Неосознанно Адам потянулся и коснулся его плеча, вновь переживая это, вспоминая слова Джаго, его очевидную обеспокоенность.

«Лучше не останавливаться, капитан», — попытался отмахнуться Джаго. « Они гонятся за мной !» Но привычная кривая ухмылка исчезла с его лица.

Он гадал, что думает Джаго о том, чтобы снова покинуть Англию после лишь короткой передышки в гавани, пока производился необходимый ремонт. Джаго провёл большую часть своей жизни в море то на одном, то на другом судне, и в основном во время войны. Для него же ничего другого не существовало. Он видел, как бездельники наблюдают с причалов, а другие проплывают мимо стоящего на якоре фрегата, словно не в силах держаться подальше, и с чувством сказал: «Лучше быть зашитым в гамаке прямо сейчас, чем оказаться на берегу, как эти!»

Джаго был там в церкви в качестве гостя, когда Ловенна женился на его капитане, и сидел рядом с Джоном Оллдеем и его женой Унис. После церемонии наверняка было немало баек. И много воспоминаний.

«Доброе утро, капитан! Вижу, уже встал!» Джаго поставил дымящуюся кружку и включил единственный фонарь, по-видимому, не обращая внимания на движение «Вперёд », когда палуба снова накренилась. «Ветер достаточно ровный — северо-восточный. Нам понадобится несколько дополнительных людей на кабестане». Он раскрыл бритву так, чтобы лезвие отразило свет, и взглянул на старый стул. «Готов, когда будете готовы, капитан».

Он наблюдал, как выцветший морской сюртук бросили на скамью, а Адам откинулся на спинку «кресла с лягушачьим именем», как его описывал Хью Морган, слуга из каюты. Столько раз … Джаго мог без труда брить своего капитана даже в шторм, а бритва была очень острой; он всегда следил за этим. Адам взглянул на кормовые окна. Должно быть, он ошибался, но они уже казались бледнее.

«Поехали, сэр!» — Джаго поддержал подбородок Адама своими толстыми пальцами. Он мог вспомнить несколько горл, которые не рискнули бы оказаться в такой ситуации. Одно из них — в частности.

Он услышал голоса и топот ног по палубе: утренние вахтенные готовили путь для всей команды, когда наступит момент.

Он промокнул лицо Адама полотенцем, ещё горячим после камина. Первый лейтенант следил за тем, чтобы всё прошло гладко, направив все свои морские телескопы на «Вперёд» , готовый обнаружить любую ошибку или просчет. И этот человек под лезвием станет целью.

Капитан был необычно тих, подумал Джаго. Отправление: тысяча вещей, которые нужно запомнить. Возможно, к этому так и не привыкнешь. Он вспомнил прекрасную женщину в церкви, как они с Болито смотрелись вместе, окружённые всеми этими людьми, но всё же порознь. Он не мог представить, каково это. Он подумал о картине в каюте позади него. И она позировала для неё.

Он протёр лезвие и ухмыльнулся: «Чистое бритьё, сэр».

Адам встал и посмотрел на него прямо. «Твёрд как скала, Люк!»

Он услышал приглушённый стук из маленькой кладовки. И Морган тоже не мог заснуть.

«Мне нужно закончить письмо». Самое трудное для написания . «Я хочу, чтобы оно вовремя сошло на берег».

Джаго кивнул. «Сторожевой катер его заберёт, сэр. Я позабочусь об этом». Он помедлил у сетчатой двери, но больше ничего не произошло. «Я оставлю вас в покое, сэр».

Адам крикнул ему вслед: «Спасибо, Люк». «Сэр?»

Но Адам подошёл к окну и стоял там, стройный, среднего роста, с глазами, такими же тёмными, как его волосы, в светлой рубашке, выделявшейся на фоне тьмы, словно призрак. Словно он видел ближайшую землю.

Он услышал, как закрылась дверь, как часовой прочистил горло, а Яго сказал ему, что капитана нельзя беспокоить. Он подошёл к маленькому столу и выдвинул другой ящик. Письмо лежало там, наполовину написанное.

На корабле внезапно воцарилась тишина, и он услышал повторяющийся скрип крюка, на котором висел на подволоке его лучший мундир вместе с новыми эполетами. Он носил его на своей свадьбе в Фалмуте. Адам коснулся его кожи и заметил лёгкую царапину от бритвы, когда Джаго отвлекался, что для него было редкостью.

Он обмакнул перо и медленно написал, как будто пытаясь расслышать слова.

Это было не завтра. Это было сейчас.

Лейтенант Марк Винсент стоял у палубного ограждения и смотрел вдоль всего «Онварда », убеждаясь, что ничего не упустил. Это расслабление ощущалось почти физически – словно капитан артиллерии, принявший окончательное решение перед открытием огня. Его назначили на «Онвард» чуть больше года назад, когда корабль был введен в эксплуатацию здесь, в Плимуте, и он думал, что знает каждый дюйм его ста пятидесяти футов над и под палубой; как он ведет себя в море, даже как выглядит для любого проходящего судна. Или для противника. Это был фрегат, который более чем доказал свою состоятельность за свою короткую жизнь, и любой человек был бы горд и, в наши дни, счастлив командовать им.

Он загнал зависть в глубину своего сознания, до следующего раза.

Редко можно было увидеть палубу столь многолюдной. Нижняя палуба была расчищена, гамаки аккуратно, без лишних хлопот, развешены в сетках. Он взглянул на небо: клочья рваных облаков мчались впереди холодного северо-восточного ветра, и лишь несколько бледных полосок голубизны, словно лёд, проступали сквозь него.

«Сторожевой катер отчаливает, сэр!»

Винсент коротко ответил: «Как приказано». Он не знал лица матроса – одного из тех, кто пришёл на замену погибшему или раненому в короткой, но ожесточённой схватке с «Наутилусом» , но несколько учений или атлантический шторм скоро всё изменят. И большинство новых матросов были добровольцами, совсем не похожими на тех, кто был в первые дни в море, когда их принуждали или, что ещё хуже, «засранцами», как называли этих никчёмных людей, – их подбирали местные вербовщики, когда те были слишком пьяны, чтобы понимать, что происходит.

Он подумал о бездельниках, которых видел на набережной, когда сходил на берег с каким-то поручением. Несомненно, это были те самые Джеки, которые когда-то проклинали каждую минуту, проведенную на борту королевского корабля.

Сторожевой катер отходил от цепей, офицер махал кому-то у входного порта, весла отражались в неспокойной воде, наклоняясь для первого рывка. Винсент снял с плеча подзорную трубу и направил ее на медленно движущуюся лодку. Двухпалубное судно с семьюдесятью четырьмя орудиями стояло на якоре между «Онвард» и прибрежными причалами и улавливало первые проблески солнца на своем высоком юте с позолоченным «имбирным пряником» и флаге контр-адмирала на бизани. Он с щелчком закрыл стекло. Как предупреждение, или, может быть, это был инстинкт. На палубе было несколько фигур с подзорными трубами, направленными в сторону « Онварда» . Офицеры, несмотря на ранний час; жирный запах завтрака все еще витал в холодном воздухе.

Он взглянул на товарища и увидел, как рулевой капитана поднимается на борт и останавливается, чтобы прикоснуться к шляпе перед офицерами Королевской морской пехоты, выстроившимися рядом с отрядом в алых мундирах.

Словно по сигналу, Винсент пересёк палубу, расчищенную для установки шпилей. Джаго прошёл мимо большого двойного штурвала и занял своё место у поручня.

Ещё один быстрый взгляд, и Винсент увидел сигнальную команду, стоящую у флагштока. Командовал ею мичман Хотэм. Его узкое лицо было нахмурено, и он прекрасно понимал происходящее. Сын священника, но, как он всегда быстро подмечал, «тоже был и наш Нел!»

Сапоги Королевской морской пехоты цокнули, и кто-то отдал честь. Капитан коснулся своей шляпы, и Винсенту показалось, что он слегка кивнул своему рулевому. Он повернулся к Винсенту и улыбнулся.

«Здесь будет оживленно, когда мы оставим пролив». Он смотрел вдоль палубы и трапов на группы моряков на своих постах, большинство из которых смотрели на своего капитана.

Винсент сглотнул: во рту пересохло. Каково это? Его решение. Возможно, я никогда не узнаю .

Голос молодого Хотама прервал его мысли. «Сигнал с флага, сэр!» Пауза, и раздался писк подзорной трубы: кто-то другой нацелился на развевающиеся на ветру флаги. «Продолжайте, когда будете готовы!»