— Тогда, выходит, виновата я, — парировала я.

Кай замер, ошеломлённый.

— Конечно, нет.

— Рада, что ты понимаешь, как это звучит. Точно так же глупо, как и твое самобичевание.

— Я не позволю, чтобы ты пострадала из-за меня. Или... хуже, — прохрипел Кай. — Не проси меня... Я не вынесу, если потеряю тебя, Фэллон.

Я выругалась сквозь зубы, отпустила его футболку и подняла руки, обрамляя его лицо.

— Ты не потеряешь меня. Пока мы держимся друг за друга. — Слёзы защипали глаза. — Я тоже не переживу, если потеряю тебя. Мы и так прошли через слишком многое.

По щекам Кая скатились слёзы.

— А если уйти — единственный способ тебя уберечь?

— Это неправда. Этот псих, кто бы он ни был, уже знает, что мы любим друг друга. Думаешь, если ты уйдёшь, всё закончится? Нет. Просто оставишь меня одной — удобной целью. В чём тут смысл?

— Воробышек... — прошептал он, умоляюще.

— Я знаю, ты хочешь защитить меня. Но ты ведь знаешь и то, что я сделаю всё, чтобы защитить тебя. А лучший способ сделать это — быть вместе.

— Я чертовски боюсь тебя потерять. Боюсь, что всё, что твердили мои родители, правда. Что я всё разрушаю.

Чёрт. Я бы с удовольствием заставила Рене и Рекса почувствовать ту боль, что они вложили в собственного сына. Всю муку, все демоны, которых они в него вселили.

Я встала на цыпочки, прижала лицо к его лицу.

— Ты ничего не разрушаешь. Ты всё исцеляешь. Ты как то золото в разбитых японских чашах, помнишь, Клем рассказывала? Ты берёшь трещины и делаешь их красивыми. Бережные места — делаешь сильными. А главное, ты позволяешь нам быть собой и любишь нас за это.

— Воробышек... — сказал он, как молитву, в которую отчаянно хотел поверить.

— Перестань слушать тех, кто никогда тебя не знал и не любил. Они не решают, кто ты. Только ты сам.

Кай поднял меня, футболка задралась, пока мои ноги обвивали его талию. Он уткнулся лицом в изгиб моей шеи.

— Иногда кажется, будто их голоса выжжены во мне.

— Тогда выжги поверх правду. Меня. — Я провела пальцами по его волосам. — Сильный. Смелый. Добрый. Нежный. Весёлый. Умный. Красивый. Любящий. Всё, о чём я могла мечтать. Всё, чего я хочу для наших девочек.

Кай поднял на меня глаза — влажные, светящиеся.

— Не уходи от меня, Воробышек.

— Я никуда не уйду.

Наши губы встретились — поцелуй был медленным и невыносимо нежным. Его язык скользнул внутрь, как клятва. Кай сделал три длинных шага к кровати и уложил нас на простыни.

— Люблю тебя всем, что есть во мне, — прошептал он, глядя снизу вверх, когда я оседлала его. — Может, я не идеален...

— Никто не идеален. Главное — идти вперёд вместе. — Я схватила край его футболки, стащила её через голову и отбросила в сторону.

Янтарные глаза Кая вспыхнули, когда он смотрел на меня, его татуированные пальцы скользнули по моей талии.

— В моей футболке, без ничего, кроме моей татуировки. Ты пытаешься меня доконать, Воробышек?

— Я не хочу ничего на себе, кроме тебя.

Жар вспыхнул в его взгляде.

— Тебе нужно отдыхать...

Я наклонилась, мои волосы опустились занавесом вокруг наших лиц.

— Мне нужен ты.

Кай одним плавным движением сел, сдёрнул с себя футболку и, помогая мне, стянул спортивные штаны.

— Дай мне работать, а ты веди нас, ладно?

Я поднялась на колени, обхватила его ладонью, скользнув по его длине.

— По-моему, сделка честная.

Глаза Кая на миг закрылись, пальцы прошлись по внутренней стороне моего бедра. Я знала, что это значит. Это был дар доверия. Он закрывал глаза, зная, что я не причиню боли.

Когда его пальцы нашли меня, тёмные глаза открылись снова — в них жили жар, желание и любовь.

— Люблю тебя, Воробышек, — выдохнул он, проводя пальцами, двигаясь так, как я люблю. — Всё, что у меня есть, — твоё.

— Ты. Это всё, что мне нужно. — Я не смогла сдержать стон, когда его пальцы глубже вошли, лаская. — Кайлер...

— Моё имя на твоих губах... никогда не устану его слышать.

Я двигалась навстречу его пальцам, ловя давление, а сама ласкала Кая. Капля влаги на кончике заставила меня сжаться вокруг него ещё сильнее.

— Она убивает меня, даже не впустив в схватку, — простонал он.

Мои губы изогнулись в улыбке.

— Посмотрим, что можно с этим сделать.

Я направила его к себе, и, когда его пальцы вышли, он вошёл — медленно, глубоко. Растяжение было на грани боли и наслаждения, на той тонкой черте, без которой не бывает жизни. И я позволила себе чувствовать всё.

Я зажмурилась, медленно опускаясь на него. Дышала ровно, пропуская сквозь себя растяжение и давление, ощущая, как он заполняет меня до последней капли и зная, что это никогда не изменится. Потому что я жила в нём так же, как он во мне.

— Покажи мне свои голубые глаза, Воробышек. Дай увидеть мой дом, — прошептал Кай, уговаривая.

Я открыла глаза, встретив взгляд мужчины подо мной.

— Я люблю тебя, Кайлер.

— Никогда не чувствовал ничего прекраснее, — выдохнул он. — Слышать эти слова, когда ты берёшь меня. Ощущать их повсюду.

Я начала двигаться, пробуя ритм, прислушиваясь к себе — готова ли я к большему. Готова ко всему.

Кай двигался навстречу мне — ровно так, как обещал: беря на себя усилие и нагрузку, но оставляя мне полную власть. Он позволял мне вести, потому что слушал — мои слова, моё дыхание, моё тело. В этом весь Кайлер. Настолько чуткий ко мне, что знал, чего я хочу, ещё до того, как я успевала это осознать.

Большим пальцем он обвёл сосок, осторожно обходя участок с новой татуировкой. Кончик напрягся, тянулся к нему, к его прикосновению, к его обещаниям.

Мы двигались вместе и порознь, находя что-то новое — то, что существовало только между нами. Кай входил и выходил из меня сильными, глубокими толчками, заставляя мышцы внутри дрожать и сжиматься вокруг него. Мои пальцы вонзились в его плечи, спина выгнулась, и я принимала всё, что он мне отдавал.

Сегодня всё было иначе. Больше. Глубже, чем когда-либо прежде. Потому что последняя стена рухнула, открыв в нас обоих что-то новое.

— Воробышек, — хрипло выдохнул он. — Отпускай. Вместе. Найдём это вместе.

Его большой палец описал круг на моём клиторе, и по телу пробежали искры, разжигая кровь огнём.

Моё тело дрожало волнами, пока Кай входил всё глубже, и мы отдавали друг другу последние недостающие части. Меня разорвало на осколки, а Кай наполнил меня своим золотым светом — как в тех разбитых чашах, где трещины заливают золотом. Я принимала его снова и снова, пока он двигался во мне, не отрывая взгляда ни на миг.

И когда последняя волна поднялась и схлынула, я рухнула на него, зная, что он поймает меня.

Как всегда.

45 Фэллон

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Кай, подходя с подносом, на котором стояли суп, картофельное пюре, чай и, конечно же, молочный коктейль.

Господи, какой же он был очаровательный. В этом татуированном гиганте, который готовил всё, что посоветовала врач, было что-то совершенно умилительное.

— Чувствую, что вполне могла бы выйти на работу, — сказала я. Кай уже открыл рот, но я продолжила: — Но я и не против дня заботы и баловства.

— Недели, — возразил он.

— Кайлер...

— Сойдемся посередине. Три дня.

Я выдохнула.

— Я люблю свой распорядок. Хочу отвозить девочек в школу, ходить на любимую работу, проводить вечера с тобой.

— Вечера вроде вчерашнего? — с усмешкой уточнил Кай.

— Не зазнавайся, — предупредила я, но не смогла удержать улыбку при воспоминании о прошлой ночи.

Улыбка Кая стала неровной — той самой, что я особенно любила.

— Кто, я? Да ни за что.

— Конечно, — буркнула я.

Раздался звонок телефона, прервав наш разговор. Кай достал мобильный, нажал кнопку, соединяющую с динамиком у ворот.