– Товарищ попросил поменяться с ним сменами, – кивнул Джей-Джей. – Собирался поехать в выходные на крестины сына. А вышло совсем иначе. Однако, похоже, дьявол не торопится прибрать меня к рукам, – летчик сделал попытку посмеяться над собственной шуткой.

– А кто был в других самолетах? Я ни с кем из них не знакома? – спросила Джози, поймав себя на том, что мысленно заклинает: «Только бы не Майк, только не Майк». Однако летчики не ответили, оба смотрели поверх ее плеча. Джози обернулась. В дверях стоял Майк. Она подавила в себе желание броситься к нему в объятия.

– У тебя есть минутка? – спросил Майк. Он вел себя как обычно – легко и непринужденно, но в глазах у него мелькал едва заметный огонек.

Джози замешкалась: она чувствовала устремленные на нее взгляды остальных посетителей и понятия не имела, как следует реагировать на слова Майка.

– Мне сейчас некогда – нужно заварить еще чаю, – суетливо начала Джози. Она схватила пустой чайник и протиснулась в дверной проем мимо Майка.

Он последовал за ней в холл.

– Что случилось?

– Ничего не случилось. Просто я очень занята, – Джози не могла заставить себя поднять на него глаза.

– Тебе нужно сбавить обороты, – сказал Майк. – Ты слишком много работаешь.

– Правда, я должна идти.

Майк схватил ее за руку и с беспокойством заглянул в лицо.

– Джози, остановись, пожалуйста. Чай подождет, не к спеху.

– Но у меня действительно нет времени на болтовню, Майк, – сказала она, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. – Чего ты хотел?

– Я зашел сказать, – он сделал паузу, – меня отправляют на учебу в Манчестер. Мы получаем новые тяжелые бомбардировщики «ланкастер». Они еще не введены в эксплуатацию, но, судя по всему, машины отличные: четыре мотора, экипаж семь человек. Я должен научиться управлять им, а затем вернусь на базу и буду инструктировать других пилотов. Это же хорошо, верно? Некоторое время мне не придется делать боевых вылетов, только испытательные полеты на непроверенных машинах. – Он улыбнулся. – Я зашел попрощаться. Чтобы ты не волновалась или не подумала, будто я просто смылся.

– Да-да, спасибо, – кивнула Джози. – Значит, ты надолго уезжаешь?

– Думаю, недель на шесть. Так что к Рождеству обязательно вернусь. Береги себя, Джози.

– Хорошо, конечно. – Она помолчала. – Ты тоже береги себя.

Майк нахмурился.

– Все в порядке? У тебя расстроенный вид.

Джози хотелось выложить все начистоту, но она не могла себя заставить.

– Я только что получила плохие новости, – торопливо сказала она. – Одна женщина у нас в деревне потеряла мужа – его корабль подорвался на мине.

– О, прости, мне очень жаль. – Майк ласково коснулся плеча Джози. – Я напишу, как только устроюсь и буду знать обратный адрес.

Джози кивнула. Она понимала, что должна проводить его до двери, обнять на прощание и пожелать удачи. Майку предстоит испытывать новые самолеты, возможно не вполне надежные, – довольно опасная миссия. Но с ворохом невысказанных вопросов и терзающих душу сомнений Джози была не в силах сдвинуться с места.

– До свидания, Майк, – тихо сказала она. – Извини, посетители ждут. Пойду – налью свежего чаю. – И убежала на кухню.

На кухне, закрыв за собой дверь, она прижалась спиной к холодной каменной стене и запрокинула голову, борясь с подступающими слезами. Как он мог – казаться таким милым, нежным, добрым и совершить такой ужасный поступок? А если бы она не узнала об этом, если бы вышла за него замуж, ее ждала бы та же участь – оказаться задушенной прижатой к лицу подушкой?

По крайней мере, Джози была рада, что теперь у нее появится передышка. Пока Майка нет поблизости, она сможет не спеша обдумать, каким образом подступиться к разговору с ним. А пока Джози с головой окунулась в работу. Альф Бэджер рассказал, что нужно сделать в саду, чтобы подготовиться к зиме. Какие растения подрезать, какие выкопать, а какие, наоборот, посадить до наступления холодов. Возясь на грядках, Джози поглядывала на увитую диким виноградом заднюю стену дома. К осени листья стали ярко-красными. Она залюбовалась ими, но затем решила, что виноград слишком разросся и его следует проредить. Прихватив садовые ножницы, Джози ринулась в атаку. Конечно, чтобы справиться с верхними побегами, ей понадобится стремянка. Однако вскоре стало ясно – задача гораздо сложнее, чем казалось на первый взгляд. Один из побегов крепко опутал проволоку, по которой виноград карабкался вдоль стены, и грозил полностью перекрыть окно в первом этаже. Джози пробормотала себе под нос несколько отборных ругательств.

Вдруг окно распахнулось и из него высунулась голова Кэтлин.

– Святые угодники, чем это вы тут занимаетесь? – воскликнула ирландка. – Пытаетесь разобрать наш дом по кирпичику?

– Просто подрезаю виноград, – сказала Джози. – Он слишком разросся и может повредить кирпичную кладку и совсем перекрыть доступ света в вашу комнату.

– Прекратите немедленно, – прорычала Кэтлин. – Не вам решать, что делать с нашим виноградом. Хозяйке он нравится, особенно осенью, когда краснеет листва.

– Я не покушаюсь на ваш виноград, только хочу немного проредить. Окно в первом этаже уже заросло – вам же темно! И если не принять меры, скоро ветки доберутся и до моей спальни.

– Меня все устраивает, и хозяйку тоже, – Кэтлин по-настоящему рассвирепела, лицо у нее налилось кровью. – Надоело, почему вы вечно лезете не в свое дело? Как только вы появились, в доме все пошло кувырком. У нас все было нормально, а теперь – ни минуты покоя. Попрошу хозяйку написать людям, которые привезли вас сюда, пусть забирают обратно, откуда взяли.

Джози с тяжелым вздохом отступила и вернулась к поздним овощам на грядке. Любые ее начинания приводили Кэтлин в бешенство. «Ну и оставайтесь со своим дурацким виноградом, – сердито бурчала она. – Сами же пожалеете, когда стена пойдет трещинами.

Покончив с расчисткой грядок, Джози вернулась в дом и начала готовить обед. Вскоре на кухне появилась Кэтлин. Она вновь была мила и приветлива, словно начисто позабыла о недавней стычке.

– Что мне нравится в Англии, так это Ночь костров^[24], – заявила ирландка. – Будем отмечать на следующей неделе, верно? Ну, отмечали бы, если бы не война. Помню, старый хозяин устраивал в саду большой костер и фейерверки и приглашал деревенских детей. Кухарка готовила яблочную пастилу, а мы жарили над огнем сосиски. Великолепный праздник! А вы любите фейерверки?

– У нас в городе было по-другому. Посреди улицы жгли костры, а противные мальчишки взрывали петарды прямо под ногами у прохожих. Мне это совершенно не нравилось.

– А я обожаю ракеты-шутихи. Когда они взмывают вверх, а потом рассыпаются сверкающими звездочками.

– Там, где я жила, не было смысла запускать шутихи. К моменту взрыва они либо скрывались в тумане, либо их уносило на соседнюю улицу.

– Как я рада, что не живу в городе, – сказала Кэтлин. – Вы действительно хотите вернуться в Лондон, когда ваш муж придет с войны?

– Не особенно, – призналась Джози.

– Вы все еще думаете о том мужчине, – тоном обвинителя произнесла Кэтлин и погрозила ей указательным пальцем. – Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Знаю, – кивнула Джози. – Поверьте, знаю как никто другой.

* * *

В тот самый день, пятого ноября, когда полагалось жечь костры, запускать фейерверки, а детям – ходить по улицам и клянчить деньги у прохожих, распевая «подайте монетку для отличного парня Гая», к Джози явился мистер Томас.

– Думаю, нам лучше поговорить на улице, – сказал он, – где нас никто не услышит.

Джози выглянула на крыльцо – с неба сыпал мелкий дождь, она вздохнула, достала из гардероба пальто и повязала голову шарфом.

– Вы узнали что-то новое? – спросила она. – О Майке Джонсоне?

– Нет, о нем ничего. Зато выяснилось кое-что другое. Мы отслеживали эфир и засекли подозрительные радиосигналы, они идут отсюда.