«Как утешительно! Слышишь такие истории», — кротко пробормотала Елена.

«Поверьте мне, — подтвердил Полистрат. — Я знаю компании, которые ведут себя весьма постыдно. Какой-нибудь старик проглотит виноградную косточку и подавится, а потом рыдающая вдова окажется брошенной без денег и осла, в сотнях миль от всего мира — я даже не могу вам рассказать о всех ужасах».

Такое случается, но мы, — произнёс он, — организуем счастливые путешествия уже два десятилетия. Император Нерон хотел посетить Грецию в рамках одной из наших поездок, но, к его несчастью, мест не было. Мы всегда говорим, что когда он перерезал себе горло бритвой, это было от разочарования, что у нас не нашлось для него места.

Я криво улыбнулся агенту. Я встретил парикмахера Нерона. Он великолепно бреет. Ксанф. Вот это характер. Теперь он работает на отставного вождя повстанцев в Германии... Он был убит горем из-за того, что Нерон покончил с собой, используя одну из своих лучших бритв.

Полистрат не знал, как это воспринять. Он подумал, что я издеваюсь. Ни у кого из тех, кто идёт с нами, никогда не возникнет никаких проблем, обещаю.

Фраза о Нероне была его официальной шуткой. К несчастью для Полистрата, мы уже знали, что его обещание избавления от всех бед было ложью.

В

Мы отмахнулись от Полистрата, сказав, что обязательно подумаем о его приключении на Акрополе, очень скоро. Мне даже удалось уговорить его стащить мне копию маршрута «Пути и храмы», намекнув, что я спрячу его под матрасом, а потом забронирую себе спортивную мальчишескую прогулку в следующем году.

Это был бы один из способов расследовать дело Олимпии. Компания Seven Sights Travel стала связующим звеном между гибелью двух молодых женщин. Цесия и Валерия обе путешествовали с этой назойливой командой. Так что мы могли бы просто расслабиться до следующей Олимпиады, сами попутешествовать с Seven Sights и просто ждать, какая из туристок переборщит.

«Фалько и партнёры» были не так уж безответственны. В любом случае, меня отправляли в Грецию — если я туда поеду — в этом году, чтобы подтолкнуть Авла к поездке в Афины. Благородная Юлия Юста хотела, чтобы её ребёнок был записан к ритору прямо сейчас. Если я не смогу этого сделать, через год меня, скорее всего, разведут.

Зачем цепляться за одного спонсора, когда можно найти двух? Я отправился на Палатин. Меня обманули, прикрываясь старым, знакомым мне предлогом, что император посещает своё сабинское поместье. В любом случае, Веспасиан, скорее всего, отмахнётся от поездки на Олимп, но навлечет на меня ужасные политические…

миссия на туманном севере (вроде той, где он столкнул меня с императорским цирюльником Ксанфом)

Вместо этого я принялся убеждать одного из руководителей дворцового бюро, Клавдия Лаэту, что двойная смерть может привести к кризису общественного доверия.

Цезий всё ещё разоблачал сокрытие информации, Валерия Вентидия была невесткой кандидата в сенаторы, и вот-вот эти шокирующие убийства появятся в «Дейли Газетт». Лаэта знала, что у меня есть связи в «Газетт».

«Женщины становятся жертвами нападок». Склизкая свинья, похоже, была слишком увлечена этой идеей.

24

«Незамужние девушки и молодые невесты, — уточнил я. — Высокий риск общественного отвращения».

«Официально наша позиция заключается в том, что мы хотим, чтобы сенаторы остались в Италии».

«Ну, они этого не сделают, Лаэта. Так же и порядочные семьи не должны оставаться беззащитными, путешествуя по римской провинции».

«Твоя высокомерность отвратительна, Фалько!»

Чтобы избавиться от меня, Лаэта согласилась оплатить мне одну неделю расследования в Олимпии, а также поездку в Коринф, чтобы я мог доложить губернатору (худший аспект работы, поскольку он не хотел бы, чтобы дворцовый посредник совал свой нос в его провинцию без разрешения).

Я не собирался пользоваться услугами Seven Sights. Я собрал свою собственную группу для путешествий.

Во-первых, пока большинство гадали, кого я возьму с собой, я позаботился о том, чтобы оставить дома нужных. Я не сказал отцу, что еду, хотя у него были деловые связи в Греции. Они были сомнительными. Греческая торговля произведениями искусства печально известна. Оставив его дома, я избежал множества проблем.

С большим сожалением я отклонил и младшего брата Елены, Квмта. Он нравился мне как попутчик; он был организованным, добродушным и хорошо говорил по-гречески. Но его молодая жена, бетиканка, которая только что родила ему сына, была им недовольна. Явное давление со стороны остальных членов семьи Камилла убедило меня – и Квинта – в том, что домашние узы для него на первом месте (в случае, если бы это обернулось плохо, на этот раз проблема была бы не по моей вине).

Елена приняла непростое решение в отношении наших детей; в этом случае вину возложили на меня.

Елена сказала, что наша прошлогодняя поездка в Британию с Джулией и Фавомой была для них напряжённой, а нам нужен был более размеренный распорядок дня; поскольку мы планировали пробыть в Греции всего несколько недель, на этот раз наши дети останутся с бабушкой (её матерью). Среди римских чиновников было принято оставлять младенцев в Италии, пока их отец служит за границей.

Я позволила Хелене объяснить эти договоренности моей собственной матери. К счастью, мама чувствовала свой возраст и понимала, что дом сенатора, полный свободных комнат и заботливых рабов, – подходящее место для двух резвых малышей. Она отметила, что большинство командировочных чиновников оставляют своих жён дома, особенно если они хорошие матери. Хелена отмахнулась от мамы; я узнала это только позже, сказав, что нам нужно больше времени проводить наедине, если мы хотим родить следующего ребёнка... Мама не знала, что связка вяленых сосисок, которую она нам дала (ведь хорошо известно, что за границей голодают), лежала в багажном мешке между другими вещами на всякий случай: шляпами от солнца, зимними ботинками и мыльным пузырём с квасцовым воском против зачатия. Да, Хелена Джастма едет со мной. Зачем спрашивать?

И, конечно же, следующим вопросом было: а как же Накс? Я умолял маму посидеть с моей собакой. Мама, уже расстроенная, сказала, куда мне засунуть эту блестящую идею. Накс пошёл с нами. Теперь меня проклинали как человека, который с радостью бросил своих детей, но отказался расстаться с вонючей дворнягой.

Альбия, наша приёмная дочь, хотела прогуляться. Многие спрашивали нас, почему, если мы оставляем детей, мы взяли их няню. Ответ был прямой: Альбия не была няней. Другой ответ: мы хотели, чтобы она осталась.

Альбия была родом из Британии — одной из жертв Великого восстания. Мы считали, что ее родители были римлянами, убитыми разбушевавшимися племенами.

Сирота войны жила на улице, когда её нашла Елена. Приютить дикого падальщика у нас было безумием, но это было хоть небольшой компенсацией за британскую трагедию. Совесть. Даже у стукачей она есть. Я видел Лондиниум, после того как племена всё сожгли, и никогда этого не забуду.

«И что я с тобой делаю?» — драматично спросила Альбия. Она была одета как римская девушка, но, когда мы сидели на нашей террасе на крыше, её скрещенные руки и сгорбленные плечи были как у варварки-бродяги, жестоко взятой в плен, — по сути, это была классическая поза любого подростка, которому помешали взрослые. «Ты никогда не говорил мне, что я должна просто заботиться о твоих детях, чтобы сэкономить тебе цену раба!»

«Потому что это никогда не было правдой». Я не собирался воспитывать своих дочерей рабами, во-первых.

Джулии и Фавонии было бы приятно, если бы Альбия бросилась их утешать, когда они кричали в своих кроватках. Но Елена знала, что её проверяют.

Альбия была мастером бросать кости сочувствия; она всегда знала, что может напугать нас, что наш жест доброй воли может обернуться неудачей. «Тебе предложили место в нашей семье, Альбия. В любом случае, мы считаем, что ты была свободнорожденной, римской гражданкой».

«Так ты меня учишь римской жизни?» Это привело к классическому подростковому требованию купить всё, что можно купить за деньги.