Жмурясь, я замотала головой.

— Ты меня совсем с толку сбила. Я не уверен, что вообще хочу заниматься судьбами мира! Светлейший уверяет, что заниматься всем будет он сам, а я только должен буду проявлять свою силу, когда на то возникнет необходимость.

Настя хмыкнула. Потом хмыкнула еще раз, уже громче. И наконец расхохоталась, запрокинув назад голову.

— Ну надо же какой хитрец! Он хочет каштаны из огня твоими руками таскать. Он, значит, начнет творить все, что ему заблагорассудится, а твоей силой будет прикрываться? А виновным во всех его делишках назначат тебя — так получается?

— Ну-у-у… Получается так, — согласился я.

— Но ты же у нас не дурак? А, мсье Сумароков? Не дурак ведь?.. Ты чего молчишь⁈ — закричала она.

— А что мне тебе сказать⁈ — резко огрызнулся я. — Не по своей воле я здесь очутился, да и ты не по своему хотению за мной отправилась… Только став Белым магом я смогу вернуться и тебя отседова вытащить.

— Но ведь уничтожать магию для этого совсем не обязательно!

— Не обязательно.

— Вот и не трогай того, что и без тебя нормально работает! Ты же и сам не знаешь, что будет, если ты все сломаешь. Думай о последствиях, мсье ты долбаный! Всегда думай о последствиях! И не трогай то, что не тобой создано, понял⁈

— Да понял, не ори! — отмахнулся я. — Я и не собирался. Просто сомнения меня терзали. Теперь уже не терзают больше.

Я вдохнул еще воздуха, чтобы сообщить Насте, что вообще больше не собираюсь оставаться на государевой службе ни в каком качестве. Ни камер-юнкером, ни сыщиком, ни генерал-полицмейстером, ни даже самим государем-императором. И даже мировым диктатором быть не хочу. А хочу я предложить Като свои руку и сердце, и жить дальше так, как повелит господь, нисколько не заботясь о судьбах мира. Да подальше от всей этой суеты. И плевать я хотел на то, что там думает по этому поводу светлейший князь.

Воздуха-то я вдохнул, а вот сказать уже ничего не успел, потому что калитка перед нами вновь распахнулась. Алебарды с шорохом разъехались. Человек в рясе и крестом на лысине указал пальцем на меня, а затем отошел чуть в сторону, освобождая проход.

Я шагнул внутрь и покосился на человека в рясе. Тот поймал мой взгляд, чему-то кивнул и совсем уже было собрался затворить за нами калитку, но его остановил громкий Настин окрик:

— Эй, погоди! Мы так не договаривались!

Она рванула вслед за нами. Алебарды вновь скрестились, но она пригнулась и успела проскользнуть внутрь храма.

— Я с ним, — сказала Настя, ткнув пальцем мне в грудь. — Вместе мы, понял?

Лысый человек пристально смотрел на нее, и во взгляде его читалось глубочайшее удивление. Потом он с вопросом глянул на меня. Я кивнул. Человек сразу же отвернулся и быстро направился через круглый холл, в котором мы находились, к широкой лестнице, по спирали уходящей куда-то ввысь.

От ступеней веяло прохладой, а мраморные перила, за которые я взялся, чтобы удобнее было подниматься, и вовсе обожгли мне ладонь ледяным холодом. Лестница шла вверх вдоль стены, и холл постепенно удалялся от нас, становясь похожим на идеально круглый серый пятак. Мне подумалось, что он очень напоминает Бусое озеро. Удивительно, но было здесь достаточно светло, хотя я до сих пор не увидел ни одного окна, и ни одной люстры, которая могла бы освещать такое просторное помещение. Да что там люстра — ни одной свечи не было заметно, но свет тем не менее сюда проникал, и лился он откуда-то сверху, несколькими объемными потоками, в которых кружились частички пыли.

Поначалу я считал ступени, но после сотни сбился, и теперь мог лишь приблизительно представлять их количество. Это напомнило мне бесконечную лестницу во дворце светлейшего, но вряд ли она тоже была «тайной тропой». Просто длинная лестница, в которой очень много ступеней. И когда мне стало казаться, что пройдено их уже более трех сотен, мы неожиданно вышли на горизонтальную площадку, с одной стороны огороженную все теми же холодными мраморными перилами, а другой упирающуюся в стену со множеством дверей. Они шли друг за другом через каждые десять-пятнадцать шагов, и были все совершенно одинаковые, не отличить.

Я глянул вниз, через перила, и, к своему удивлению, увидел, что следом за нами по лестнице поднимается еще какой-то человек. Он был облачен в доспехи, за спиной у него висел круглый щит, а на поясе раскачивался широкий меч. Сопровождал этого человека жрец в черной рясе. Голова его, как и у нашего сопровождающего, тоже была брита наголо, и на ней поблескивал нарисованный серебряной краской крест. Сначала мне показалось, что он просто очень сильно похож на нашего собственного сопровождающего, но, всмотревшись внимательнее, я со всей отчетливостью вдруг понял, что он не просто похож — это он и есть. Один в один тот же самый человек. А еще ниже шли еще двое — тот же самый жрец и женщина в вышитом многочисленными узорами платье. А за ними еще… И еще…

И каждого сопровождал один и тот же жрец.

Тогда я поднял голову и посмотрел вслед нашему собственному проводнику. Он уверено шагал вдоль многочисленных дверей, да столь резво, словно бы не преодолел только что невероятное количество ступеней. Я же чувствовал себя не столь бодро, а про Настю и говорить нечего — наверх она уже едва ли не вползла, почти повиснув на перилах.

— Сумароков, я щас сдохну… — просипела она. — Не могу больше…

— Тебе помочь? — спросил я.

— Помоги…

Я легко подхватил ее за талию и уложил животом себе на плечо. Так Гаврила таскает скрученные ковры во двор, когда собирается выбить из них пыль.

— Сумароков… гад ты… — хрипло сообщила Настя из-за спины. Но сопротивляться сил у нее уже не было.

А я двинулся следом за лысым человеком, который успел удалиться от нас на приличное расстояние. Мне даже пришлось ускориться — я опасался, что он войдет в одну из дверей, и я потеряю его из вида.

Но не потерял. Человек в конце концов остановился у одной из дверей, распахнул ее и встал рядом, дожидаясь, когда я подойду. Потом приглашающе указал в дверной проем. Я кивнул и шагнул за порог. Дверь за спиной тихо затворилась.

Мы оказались в святая святых мира Серой Руси.

— Сумароков, — сказала Настя, — а лысый-то снаружи остался. Не захотел он нас дальше сопровождать… А может ты меня уже поставишь на ноги?

Я не стал спорить и поставил. Настя быстро оправилась, осматриваясь.

Помещение, в котором мы находились, было довольно большим. И сумрачным. Нет, темно здесь не было, но весь свет исходил от большого круглого фонтана, расположенного прямо посреди зала. Фонтан работал, вода в нем била многочисленными струями, уходящими куда-то под высокий потолок, и уже оттуда обрушивалась обратно с журчанием и плеском. Все эти струи сверкали, блестели и переливались, и именно они были источником света в этом зале. Но источника этого не хватало, чтобы осветить все помещение, и потому стены его были скрыты в сумраке.

Настя медленно пошла вокруг фонтана, рассматривая его с приоткрытым ртом. Потом остановилась у его невысокого мраморного бортика и протянула руку под падающие струи. Вода с тихим звоном отскакивала от ее ладони мерцающими брызгами.

— Это не вода… — сказал вдруг Настя.

— Что? — не понял я.

— Это не вода… Сам посмотри!

Я подошел к борту фонтана и тоже подставил ладонь под одну из падающих сверху струй. Мелкие блестящие капли чуть покалывали кожу и отскакивали прочь, но ладонь моя оставалась сухой. Тогда я подставил под струи обе руки и долгое время наблюдал, как скачут во все стороны сухие брызги. Жидкость в фонтане так и бурлила, пузырилась, вскипала. Над ней то и дело надувались радужные пузыри и устремлялись вверх, но тут же лопались под натиском струй сверху.

Это зрелище было завораживающим, и смотреть на него, казалось, можно вечно. Должно быть, где-то в соседнем помещении перед точно таким же фонтаном стоял сейчас Кушак и все никак не решался сделать шаг вперед. А вот Тихомир уже наверняка решился, ведь он знал все с самого начала.