– В мои обязанности не входит ухаживать за инвалидами, – проворчала она.

– За мной не надо ухаживать. Просто я не до конца окрепла после сотрясения мозга, и меня немного шатает, поэтому лучше держаться за перила, – сказала Джози, взбираясь по лестнице. Со стен на нее надменно смотрели старинные портреты предков мисс Харкорт.

Когда они вскарабкались на верхнюю площадку, Кэтлин остановилась в нерешительности, словно размышляя – куда поселить незваную гостью, чтобы она поменьше докучала обитателям дома.

Последовал новый тяжкий вздох, служанка приняла решение и свернула налево по коридору.

– Ну что ж, наверное, поместим вас с этой стороны. Подальше от хозяйки, чтобы вы не встречались, когда она пойдет в ванную. Ваш умывальник и туалет находятся в конце коридора. Горячую ванну хозяйка принимает раз в неделю, тогда мы топим большой котел. Думаю, вам позволят воспользоваться остатками теплой воды.

– Превосходно. Меня это вполне устроит.

Кэтлин остановилась посреди темного коридора и открыла одну из дверей. Изнутри пахнуло сыростью.

– Этой комнатой не пользовались больше двадцати лет, – сообщила Кэтлин с таким торжественным видом, словно факт сам по себе заслуживал уважения. – Даже и не припомню, когда здесь в последний раз останавливались гости. Обычно для них готовили большие спальни в передней части дома. Да и гостей у нас давно не было. – Служанка сделала паузу. Джози кивнула, показывая, что внимательно слушает. Но Кэтлин только мотнула головой и решительно переступила порог. Джози последовала за ней.

– Я время от времени заглядывала сюда – проверить, все ли в порядке, – вновь заговорила ирландка. – Однако кто знает, не найдем ли мы мышиное гнездо под периной. – Она энергично потыкала кулаком в матрас на кровати с витой металлической спинкой. Затем прошлась по комнате, сдергивая с мебели пыльные чехлы. Скомкав их в руках, Кэтлин обернулась к Джози. – Подождите здесь, схожу – принесу постельное белье.

Джози поставила сумку на пол и огляделась. Комната оказалась небольшой, но плохой ее нельзя было назвать. Вдоль стены стояла односпальная кровать, напротив – комод из красного дерева и в пару к нему высокий платяной шкаф, а возле окна – стул с мягким, обитым шелком сиденьем. Также в спальне имелся небольшой камин. На каминной полке лежал тонкий слой пыли, в остальном здесь было довольно чисто. Голый дощатый пол выглядел неуютно, однако возле кровати лежал маленький плетеный коврик. Обстановка более чем скромная, но, по крайней мере, теперь у Джози был свой угол. Нужно только позаботиться об отоплении – она привезла с собой талоны на уголь, так что можно будет зажигать камин. В комнате было так холодно, что даже изнутри на оконном стекле был иней. Джози подошла к окну, за которым танцевали снежинки и открывался вид на бескрайнюю плоскую равнину. За полем тянулась полоса голых деревьев. Дальше все тонуло в снежной пелене. Джози подумала, что где-то там находится военный аэродром. Ей стало жаль пилотов, вынужденных летать в такую ненастную погоду. Их и без того подстерегает угроза встречи с вражескими истребителями, а плохая видимость делает полет еще более опасным.

Вскоре вернулась Кэтлин.

– А, вот вы где, – воскликнула она, обращаясь к стоящей возле окна Джози.

– Да, я тут. Осмотрелась хорошенько: увы, ничего ценного, что стоило бы прикарманить, – не скрывая сарказма, усмехнулась Джози. Ирландке хватило такта промолчать, более того – на щеках у нее проступил легкий румянец.

– Я принесла чистые простыни и пуховое одеяло – прихватила в соседней спальне, – сказала она. – Сумеете сами заправить постель?

– Я буду благодарна, если вы поможете, – призналась Джози. – Как видите, в данный момент я могу действовать только одной рукой.

– Как же вы справляетесь? – удивилась Кэтлин.

– С трудом. Требуется время, чтобы одеться и раздеться. Монахини, у которых я жила в Лондоне, обычно мне помогали.

– Вы жили у монахинь? Так вы католичка?

– Нет, не католичка. Я попала к ним после того, как вышла из больницы. Койки были нужны для людей с тяжелыми ранениями. Поэтому меня быстро выписали, а монахини приютили у себя в монастыре. Они были очень добры.

– И среди них были монахини из Ирландии? – поинтересовалась Кэтлин.

– Да, были, – сказала Джози, не совсем уверенная, что говорит правду, но она надеялась завоевать таким образом симпатию враждебно настроенной служанки. – Милые и внимательные девушки.

Кэтлин удовлетворенно кивнула, как будто добрый нрав ирландских монахинь был ее личной заслугой. Она отодвинула кровать от стены и обошла ее. Вместе с Джози они быстро застелили постель.

– Внизу на кухне можно взять грелку, – предложила Кэтлин. – Спускайтесь, когда разберете вещи.

– Спасибо. Это не займет много времени, – рассмеялась Джози.

Кэтлин бросила взгляд на стоящую возле комода сумку.

– И это весь ваш багаж? Я думала, остальные чемоданы стоят в холле.

– Нет, это все. Дом разбомбили ночью, я осталась в одной рубашке, да и ту сорвало взрывной волной. А одежду, которая сейчас на мне, мне дали в больнице – вещи умерших пациентов.

Впервые с момента их знакомства в глазах Кэтлин промелькнуло выражение, похожее на сочувствие.

– Да, плохо дело, – Кэтлин удрученно покачала головой. – Знаете, посмотрите внизу в кладовке среди старых вещей, которые мы приготовили для церковной благотворительности. Мисс Харкорт покрупнее вас, но свитера вполне могут подойти. Или потом распустите и перевяжете на свой размер.

– Когда снова смогу держать спицы, – улыбнулась Джози.

– Ах да, конечно. Все время забываю, что у вас одна рука.

Теперь, когда первоначальную недоверчивость ирландки удалось сломить, Джози решилась действовать чуть смелее.

– Значит, вам теперь приходится одной присматривать за таким большим домом? – спросила она.

– А что делать, – с готовностью подтвердила Кэтлин. – До войны у нас были еще две горничные, кухарка и садовник. Но теперь все ушли – записались в армию или еще бог знает куда. И оставили меня здесь одну. А работы в доме, доложу я вам, непочатый край. К счастью, хозяйка пользуется всего несколькими комнатами, остальные велела запереть. Но мне ведь еще приходится готовить.

– Я с радостью помогу вам, – сказала Джози. – Не знаю, насколько могу быть полезной именно сейчас, но как только ключица заживет, возьму на себя часть готовки. В Лондоне я работала в очень хорошей кондитерской. Так что по части выпечки я большой специалист.

– Отлично! – оживилась Кэтлин. – Помощь мне не помешает. Она, знаете ли, большая привереда. Я имею в виду хозяйку. И не только по части еды. – Кэтлин обвела взглядом комнату и прихлопнула в ладоши. – Ну вот, вы устроены, а теперь мне лучше поторопиться. Скоро нужно подавать чай. А вы как покончите с делами, спускайтесь. Кухня справа от холла в конце коридора.

– Спасибо, – поблагодарила Джози. – Я постараюсь не доставлять вам лишних хлопот.

– Господь с вами, какие хлопоты, – ответила Кэтлин. – Откровенно говоря, я не против компании, особенно долгими зимними вечерами. С хозяйкой ведь не поболтаешь. Она человек замкнутый, либо слушает свое радио, либо читает, а что до разговоров – нет. Мисс Харкорт придерживается старых правил: она – госпожа, я – прислуга, между нами лежит граница, которую не следует переступать.

– Вы давно у нее работаете? – поинтересовалась Джози.

– Давно. С тех пор как пришла в этот дом молоденькой горничной. Тогда еще был жив ее отец. О, вот уж настоящий деспот! Все должно делаться строго по правилам, не дай боже нарушить порядок или совершить малейшую оплошность. Помню, он уволил лакея за то, что тот случайно опрокинул соусник. Боюсь, мисс Харкорт пошла в отца.

– Она была единственным ребенком в семье?

– Да. Мать умерла, рожая второго. Возможно, мистер Харкорт потому и стал таким суровым. Он винил ребенка в смерти жены.

– И снова не женился?

– Нет. Никогда.

– И мисс Харкорт тоже не вышла замуж?