— Извини. Просто… это ж полная жопа. Трое Reapers за три недели?

Беар обошел стойку.

— Что говорит Трейс?

Я провел ладонью по лицу.

— Что кто-то по одному выкашивает всех, кто был связан с бойцовским клубом.

— Господи, — пробормотал Эван, побледнев.

— С Фэл и девочками все в порядке? — спросил Джерико, наконец обуздав злость.

— Сестры ничего не знают. И я постараюсь, чтобы так и оставалось. — Я сжал подлокотник стула. — Фэл вся на нервах. А у нас еще куча прочих забот — дело об опеке, чтобы Рене не выкинула чего-нибудь глупого. Голова кругом.

— Мы можем чем-то помочь? — спросил Эван.

Я покачал головой.

— Хотел бы. Но пока — просто держим оборону. Энсон сказал, что подключит своего хакера, Декса, чтобы тот покопался в делах клуба. Хочет понять, не стоит ли за этим соперничающая группа, пытающаяся придавить возможный новый ринг.

— Ты с ума сошел? — резко оборвал Джерико. — У Reapers свои айтишники на зарплате. Они вычислят его, и если узнают, что он дружит с твоим почти-шурином, нам обоим крышка.

— Декс — один из лучших. Он работает, мать его, на ФБР. Reapers даже не поймут, что кто-то залез в их систему.

Джерико сжал затылок, будто пытаясь удержать голову от взрыва.

— Это ошибка. Нам обоим надо бежать к чертовой матери из этого штата — вот чем заниматься.

— Ты же знаешь, я не могу, — тихо сказал я.

Ставки были слишком высоки: мои сестры, Колсоны, Фэллон. Ради любого из них я бы пошел на всё. Только бы, черт возьми, не пришлось доказывать это буквально.

31 Фэллон

Мои пальцы порхали по клавиатуре, подгоняемые кофеином и пакетом клубничных мармеладок, которые Кай незаметно положил в мою рабочую сумку. К ним прилагалась записка: Срази всех драконов, Воробышек.

Записка подстегивала не меньше, чем сахар. Мне нравилось, что Кай понимал, насколько важна для меня работа.

Зазвенел звонок у входной двери, и я взглянула, чтобы увидеть, кто пришел.

— Привет, Ноа. Я как раз заканчиваю дополнительное заключение по усыновлению, которое тебе нужно. Дай мне еще секунду.

— Спасибо, Фэл, — ответил он и направился к своему столу, звуча до смерти усталым.

— Тебе бы то же, что у Фэллон, — пробормотала Мила. — Никогда не видела, чтобы кто-то печатал так быстро.

Я рассмеялась, не прекращая стучать по клавишам.

— Диетическая кола и клубничные мармеладки.

Мила скривилась так, будто только что откусила лимон.

— Звучит отвратительно.

— Не осуждай, пока не попробуешь. — Я нажала «сохранить», прикрепила документ к письму и отправила Ноа. — Готово.

Повернувшись, я поморщилась: Ноа выглядел паршиво. Щетина гуще обычного, под глазами тени.

— Все в порядке?

Он взял бутылку воды со стола и выдавил натянутую улыбку:

— Держусь. До счастья далеко.

— Знаю, каково это. Может, чем-то помочь?

— Уже помогла. Это был последний документ для дела.

— Хорошо. — Я помолчала секунду, прежде чем задать вопрос, который крутился в голове. — Есть новости по делу Рене Дженсен? О лишении ее родительских прав?

Ноа немного напрягся.

— Ты же знаешь, я не могу рассказывать детали дела, в котором ты лично замешана.

— Я не об этом. Мне просто нужно знать, что уже стало или скоро станет публичным — например, когда слушание. Чтобы Кай и я могли подготовиться к подаче документов на усыновление, если ее права все-таки аннулируют.

Ноа тяжело выдохнул:

— Слушание у Рене на этой неделе. Если судья захочет поговорить с Хейден, Клементиной или Грейси, я дам знать Роуз.

Желудок скрутило. Я была почти уверена: Клем и Грейси скажут, что не хотят жить с Рене. Что хотят остаться с нами и Каем. А вот Хейден... С ней все неясно. Несмотря на безопасный, стабильный дом, который мы с Каем им дали, она могла тянуться к привычному хаосу — просто потому что он знаком.

— Спасибо, — сказала я, набирая Каю сообщение, чтобы он обсудил это с юристом.

— Фэллон, — голос Ноа стал мягким, почти осторожным, и я подняла голову, встревожившись. — Ты уверена, что это правильное решение? Я понимаю, ты любишь Кая, но уверена, что это лучшее для девочек? И для тебя? У него ведь не было стабильной жизни, да и с байкерами, с которыми он был связан, там творится черт-знает-что.

По венам взметнулась ярость, и Ноа понял это — попытался успокоить, положив руку мне на плечо.

— Я просто хотел…

Я резко отстранилась, глядя на него так, чтобы он почувствовал всё, что я ощущала.

— Кай прошел через ад. Его собственные родители били и ломали его морально. Он начал драться на подпольных боях, терпя избиения, лишь бы вырваться из того кошмара. И вырвался.

Я перевела дыхание и продолжила:

— Он построил многомиллионный бизнес благодаря своему таланту татуировщика. Открыл зал ММА и организовал там бесплатные занятия для местных детей. И он лучший брат, дядя, сын и друг из всех, кого я знаю. Так что не смей больше ни слова говорить против моего мужа.

Из дальнего угла раздались медленные аплодисменты. Роуз стояла, сверкая глазами на Ноа.

— Кайлер Блэквуд — живое доказательство того, что система иногда срабатывает. И если ты еще хоть раз попытаешься принизить человека, которым он стал, я действительно выйду из себя.

Ноа сжал зубы, на щеках обозначились ямки.

— Я просто хотел убедиться, что Фэллон понимает, во что ввязывается.

— Понимает, — отрезала Роуз. — Она знает его с четырнадцати лет, Господи.

— И когда я потеряла отца и брата, он держал меня на плаву, хотя у самого жизнь рушилась, — добавила я.

Лицо Роуз смягчилось.

— Я рада, что у тебя был кто-то рядом, милая.

— Я тоже, — тихо сказала Мила. — Прости, что судила его по внешности. Похоже, мне еще многому нужно научиться.

Я улыбнулась:

— Ну, справедливости ради, он и правда выглядит немного пугающе.

Мила фыркнула:

— Зато пугающе привлекательно.

Я рассмеялась:

— Только не говори ему об этом. Самодовольства и так хватает.

Ноа со стуком захлопнул ноутбук, сунул его в сумку.

— У меня ужин-встреча. — И, не попрощавшись, вышел.

Мои плечи опустились. Видимо, ожидать, что оба сомневающихся коллеги вдруг переменятся, было слишком.

— Это не твоя вина, — сказала Мила, откинувшись на спинку стула. — По-моему, он в тебя с первого дня влюблен.

Меня охватило беспокойство, кожа будто стала тесной.

— Нет, не влюблен. Он просто…

— Влюблен, — закончила Роуз твердо. — Но сам все упустил, слишком долго тянул. Теперь злится на себя и выплескивает злость наружу. Это несправедливо — ни к тебе, ни к Каю.

Я нахмурилась:

— Я ведь не давала ему повода подумать, будто между нами что-то есть?

Роуз и Мила разразились смехом.

Роуз вытерла глаза:

— Господи, конечно нет.

— Ты была бы столь же равнодушна, если бы он оказался монахом, давшим обет молчания, — подколола Мила.

Ну хоть это. Последнее, чего я хотела, — чтобы кто-то из друзей подумал, будто между нами что-то большее. Потому что правда была проста:

— Всегда только Кай, — прошептала я, чувствуя, как перехватывает горло. — Поверьте, я пыталась забыть. Ходила на свидания, соглашалась на знакомство вслепую, даже скачала эти идиотские приложения, где каждый второй позирует с дохлой рыбой. Но это никогда не было...

— Им, — договорила за меня Роуз, глаза у нее блестели.

Мила выдернула салфетку из коробки, промокнула глаза:

— Всё, я официально растрогана. Вы заслужили свой счастливый конец.

— Счастливый конец? — переспросила Роуз.

— Долго и счастливо, — пояснила Мила. — И Фэл его заслужила.

— Не знаю, достигли ли мы этого, — призналась я. Они просто не знали, как далеко нам до него на самом деле.

— Достигнете, — уверенно сказала Роуз. — А пока иди домой пораньше и проведи время с новой семьей.