Нилу сидела на полу, посреди пустой комнаты, и в прострации щупала хладный бетон под собой. Материальный! Твердый! И никакого падения, хотя ей до сих пор чудится, что она — по-прежнему летит! Но нет, к её счастью — она по-прежнему сидит, на твердом полу, посреди пустой комнаты.

Голые бетонные стены, голый потолок и пол, ни окна, ни двери, ничего тут нет! И свет льётся непонятно откуда, что не темно, но полумрак. Вполне нормальная обстановка после того кошмара, где она была совсем недавно! После вечного мрака, и бесконечного падения. После чужого постоянного присутствия где-то рядом, во мраке. И того шёпота в голове, что призывал ей СТРАДАТЬ!

Она… вспомнила все свои грешки! Все те гадости, что творила по жизни! Как убивала, расчленяла, как… занималась прочей мерзостью с радостной улыбкой, и знанием о «Благом Деле» с осознанием того, что скоро получит деньги, и сможет купить себе наконец то роскошное платьице, о котором всегда мечтала! Или туфельки… или сережки! Или даже колье!

Вспомнила родителей. Вспомнила… всё. И когда её наконец вынули из того кошмара эти два чудовища в облике милых деток, она была готова на все, лишь бы вновь не возвращаться во тьму! Лишь бы вновь, не попадать туда! Вечное падение, наполненное чужим присутствием.

Да, это была ошибка! Её ошибка! Недогляд! Заблуждение… косяк… но кто же знал, что эти, простые дети, окажутся… монстрами! Что… простая доставка и продажа ингредиентов, обернется… таким! И она сама, станет… рабом?

— Зато живая. — грустно произносит она в слух, и усмехается.

Да, она принесла детям клятву в верности! Но что значат эти простые слова⁈ Когда шок уже отступает, и мыслить вновь удается трезво. Да, она пообещала служить им верой и правдой, и даже готова это делать! Ну, какое-то время! Лишь бы вновь не попадать в ту ловушку! И при любой малейшей возможности — сбежит, спрячется, заведет себе новую семью, и вновь будет жить как прежде!

Найдет себе иных родителей, глупых, и наивных, которым сможет внушить, что она их любимая и единственная дочка! А что! Так ведь она еще не пробовала делать! Да и семью можно взять с реально любимой дочкой, чьё место… занять самой. Надо только подумать за тему медицины и документов! Но это ведь тоже. Вполне решаемый вопрос при должном подходе!

Или все же, не хватит сил для чего-то подобного, и это глупая фантазия и фантастика? Да, скорее всего все именно так, и делать так не стоит, слишком уж… велик риск. И быть убитой мстительными родителями любимого чада ей бы совсем не хотелось бы! Ни сейчас, никогда-либо еще.

Так что… просто побег! И просто обычная семья! Да, определенно! Так и поступит! Надо только продержатся некоторое время! Сыграть роль паиньки, подлизаться, состроить саму невинность! Дождутся момента, когда её «отпустят погулять», отправят куда-нибудь с поручением, что непременно нужно выполнить, выпустят за приделы этого проклятого дома, где власть детей максимальна! На улицу! Подальше от сюда! И… и она сбежит! Точно сбежит! Ведь иначе и быть не может!

И натравит на этих детей… всех! Всех тех, до кого только сможет дотянутся! Полицию, власти, прессу, охотников… нет! Последних точно трогать нельзя! С ними… у неё почему-то сложные отношение! И убедить ЭТИХ людей, удается далеко не всегда.

Но да и неважно — монстрикам, средь людей, живущих в этой проклятой квартире, хватит и мнения простых людей! Люди сами, натравят на них охотников! И армию! Нужно только убедить всех, что эти дети — не люди! А некие твари, сбежавшие из подземелья!

Да! Так и поступит! Надо только сбежать от надзора! А уж убеждать — убеждать она умеет! Это её дар, талант, и опыт! Как и отыгрывать волне привычную роль пай девочки ей вполне по силам. Так что момент, когда её все же отпустят — лишь вопрос времени.

И она… вновь будет свободна! И возможно даже с прибылью! Ведь полагается же награда ответвлённой гражданке за нахождение опасных тварей, прячущихся средь города? Определенно полагается! И немало, и она…

Мысли Нилу прервались, и она вздрогнула всем телом — шлепая босыми ножками по полу, в помещение без окон и дверей, вошли двое детей. Вошли, грустно улыбаясь, глядя на неё, словно бы Нилу, некий пакостный зверёк, пойманный в клетку. Вошли, чтобы вновь разговаривать, читать морали, и разъяснять за новую для Нилу роль слуги, пытаясь достучатся до давно мертвой совести, этой, бесчеловечной девушки.

Только не это! — взмолилась она внутри себя — Как же они уже надоели! Я с трудом сдерживаюсь, чтобы вновь не попытаться их убить! В третий раз! И боюсь… нет! Вновь падать я не хочу! А значит — придется терпеть, и продолжать пытаться строить из себя эту «саму невинность».

Вот только еще в прошли раз пришло понимание, что дети — ей не верят! И что… видят её насквозь, как открытую книгу. И откровенно смеются, над её попытками манипулировать. То, что работает на всех взрослых, просто стекает водой, с этих, с виду невинных маленьких детей.

Они… Еще хуже, чем она! — пришло озарение этой любительницы моды без чести и совести, и она с ужасом поняла, что если дети, сочтут её бесполезной, то избавятся от неё, просто «выкинув» её и закопав! Так же как она сама, избавлялась от бесполезного товара.

А значит — надо не только пытаться продемонстрировать свою преданность, но еще и доказать свою полезность! И не просто для вида и на словах, но и на деле! А иначе… весь план побега, можно будут выкинуть в мусор, как и саму собственную жизнь.

И судорожно вспоминая все то, что она вообще умет по жизни, кроме воровства, убийств, и убеждения окружающих в своей невиновности, Нилу первой начала разговор.

— Я умею…

От автора:

Вот так выглядит глава, на 12,5к знаков))

— Похоже, сегодня день гостей. — вздохнул я, и обернулся к двери.

Поглядел на озадаченную сестренку, и пояснил, — там опять делегация, стоят, трупы разглядывают.

— Кто на этот раз? — поинтересовалась сестричка, поправляя платья с пятнами крови, которое не успела с себя снять.

— Похоже, что Яуза. Но это не точно. — усмехнулся я, и взглянул на мать.

— Знаю, знаю. — подняла та руки верх, встретившись с двумя парой детских глаз, — Сиди дома и не высовывайся. Дело матери, сидеть на кухне. — пошла она в сторону кухни, нарочно идя так, чтобы пройти меж нами, заставляя расступится.

— Луше в комнате посиди, мам. — сказала ей в след сестренка. — Там безопаснее! — и мать остановилась, вздрогнув, — Там дверь есть.

— Всё ТАК плохо? — развернулась она на месте, и внимательно на нас посмотрела, попеременно глядя то на меня, то на мою сестру.

— Нет, но может стать. — улыбнулся я, сестренка закивала.

— Там какие-то дяди в масках…

— Ладно, ладно… — вновь подняла мать руки верх, и пошла в спальню, вновь пройдя мимо нас, заставив вновь расступиться.

А я подумал о том, что маски там далеко не у всех есть, а только у, как видно, командиров, или доверенных лиц, остальные рожи вообще никак не скрывают. А еще на этаж только что прибыл второй лифт с такими же людьми, и они стали меньше внимания уделять разглядыванию трупов и облюбовыванию брошенного копами столика, и больше поглядывать на нашу дверь, кучкуясь полукольцом возле неё.

— Лучше скажите, — остановилась мать в проходе в спальню, — когда воду дадут? А то посуда грязная, и… — понюхала она прядь своих волос, — помыться не помешает. Воняю.

— А уж как мы то воняем! — воскликнули мы хором в ответ, и переглянувшись, засмеялись.

Мать, надув губки, удалилась в спальню, закрыв за собой дверь. Но не успел я подумать «Начала отходить от стресса!» как мать съехала спиной по двери и бесшумно заревела. Вот только утешать её некогда, полукольцо расступилось, и вперед вышла какая-то полуголая баба с дойками и жопками, в одежде, призванной показывать, а не скрывать. И маску она тоже сняла, желая посветить вполне симпатичным лицом, серьёзной гримасой, хотя маска у неё, в отличи от лица, точно настоящая.