Но "кукловоды" из БНД и этим не были удовлетворены. В суде низшей инстанции в городе Целле они добивались против меня так называемого вещного ареста. Для этого им нужно было сделать две вещи. Во-первых, выдвинуть против меня подлежащее исполнению правопритязание на мое имущество, а во-вторых доказать, как причину ареста, что я тайно собираюсь продать свое имущество (дом и земельный участок) и припрятать полученные деньги. Первый пункт был легким для юрисконсультов разведки. Они подготовили калькуляцию, которую никак нельзя было проверить. При этом они основывались на справках о собственных зарплатах, против чего я тут же подал жалобу.

Они ссылались на приговор по моему делу, который был секретным и потому не мог быть предъявлен судьям в Целле. В качестве причины для наложения ареста на мое имущество они воспользовались удивительным приемом. Они сделали заявление, равносильное присяге, что я якобы планирую продать свой дом и двор. Тот факт, что я никогда не собирался добровольно продавать дом, и к тому же, дом наполовину принадлежал моей жене, так что я тайно и без ее согласия вообще не мог бы его продать, похоже, прошел мимо внимания крючкотворов из юридического отдела БНД.

Вот выдержка из письма БНД в адрес суда низшей инстанции города Целле с обоснованием ее требования наложения ареста на мое имущество:

_* "Ответчик планирует продать свой земельный участок. О своем намерении он говорил своему начальнику в БНД г-ну…, с которым состоит в дружеских отношениях. Это высказывание слышал и запротоколировал г-н д-р М. /тоже сотрудник БНД/, который принимает участие в процессе в качестве наблюдателя со стороны БНД.

Заверено:

Заявление, равносильное присяге, г-на д-ра М. – см. приложение

Наглая ложь наблюдателя за процессом! БНД добилась постановления об аресте имущества с помощью самодельных квитанций и фальшивого заявления, равносильного присяге. В середине сентября я получил из суда города Целле письмо. Без моего ведома от имени Федеративной Республики Германия и по поручению Президента БНД в книге земельного кадастра города, где я жил, на мой земельный участок был "подвешен" долг в 359 тысяч евро. Несколько тысяч евро за судебные издержки и внесение изменений в кадастр я должен был заплатить сразу. На запрос в БНД о смысле этой акции в духе "ночи и тумана" я получил лаконичный ответ: – Так подавайте иск!

Вскоре последовал анонимный звонок с напыщенными замечаниями. Мне было понятно, чего добивалась БНД. Меня хотели уничтожить с помощью затяжной войны на истощение. Любыми законными и незаконными методами.

Мне необходимо было срочно защищаться. В январе 2004 года, наконец, дело дошло до суда. Суд низшей инстанции в Целле начал слушания по моему протесту против решения о наложении ареста на мое имущество. Около полудня мы все встретились в зале суда. Из Пуллаха прибыл молодой сотрудник юридического отдела. По его виду было понятно, что это работник из "третьего разряда". Большие начальники и главные кукловоды не рискнули сами появиться в зале суда. Скорее всего, они специально послали туда человека, который не был знаком с подоплекой дела. Во всяком случае, им должно было быть понятно, что их противозаконные методы не смогут иметь долговременного успеха. И под ожидавшуюся "порку" вполне логично с их стороны было подставить беспомощного новичка.

Потому совсем небезосновательным был первый недоверчивый вопрос женщины-судьи господину из Службы: – Вы ведь все-таки юрист? На храбрую даму явно не подействовали слабые аргументы представителя БНД. После обмена фактами она уже не могла скрыть свое негодование в адрес секретной службы. Она подняла вверх постановление об аресте и заявила, что она сделала такое распоряжение только потому, что исходила из того, что документ БНД со служебной печатью с федеральным орлом по определению соответствует истине. Но в данном случае это очевидно было совсем не так. И она очень сожалеет, что она, поверив интерпретации фактов, предъявленной БНД, элементарно нарушила мои имущественные права и права моей семьи.

Затем она напрямую обратилась к представителю БНД и сказала, что единственное, что она еще может для него сделать, это предоставить ему возможность как можно быстрее отозвать свое исковое требование, чтобы все еще можно было исправить. Домашний юрист с Изара ответил, что у него, к сожалению, нет полномочий на принятие таких решений. На это судья возразила, что она может сделать короткий перерыв, дабы посланник БНД позвонил своим начальникам по телефону и попросил у них разрешения на отзыв иска. Затем она добавила, уже сердитым тоном, что ему следует сказать ответственным господам в Пуллахе, что она очень советует им немедленно отозвать их требование об аресте имущества. В противном случае она сама сделает это судебным решением.

На короткое время мы покинули зал суда, и представитель разведки начал судорожно звонить по телефону. Мой друг и партнер Фредди, приглашенный на процесс в качестве свидетеля и ожидавший снаружи, расхаживал по фойе здания суда взад и вперед. За время моей службы в БНД я работал со многими партнерами, но ни с кем у меня не было такого взаимопонимания, как с Фредди. Ворчуну Фредди было под сорок, когда мы познакомились в мюнхенском Центре, он был на три года старше меня. В Бундесвере он дослужился до хауптфельдфебеля.

Сотрудник БНД спрятался в самом дальнем углу коридора и звонил по мобильному телефону. В том месте было что-то вроде уголка для курения. Конечно, он не хотел, чтобы я услышал, о чем он говорил с центром. Потому я не мог без улыбки смотреть на то, как мой партнер Фредди, куря сигарету, стоял рядом с нервно звонившим юристом БНД. Для юриста это не имело значения. Он ведь не знал Фредди. Так что мое доверенное лицо смогло спокойно слушать весь разговор. Когда он удивленно поднимал брови и качал головой, я, глядя на него, понимал, насколько жаркий там идет разговор.

Точное содержание разговора, в принципе, неинтересно. Стоит заметить лишь, что представитель БНД создавал впечатление совершенно запутавшегося человека, которого в буквальном смысле слова бросили затыкать своим телом дыру, сделанную не им. Возможно, его начальники посчитали парня дураком и специально бросили его на заведомо проигрышное дело? Когда он, красный как рак, вернулся в зал суда, то был одновременно сердит, раздражен и беспомощен. После короткого диалога с судьей он заявил об отзыве постыдного иска о наложении ареста на имущество.

После этого дела мне стало очевидно одно. Службу совершенно не интересовала фактическая сторона дела. Речь шла о чистой мести взбунтовавшемуся сотруднику. Как и следовало ожидать, вскоре последовали очередные анонимные звонки с угрозами в адрес меня и моей жены. Прежде всего, они хотели терроризовать именно мою жену. Откуда анонимы знали все подробности – они всегда были осведомлены о самых последних изменениях в ходе конфликта – для нас до сих пор осталось загадкой.

Грязные игры

Целенаправленное оказание воздействия со стороны разведки на судебные разбирательства и на другие правовые конфликты при возможности дополняется другими мероприятиями, практически запрещающими любому сотруднику защищать себя. Это мне тоже довелось пережить. На моем примере Служба хотела предупредить всех прочих активных сотрудников, что с ней шутки плохи. Никто от этого не застрахован, если, конечно, он не будет ежедневно возить собой на работу своего адвоката. Причем я, с позиции сегодняшнего дня, именно так и посоветовал бы поступать, как абсурдно бы это ни звучало.

Суть деятельности любой разведки – действовать на грани фола. И там, где начинается Федеральная разведывательная служба, там заканчивается правовое государство. Там где начинается конспирация, заканчивается наша демократия. Это неоспоримый факт, который наши политики предпочитают не замечать.

Но пока БНД считает, что ее действия приносят ей пользу, она никак не мешает своим работникам. Даже если их задания далеки от права и закона как Солнце от Земли, правящая клика либо ничего не предпринимает, либо просто делает вид, что ничего не видит. Во всяком случае, она не реагирует. Замечу, что сами сотрудники очень часто не могут самостоятельно определить, действуют ли они еще в рамках закона или уже незаметно для себя нарушили его.