Она прижалась ближе и сказала: «Я хотела бы быть там, куда бы тебя ни отправили».

Он смотрел на проплывающие в красном свете заката дома и размышлял о том, сколько моряков и будущих адмиралов проехало по этой самой дороге.

«Друг в Адмиралтействе сказал мне, что корабль Адама вскоре отправится в плавание. Он думает, что это будет Гибралтар».

Он вспомнил лицо Адама, когда тот сказал: «В прошлом году в мой день рождения меня поцеловала одна женщина». Он должен был понять, что имел в виду, когда в ответ на его вопрос Адам сказал, что, по его мнению, никто толком не знает эту женщину. Это разрывало его на части даже тогда. Насколько хуже будет, если он не научится контролировать свои чувства.

Он добавил: «Я поговорю с ним, Кейт. Когда сочту это целесообразным».

Но она уснула, прижавшись к его плечу.

Через три дня после крещения Болито получил ожидаемую повестку в Адмиралтейство.

Кэтрин настояла на том, чтобы сопровождать его, и он удивился, что не возражал. Если им предстояло расстаться во имя долга, он хотел провести с ней каждую минуту.

День был прекрасный и теплый, и некоторые из тех, кто гулял и слонялся по обсаженным деревьями площадям, изнемогали под пыльным солнцем.

Болито наблюдал, как она спускается по лестнице, а Софи следует за ней.

Она посмотрела ему прямо в лицо. «Ну что, милейший из людей? Подойдёт?» На ней было платье тёмно-синего цвета, почти под цвет его кафтана, с отделкой из золотого кружева. «Дама адмирала, или, во всяком случае, его женщина!» Она раскрыла веер, который он привёз ей с Мадейры, чтобы скрыть нижнюю часть лица, так что взгляд казался подавляющим. Под веером лишь тень между грудями дрогнула, выдавая её истинные чувства.

Он обнял её за плечи. «Я никогда не был так горд».

В Адмиралтействе он почувствовал на себе устремленные на них взгляды и внезапно почувствовал себя безрассудным и дерзким.

Он наклонил голову, поцеловал её в шею и произнёс лишь одно слово: «Вместе». Затем он снова надел шляпу и поднялся по ступенькам.

Никаких задержек не последовало, и его встретил тот же элегантный лейтенант. Бессмысленно было спрашивать, почему он не сообщил ему об освобождении Баратта, когда впервые встретил его здесь. Оплошность или кто-то боялся, что он может устроить скандал?

Исполняющий обязанности контролёра ВМС, крупный краснолицый адмирал, и два других лорда адмиралтейства, а также Хэметт-Паркер и его секретарь сидели на одном конце стола. Как и ожидалось, Болито увидел Силлитоу, сидящего чуть в стороне от остальных, с бесстрастным выражением лица.

Хэметт-Паркер вопросительно поднял брови — привычка, которую он продемонстрировал на трибунале Херрика. «Вы очень быстры, сэр Ричард».

Один из адмиралов, неизвестный Болито, сказал: «От имени совета я должен поблагодарить вас за ваше терпение и неоценимую помощь с момента вашего прибытия в Лондон. Ваш опыт, не только в военном деле, но и в прошлом опыте взаимодействия с военными, делает вас очевидным кандидатом на это назначение». Все, кроме Хэметта-Паркера, серьёзно кивнули. Он продолжил: «Насколько нам известно со слов сэра Пола Силлитоу, вы рассматривали отряд, возможно, из восьми фрегатов? Это, конечно, исключено».

Болито подумал о Годшале. Нельзя сделать всё.

Он оперся локтем на подлокотник кресла и дотронулся до глаза. Он больше не ходил к хирургу. Признал ли он, что всё безнадёжно?

«Армия собирает силы в Кейптауне, сэр Ричард. Вы достаточно высокопоставлены, чтобы помогать, но не обязательно следовать их стратегии, поскольку правительство Его Британского Величества намерено вторгнуться на французский остров Маврикий и захватить его. Но прежде мы должны обнаружить военно-морские силы противника в этом океане и уничтожить их».

Болито резко сказал: «Никто не смог бы сделать это без кораблей».

Хэметт-Паркер прокомментировал: «Фрегаты и, возможно, некоторые более мелкие суда?»

Болито посмотрел на него. «Да. Иначе…»

Хэметт-Паркер резко бросил: «Новый фрегат, „Валькирия“. Он принят в состав флота и сейчас стоит в Плимуте». Он слегка улыбнулся. «Его капитан — один из ваших земляков, корнуоллцев, ни больше ни меньше!»

Болито кое-что слышал о новом фрегате. Изначально он проектировался как эксперимент, чтобы конкурировать с более крупными фрегатами противника, которые, в свою очередь, были скопированы с новейших моделей нового американского флота. «Валькирия», крупнее любого другого фрегата флота, несла сорок два орудия, но, как говорили, была быстрее и маневреннее даже тридцативосьмипушечных кораблей вроде «Анемона».

Хэметт-Паркер продолжил: «Капитан Аарон Тревенен, вы его знаете?»

«Я знаю о нем».

Хэметт-Паркер сложил кончики пальцев вместе. Ему это нравилось. «Очередной твой краткий пересказ достижений гордого человека?»

Силлитоу сказал: «Много-много месяцев назад, кажется, прошло столько лет с тех пор, как мы встретились в доме Годшеля на Темзе. Вы, возможно, помните, как леди Кэтрин Сомервелл отчитала меня за…»

Хэметт-Паркер резко ответил: «Нам здесь не нужны личные рекомендации, сэр Пол!»

Силлитоу проигнорировал его, но слегка повысил голос. «Отругал меня за то, что я отправил вас, сэр Ричард, на очередное ответственное задание. Я возразил, что мы не можем отправить никого другого, нет никого лучше и настолько квалифицированного для этой задачи. После ужасных испытаний, которые она пережила после потери Золотистой ржанки, я уверен, что она больше не будет мне возражать».

Хэметт-Паркер подавил гнев. «Я передам приказы на «Валькирию». Вы и ваши подчиненные можете отправиться на ней, поскольку Тревенен будет старшим офицером нашей будущей флотилии. Я сообщу вам, что, по моему мнению, потребуется, когда и если…»

Болито сказал: «Если мне предстоит командовать этим наступлением против Баратта…» Он увидел, как двое из них вздрогнули от удивления. Неужели они действительно не знали, что происходит и чего ожидать? «Тогда я сообщу вам, сэр Джеймс».

Он склонил голову к столу и направился к двери. Силлитоу последовал за ним, как и предполагал.

За дверью Болито сказал: «Кажется, я уговорил себя на то, чего хотел бы избежать».

«Я говорил серьёзно. Моряки уважают тебя, и их сердца тебе дороги. Они знают, что ты не предашь их лишь ради удовлетворения какой-то низменной жажды славы и не пожертвуешь их жизнями ради какой-то бесполезной цели».

Он наблюдал за профилем Болито, аргументы которого могли сравниться только с чувствительностью его загорелого лица.

Силлитоу настаивал: «Если это возможно, вы это сделаете. Если нет, нам придётся подумать ещё раз». Он равнодушно добавил: «К тому времени король будет в ярости, и, что ещё важнее, могут найтись те, кто не побоится об этом упомянуть!»

Они остановились у высокого окна на лестнице. Силлитоу посмотрел вниз и сказал: «Как я тебе завидую, Ричард. Только ей».

«Если со мной что-нибудь случится…»

Болито увидел, как она прикрыла глаза от солнца, чтобы посмотреть в окно, словно она услышала его слова.

Силлитоу рассмеялся: «Не думай об этом». Настроение улетучилось, и он спокойно произнёс: «Теперь дело с вашим новым флаг-лейтенантом».

Болито едва его слышал. «Мы возвращаемся в Фалмут». Он поежился. «Как я ненавижу это место, где разум людей застыл во времени». Он пристально посмотрел на него. «Пришлите его ко мне в Фалмут с рекомендательным письмом».

Силлитоу с любопытством наблюдал за ним. «Это всё? Тогда я этим займусь».

Он смотрел вслед Болито, спускавшемуся по лестнице, и ему показалось, что он увидел, как тот споткнулся в одном тенистом углу.

Он крикнул вниз: «Когда снова найдёте Баратта, не медлите. Убейте его». И он исчез.

Позже Болито подумал, что это прозвучало как что-то личное.

Болито стоял у открытых дверей и смотрел через сад на фруктовый сад. Морской бриз, освежая его лицо, наполнял комнату ароматом роз.

Ещё несколько дней, и он вернётся в Плимут тем же путём. Он чувствовал, как Кэтрин наблюдает за ним из-за пустого камина. Она пыталась скрыть, как готовилась к их расставанию: новые рубашки из Лондона, ещё одна партия вина из магазина на Сент-Джеймс-стрит, отправленная прямо в Плимут. Оззард упаковывал сундуки, проверяя каждую вещь, и его черты лица не выдавали ничего. Он всегда был таким, подумал Болито, с тех пор, как затонул старый «Гиперион». Человек, которого что-то преследует, и всё же в открытой лодке после кораблекрушения он проявил удивительную силу, ухаживая за умирающим, распределяя их скудные порции еды и воды, его глаза тайком искали оставшегося мятежника, спрятавшегося среди них.