Джози развернулась и вышла из кухни.

Майк ждал ее в холле.

– Все в порядке? – спросил он.

– Боюсь, Кэтлин, как обычно, излишне драматизирует. Она так и не простила мне, что я вторглась в ее владения. Хотя при этом с удовольствием скинула на меня большую часть работы по дому. Готовить, возиться в огороде, ухаживать за курами – пожалуйста, – и при этом не перестает ныть, что ее притесняют. А теперь видит, что мисс Харкорт привязалась ко мне, и заходится от ревности. Думаю, главная проблема в этом.

– Знаешь, некоторые люди просто несчастны по природе, – сказал Майк. – Такими уж они уродились.

– А ты? Ты по природе счастливый человек? – спросила Джози, глядя на него снизу вверх. Она на миг задержалась в дверном проеме и обернулась к Майку, пропустившему ее вперед.

– Раньше так и было. Давным-давно. Я рос очень счастливым ребенком: рыбалка с отцом, вкусные мамины пироги – безоблачное детство, о котором можно только мечтать. Но потом все переменилось. До встречи с тобой я не помнил, что такое счастье.

– Думаю, война многих лишила возможности быть счастливым, – сказала Джози. – Но для людей вроде меня все наоборот. У меня такое чувство, будто я получила второй шанс.

– Я чувствую то же, – сказал Майк. Он остановился на дорожке возле главных ворот и несколько мгновений пристально смотрел на Джози. – К сожалению, сегодня не смогу покатать тебя на машине. У меня только велосипед, но я сомневаюсь, что ты захочешь ехать на раме.

– Ничего страшного, – успокоила его Джози. – Давай просто погуляем. Нет нужды никуда ехать. Погода отличная, приятно будет пройтись.

– Согласен, – кивнул Майк.

– Я беспокоилась о тебе, – сказала Джози. – Слышала, что многие бомбардировщики не вернулись. Джей-Джей говорил, вы с трудом вырвались из окружения, ваш самолет был похож на решето.

– Ну, он слегка преувеличивает, но нам действительно пришлось туго. В любом случае мы с Джей-Джеем счастливчики, некоторым парням повезло гораздо меньше. Помнишь двух высокомерных типов, которые подтрунивали над тобой? Роджерс и Уотсон. Оба пропали в ту ночь. Наши потери постоянно растут, как будто фрицы заранее знают, где нас ждать, и стерегут в засаде.

Джози вздрогнула. Ей хотелось взять Майка за руку и сказать: «Не надо, больше не улетай». Но она промолчала. Так в молчании они дошли до дамбы. Поля, тянущиеся по обе стороны, были покрыты свежими ярко-зелеными побегами сахарной свеклы, а вдоль обочины дороги густо росли дикий чеснок и морковь.

– Я не был уверен, что ты вернешься, – наконец прервал молчание Майк.

– Почему?

– Я думал, ты уступишь мужу. Он ведь не хочет, чтобы ты оставалась здесь, верно?

– Верно. Но ему пришлось смириться, когда он понял, что я намерена вернуться, несмотря на его недовольство.

– Надеюсь, мое появление не доставило тебе неприятностей?

Джози пожала плечами.

– Не скажу, что Стэна наше знакомство привело в восторг, но в целом все в порядке.

– Он ведь был груб с тобой? – Майк слегка коснулся локтя Джози.

Джози колебалась, ей не хотелось признавать правду. Это казалось предательством по отношению к мужу.

– Ему страшно ехать на фронт, – медленно произнесла она. – Выходки Стэна – по большей части пустая бравада. В наш последний день он старался быть милым, словно хотел, чтобы у меня остались приятные воспоминания.

– Я рад. – Они прошли несколько шагов. – Джози, он тебе не подходит, – снова заговорил Майк.

Она отвернулась, задумчиво глядя через поля, туда, где у самого горизонта вращались крылья ветряной мельницы.

– Я вышла за него замуж, не так ли?

Последовала долгая пауза.

– Ты его любишь? – спросил Майк.

– Вероятно, когда-то любила. В самом начале. Сейчас – не могу сказать, что чувствую к нему что-то, кроме жалости.

– Ты вернешься к нему после войны?

Теперь Джози повернулась к Майку. Она видела страдание, исказившее его лицо.

– Как мы можем сказать, что произойдет после войны? Может, он не вернется, а может, на меня упадет бомба. Или ты не вернешься с очередного задания. Или немцы захватят страну и превратят нас в рабов. – Ее голос дрогнул. – Бессмысленно строить планы дальше завтрашнего дня. Согласен?

– Да, ты права. Просто меня охватила такая злость, когда я увидел, что ты несчастна. Даже появилось абсурдное желание ударить его.

Джози подняла на Майка глаза и улыбнулась.

– Мне приятно, что ты готов заступиться за меня. От этого я чувствую себя… особенной.

– Ты и есть особенная, Джози.

Майк взял ее за руку. Они неторопливо шагали по дороге, пока впереди не показалась небольшая рощица. В тени деревьев росли колокольчики, образуя пышный розовато-лиловый ковер. Майк приметил ствол поваленной березы, он сел на него и помог Джози устроиться рядом. Тишину леса нарушали лишь шелест листвы да отрывистые крики фазана, доносившиеся с поля неподалеку. Джози чувствовала, как на фоне безмятежного пейзажа душа наполняется покоем и вместе с разливающейся по телу приятной негой от выпитого вина отступает напряжение. Майк обнял ее за плечи, она опустила голову ему на плечо. Так они сидели некоторое время, но вскоре налетевший порыв ветра заставил Джози очнуться, к ней вернулась привычная настороженность.

– Майк, наверное, нам не следует слишком долго оставаться здесь, – сказала она. – Люди начнут болтать – «их видели уходящими в лес, вы же понимаете, что это значит».

Майк рассмеялся.

– Это было бы так ужасно?

Джози колебалась.

– Нет, но… мы ведь не можем всегда получать то, чего хотим. В настоящее время я живу здесь и не хочу, чтобы в деревне меня считали распутной женщиной. Да и твоя репутация среди подчиненных тоже важна.

Слова Джози рассмешили Майка еще сильнее.

– Открою тебе маленькую тайну: среди служащих ВВС любовные похождения считаются чем-то вроде азартного вида спорта. Но я дорожу твоей репутацией. К тому же земля еще слишком сырая. Если бы у меня были дурные намерения, я прихватил бы с собой плед.

Мысль о предусмотрительно захваченном пледе заставила Джози улыбнуться. Они поднялись с поваленного дерева, вышли из рощицы и двинулись вдоль дамбы. Майк бережно обнимал Джози за плечи. Ветер приносил легкий запах моря, справа от них тянулась заполненная водой дренажная канава. Майк спросил, как сейчас выглядит Лондон.

– Половина города лежит в руинах, – вздохнула Джози. – Не представляю, как люди будут жить в Лондоне после войны.

– Возможно, люди захотят переехать в Канаду, – сказал Майк. – У нас много пустующих земель, которые ждут своих поселенцев.

– Значит, ты вернешься в Канаду, когда все закончится? – Джози постаралась, чтобы вопрос звучал непринужденно.

– Не уверен. Посмотрю, как пойдут дела. Новая Шотландия завораживает своей красотой: рыбацкие деревушки, раскиданные по склонам холмов, хвойные леса, прозрачные ручьи, чистый воздух. Но жизнь там слишком замкнутая, люди оторваны от внешнего мира. – Майк помог Джози пройти по ступенькам перелаза на каменной изгороди. – Монреаль – хороший город. Но франкоязычный. Там трудно преуспеть, если не знаешь французского.

– А ты говоришь по-французски?

– Не очень хорошо. Хотя нам всем приходится учить этот язык в школе. Еще есть Оттава – скучнейшее место. И Торонто – слишком большой и шумный. Так что остается Западное побережье. Красивый суровый край и ужасно далекий от цивилизации. – Майк издал короткий смешок. – Но какой смысл обсуждать завтрашний день? Смотри-ка, впереди еще одна деревня.

Они вошли в небольшую деревушку, мало чем отличающуюся от Саттон-Сент-Джайлс: паб, бакалейная лавка, пара магазинчиков, церковь с высокой колокольней, возле церкви зеленая лужайка с прудом посредине.

– Интересно, не найдется ли у них кондитерской, где можно выпить кофе с мороженым? – сказал Майк.

– С мороженым? – Джози рассмеялась. – Ты, наверное, запамятовал – идет война. К тому же сегодня воскресенье – все лавки закрыты.

Джози оказалась права – ни паб, ни магазины не работали, но из-за церкви доносились оживленные голоса, крики и аплодисменты. Обогнув здание, они вышли на поле, где шел матч по крикету.