Перед глазами все расплывается, бумага едва не рвется под дрожащими пальцами. Смотрю на флакончик.

Она хочет освободиться.

Хочет, чтобы я отпустил.

Но я не могу.

Не могу жить без нее.

Я нашел ее, полюбил — и теперь должен отпустить? Эта мысль словно лезвие, которое вырезает сердце из груди.

И все же… Я обещал ей. Говорил, что сделаю все, что угодно. Абсолютно все. Умирающий тоже давал обещания. Но были ли они чем-то большим, чем пустые слова, клятвы без смысла? Теперь, когда она показала, что это единственная правда…

Я просто любил ее. Разве это неправильно — кого-то любить? Я лишь хотел, чтобы она стала моей. Чтобы всегда была рядом и чтобы наши сердца бились в унисон, а души слились в одно целое.

Что я сделал не так? Я любил ее больше жизни и отдал ей все, что имел. Так в чем же моя вина?

Что причинило ей такую боль, что она хочет лишь одного — моей смерти?

Я просто хотел быть с ней и защищать ее, чтобы она знала: я всегда рядом, несмотря ни на что. Но, кажется, я упустил главное — ее желания, ее потребности.

Она хотела свободы и жить собственной жизнью, а не только того, что я мог предложить. Хотела не только моей любви, но и личного пространства, осуществления собственных мечт. А я этого не понимал. Думал, что любить — значит постоянно быть вместе, без секретов и дистанции. Возможно, в этом и заключалась ошибка.

Маленький флакончик в руке кажется тяжелее, чем должен быть. Она готова провести черту, которая наконец освободит нас обоих — ее от меня, а меня от боли. Она хочет моей смерти не из ненависти, а от отчаяния, потому что не видит другого выхода. Потому что моя любовь заключила ее в плен, в клетку чувств, которую я сам построил.

Я клялся сделать для нее все что угодно. И вот она требует невозможного — чтобы я ушел из жизни ради нее. Жизнь без нее все равно утратила смысл.

Рука дрожит, когда открываю крышку и вдыхаю резкий запах яда, который она мне оставила. Неужели такова моя судьба — умереть, чтобы спасти ее, подарив ей свободу, о которой она так мечтает? Если я люблю ее, я должен это сделать. Избавить от себя и от проклятой любви, что ее мучает.

Подношу флакон к губам и закрываю глаза. В памяти возникают ее образ: как она смеется, как смотрит на меня — с нежностью и теплом. Вижу нас в счастливые времена, когда мир казался прекрасным, когда я верил, что моей любви хватит, чтобы сделать ее счастливой.

Я любил всем сердцем. Но порой даже самой сильной любви недостаточно, чтобы удержать человека. Я пожертвовал сердцем, чтобы понять: настоящая любовь — это умение отпустить, даже если это разбивает твое сердце на тысячи осколков.

И тут перед глазами возникает образ матери: — Вот видишь? Ты никому не нужен. Причина не только в нас, но и в тебе.

Она была права — я никому не нужен. Но что делать, если любовь — единственное, что могу предложить? Думал, этого хватит — для нее, для нас.

Я лишь хотел, чтобы она была счастлива, защищал ее, обнимал, когда все вокруг рушилось. Но в отчаянной попытке спасти ее не заметил, как отталкивал все дальше.

И вот я здесь, наедине с невыносимой пустотой, что растет внутри. Горькая боль каждую секунду напоминает: ее больше нет. Навсегда. Потому что я потерял ее.

Потому что не поддержал, когда она нуждалась во мне. Все случившееся — моя вина. Я разрушил ее, разрушил нас. И теперь у меня осталось лишь жгучее осознание, что я никогда не смогу вернуть ее обратно.

Я спасу тебя, Розмари Гарн, даже если ты убьешь меня за это.

Трагический случай в отеле

Сегодня утром в одном из номеров местного отеля было обнаружено тело мужчины. По предварительной информации полиции, рядом с погибшим найдены предсмертная записка и пустой флакон. Все обстоятельства указывают на то, что речь идет о самоубийстве. Следствие продолжается, однако на данный момент нет никаких признаков вмешательства третьих лиц. Записка, обнаруженная на месте трагедии, говорит о поступке, совершенном в состоянии глубокого отчаяния. В целях уважения к близким погибшего и в связи с продолжающимся расследованием дополнительные подробности не разглашаются. Правоохранительные органы призывают общественность к спокойствию и тактичности.

Тем, кто оказался в ситуации, когда кажется, что выхода нет, важно помнить: помощь доступна. Не оставайтесь наедине со своими переживаниями — обратитесь к близким или специалистам.

Вы не одни в своей беде.

Почему мы испытываем больший страх перед теми, кого обвиняют в колдовстве, нежели перед людьми, без колебаний отправляющими их на костер? Позвольте объяснить мою мысль.

История свидетельствует о том, что мы чаще боимся не реального зла, а того, что нам внушают. Так просто выставить кого-то чудовищем — достаточно лишь толпе громко прокричать: — Ведьма!

И люди слепо последуют за этим криком, не задумываясь о том, кем на самом деле является обвиняемая.

А вечером ты спокойно засыпаешь рядом с мужчиной, с тем самым человеком, который отправил ведьму на костер, и при этом не испытываешь страха ни перед ним, ни перед его хладнокровным поступком.

Почему так происходит? Почему мы боимся сверхъестественного, о котором слышим в рассказах, сильнее, чем реальной жестокости, происходящей у нас на глазах?

Представьте себе картину: мужчина со знакомым лицом, чья рука спокойно лежит в твоей руке, а улыбка излучает тепло. Но в памяти всплывают истории и слухи о нем, которые могут оказаться правдой. Я задумываюсь, каким он может стать, если ситуация выйдет за рамки его представлений.

И вновь передо мной встает вопрос: мужчина или медведь? Возможно, он сочетает в себе и то, и другое. Человек и зверь одновременно.

По правде говоря, я не знаю ответа, и это должно страшить меня сильнее, чем пугает сейчас.