<p>
Выспавшись и утолив голод, они уже к полудню 30 декабря вышли к станции, пробираясь через сугробы и ругаясь, что заранее не запаслись лыжами. За спиной у обоих были рюкзаки, набитые доверху товарами для обмена и, условившись, что встретятся вечером у Толика на квартире, сели в электричку, доехали до города и разошлись в разные стороны, имея каждый в кармане по списку на предлагаемый обмен.</p>
<p>
Весь месяц они занимались тем, что куда-то ездили, что-то меняли, что-то продавали через интернет, что-то покупали, возвращаясь либо к Толику, либо к Диме домой только по вечерам и, складывая в углах комнат всё, что могли обменять, купить или приобрести иным способом. Всем знакомым они рассказывали туманные истории, что их якобы отправили в командировку за границу, и разглашению эта история никоим образом не подлежит, поскольку их наниматели заинтересованы в сохранении инкогнито, как их самих, так и, собственно, хозяев фирмы. Но, так как оба друга были некоторым образом одиноки и имели весьма ограниченное количество друзей, то их появление, а затем и отбытие практически никто не заметил.</p>
<p>
Вернувшись спустя месяц на базу, Димка первым делом увидел Любашу, которая кинулась к нему в объятия, как только они с Толиком вывалились голодные и замерзшие из лифта подземного портала. Верная и любящая теперь супруга считала дни на базе, когда вернётся её возлюбленный. На дворе стоял конец января наступившего года.</p>
<p>
Полковник стоял поодаль и с доброй улыбкой смотрел на эту милую семейную встречу. Первая супружеская пара уже есть, размышлял он с надеждой в душе, а там и другие подтянутся.</p>
<p>
Капитан отдал команду, и несколько бойцов принялись разгружать два резервных саркофага. Марк Данилович в это время пожимал трясущуюся от холода руку Толика и настаивал непременно направиться в растопленную баню, в которой баба Маша уже давно поддерживала подобающую температуру.</p>
<p>
– Рад видеть вас, ребятки мои, – приветствовал их Тимофей Фёдорович, обнимая обоих по-отечески. – Как перенесли переброску?</p>
<p>
– Отлично! – стуча зубами, ответил Дима, укрытый одеялом бережной рукой Любаши. – Принимайте товар. Набрались под самую завязку.</p>
<p>
Тот утвердительно кивнул, лукаво улыбаясь:</p>
<p>
– Баня, ужин, супружеский долг, сон, отдых. Всё! Остальное завтра ближе к вечеру. Идите, не мёрзнете, капитан вас проводит. Мне через три часа еще ваших друзей встречать. Отдыхайте – завтра к ужину с ними увидитесь.</p>
<p>
Лифт пошел вниз, и бугор въехал на место своего расположения. Теперь оставалось только ждать.</p>
<p>
Уже проводя Диму к бане и выходя назад на улицу, Любаша тихо прошептала своему благоверному на ухо:</p>
<p>
– Любимый… я беременна.</p>
<p>
…Что было дальше и каково было состояние новоявленного супруга, история, к сожалению, умалчивает.</p>
<p>
Глава 10</p>
<p>
– А морозец-то пробирает, а, Егорович?</p>
<p>
Сергей жевал шоколадку и шёл за старшим другом след в след. Снега было немного, но он оказался сухим и противно скрипел под ногами. За плечами у каждого висели солдатские сидоры времён второй мировой войны. В них друзья перед отправкой уложили газеты, журналы, вырезки о Сталине вплоть до года, из которого они отправились в эту эпоху. Портал доставил их 29 декабря в 1949 год – такую дату назначил для пересылки сам полковник. Холм вернулся на место и, пройдя больше двух часов по морозному лесу, стуча зубами и выбивая дробь кирзовыми сапогами тех времён, они, наконец, уставшие и замёрзшие, вышли к полустанку железнодорожного пути. В последний момент Толик предложил им захватить с собой проигрыватель CD-дисков, резюмируя тем, что в том времени, куда они направляются, покрытия WI-FI для компьютеров еще нет, зато есть электричество. При надобности, чтобы продемонстрировать тридцать дисков с фильмами и передачами о послевоенном времени, им всего лишь нужна будет розетка. Экран на проигрывателе есть, так что демонстрировать прихваченную с собой теле и аудио информацию они смогут без излишних трудностей. Подборка дисков представляла собой хронологию событий, начиная с тридцатых годов XX века, и заканчивая первыми двумя десятилетиями века XXI.</p>
<p>
Теперь перед ними предстал пустынный перрон с выцветшей от времени вывеской: «Станция Лосиноостровская». Значит, не заблудились.</p>
<p>
Одиноко качался фонарь у заколоченной будки, рядом примостился какой-то ветхий сарайчик, убогое здание – скорее всего зал ожидания – пустое и заброшенное. Отощавшая собака подбежала к ним и жалобно заскулила, выпрашивая подачку. Кучи неубранного мусора, ветер, гуляющий по пустым коридорам, крутя в себе обрывки желтоватых газет, и над всем над этим – тяжёлая гнетущая тишина.</p>
<p>
– Мы на месте, Егорович, – выдохнул из себя морозный пар Сергей. Голос его отозвался эхом, утонул где-то в сумраке помещения и, отразившись от стены, вернулся назад.</p>
<p>
Оба друга дрожали от холода, усталости и позывов в желудке. Старые выцветшие шинели военного образца, предоставленные им Тимофеем Федоровичем, не спасали от мороза, которого они на базе, к сожалению, не предусмотрели. Точнее, сотрудники проекта, разумеется, никак не могли знать, что 29 декабря 1949 года в Подмосковье будут такие лютые холода. Сапоги тоже не спасали, но валенки им обувать не рискнули, полагая, что у обычных демобилизованных солдат такая обувь будет считаться роскошью.</p>
<p>
Они вошли в коридор помещения и остановились под вывеской «Касса».</p>
<p>
Никого. Ни одной живой души.</p>
<p>
– Похоже, эта станция давно покинута и не работает, – констатировал Сергей, дыша паром на тонкие рукавицы.</p>
<p>
– Но рельсы-то проложены, – парировал Егорович. – К тому же, выходя из лесу, мы с тобой слышали гудок паровоза. Возможно, сейчас какой-нибудь комендантский час, время-то, поди, уже вечер. Кто его знает, какие порядки были в эти послевоенные годы…</p>
