– Ну, теперь, когда благодаря вам у нас есть дрова, думаю, смогу начать, как только появятся необходимые продукты.

Когда команда во главе с Чарли ушла, Джози взяла лист бумаги и осмелилась написать короткую записку доктору Голдсмиту.

«Дорогой доктор! Вы упомянули, что не используете муку, которую получаете по талонам. Поэтому решила спросить: не отдадите ли вы нам часть? А я могла бы печь и на вашу долю тоже. С уважением. Джози Бэнкс».

Доктор Голдсмит появился на следующий день.

– Вот, держите. – Он протянул Джози двухфунтовый пакет муки и пачку маргарина. – Мука давно лежит в кладовке, а новые талоны я не отоваривал. Так что, когда истратите эту, могу принести еще.

Джози показала доктору преобразившуюся большую гостиную и рассказала о том, что задумала.

– Замечательная идея! – поддержал ее доктор Голдсмит. – Теперь, когда мне снова захочется отведать ваших чудесных булочек, не придется есть их в одиночестве у себя дома. Я смогу прийти сюда, провести время в уютном кафе и насладиться беседой в приятной компании, ja?

Джози смотрела вслед доктору, шагающему по дорожке к воротам, и думала, правильно ли она поступает, поощряя его визиты.

А еще через несколько дней к воротам особняка мисс Харкорт прибыла посылка, отправленная с базы Королевских ВВС: Чарли и его приятели прислали большую пачку чая.

Похоже, Джози наконец-то могла начать собственное дело.

Глава 24

Когда чайная Джози была готова к торжественному открытию, лужайка перед домом уже запестрела первыми подснежниками. Даже мисс Харкорт казалась слегка заинтригованной предстоящим событием, хотя по ее лицу никогда невозможно было понять, о чем она думает на самом деле. Навестивший пациентку доктор Пэкер сказал, что прогресс налицо, и позволил спускаться вниз и часть дня проводить в гостиной. Джози проводила хозяйку в переоборудованную чайную комнату и получила одобрительный кивок.

– Все в порядке, – сказала она, усаживаясь в кресло у камина, – только не позволяйте гостям ставить чашки на крышку рояля.

– Я непременно прослежу за этим, – пообещала Джози. – Может быть, вы как-нибудь сыграете нам?

– Хм, – пожилая женщина неопределенно пожала плечами. – Не помню, когда в последний раз играла на публике. Я не практиковалась целую вечность.

– Хотелось бы мне однажды послушать вас, – сказала Джози.

– С такими темпами вы и сами в два счета овладеете инструментом. Глазом не успеем моргнуть, как нас пригласят на ваш концерт в Альберт-холле.

Джози смущенно хихикнула.

– О, я не претендую на особые таланты, просто немного энергии и желания сделать мир чуточку лучше.

– Вы настоящая маленькая Флоренс Найтингейл, – мисс Харкорт задумчиво уставилась на огонь. – Интересно, Бог таким образом хотел наказать меня, подсылая в мой дом святую?

– Никакая я не святая, – отмахнулась Джози. – По правде говоря, я и сама немного удивлена. Никогда не делала ничего подобного. Поначалу, после смерти мамы, занималась хозяйством, ухаживала за младшими братьями и сестрами. Затем по десять часов работала на швейной фабрике. Потом вышла замуж. Стэн не хотел, чтобы я работала и вообще делала что-либо вне дома.

– И вы позволяли мужу командовать? – мисс Харкорт выглядела ошеломленной.

Джози поняла, что теперь и сама не может понять, как так вышло.

– Стэн зарабатывал, он считался хозяином в доме, а у меня ничего не было. А еще муж вечно ревновал. Нет, он не возражал, если я общалась с соседками, однако не позволял искать работу. Но у соседок были большие семьи, дети, и я оказалась словно бы на обочине. Вот этого Стэн и не мог мне простить.

– Вы хотели детей?

– Конечно. Любая женщина хочет иметь детей, – произнося это, Джози подумала, что бестактно говорить подобные вещи в присутствии старой девы. Но затем, вспомнив фотографию молодого мужчины на рабочем столе хозяйки, решила, что та тоже мечтала выйти замуж и завести семью, однако по какой-то причине этого не случилось. По возрасту возлюбленный мисс Харкорт не мог погибнуть в Первую мировую, но бывают и другие причины, почему человек умер. Или, возможно, нашел себе другую и брак расстроился. Такое тоже бывает.

Днем в половине третьего прибыли первые посетители. Чарли и Дикки со своим другом-поляком и Патрик О’Брайен.

– Выбирайте места, кому где больше нравится, – сказала гостям Джози. – А это хозяйка дома – мисс Харкорт. – Она указала на пожилую женщину, оставшуюся сидеть у камина. – Пожалуйста, аккуратно относитесь к ее собственности. И не трогайте рояль.

– Серьезно? Как жаль, – с дерзкой усмешкой откликнулся Дикки. – А я собирался блеснуть своими музыкальными талантами.

– Я не возражаю, если вы сядете за инструмент, – бросив на смельчака предостерегающий взгляд, сказала мисс Харкорт. – Только не ставьте посуду на лакированную крышку.

– Молодые люди из хороших семей, – вступилась Джози. – Они привыкли проводить время в богатых гостиных.

– Только не я, – подал голос Патрик. – Я вырос в крошечном коттедже с пятью братьями. Троим из нас приходилось спать в одной постели. И никогда мы не ели досыта. Так обстоят дела у нас в Ирландии.

– Вы из Ирландии? – спросила мисс Харкорт. – И что же ирландец делает в британской армии? Я думала, вы ненавидите англичан.

– Я из Северной Ирландии, которую Британия считает частью своей территории. Поэтому мужчин у нас призывают, как и английских парней. Но служить в военно-воздушных силах, на мой взгляд, лучше, чем идти на фронт в качестве пушечного мяса.

Джози оставила их и отправилась на кухню заваривать чай. Она взяла фарфоровый чайник и чашки из сервиза «Рокингем»^[19]. Составила посуду на поднос, отнесла в гостиную и вернулась за булочками, лепешками и джемом.

– Вы ни за что не угадаете, что у нас есть сегодня, кроме выпечки, – торжественно объявила Джози. – Самые настоящие сливки! Соседка, миссис Финч, – они с мужем держат дойных коров, – уговорила мистера Финча поделиться с нами.

– Как изысканно и как вкусно, – похвалил Дикки, намазывая сливки на лепешку. – Некоторые ребята в казарме посмеивались: почему мы идем пить чай, вместо того чтобы завалиться в паб. Но в деревне только одно заведение, и местные нам не особо рады, – он ухмыльнулся. – Кроме того, после двух-трех кружек пива немного трудновато тащиться обратно на базу.

– То есть считаете, больше никто не захочет прийти в чайную? – спросила Джози, охваченная тревожным предчувствием, что все ее усилия могут оказаться напрасными.

– Миссис Бэнкс, я уверен, с их стороны это чистейшая бравада, – успокоил ее Чарли. – На самом деле ребята просто не хотят признаться, что гораздо охотнее провели бы время за чашкой чая в красивой гостиной, чем с кружкой пива в пабе.

Джози кивнула. Однако закравшиеся сомнения не давали покоя: не станет ли эта четверка единственными ее посетителями? Опасения подтвердились – ни на следующий день, ни через день никто не пришел. Джози была не только разочарована, но и смущена. Более того, она чувствовала себя полнейшей дурой: сперва отстаивала идею с чайной вопреки воле мисс Харкорт, а теперь сидит одна-одинешенька с кучей черствеющей выпечки. Из подсохших лепешек Джози приготовила хлебный пудинг. Но стоит ли печь новые? Джози боялась, что лишь напрасно истратит продукты. Наконец, она решила пойти на компромисс и ограничиться небольшой партией рогаликов в надежде, что хоть кто-то заглянет в ее заведение.

Затем на третий день раздался стук в дверь. Джози открыла. На пороге стояли двое мужчин в военной форме.

– Нам сказали, здесь находится кафе? – спросил один из них. У мужчины были модные набриолиненные усы – такими щеголяли многие офицеры Королевских ВВС – и надменное выражение, как у человека, привыкшего считать себя важной птицей.

– Да, именно так, – сказала Джози. – Проходите, пожалуйста.

Она провела их в гостиную и усадила за стол.

– Как странно, – заметил красавец с усами, обращаясь к своему приятелю, – напоминает декорации в каком-то старомодном водевиле. Того и гляди войдет служанка в короткой черной юбке и с метелкой для пыли…