Без лишних похвал Сузанну все-таки можно было назвать хорошим приобретением для филиала. В Берлине не было других столь открытых и симпатичных работников. И как раз при работе с высокопоставленными источниками она была всегда очень внимательной. Ежедневно ей приходилось просматривать горы секретных донесений, доставляемых нашими агентами, и она, по меньшей мере, догадывалась об индивидуальной ценности результатов их работы. Поэтому ее окружение чувствовало, насколько неравнодушно она занималась своей работой.
Это начиналось с приобретения медикаментов, захватывало техническую поддержку при фотографировании и установлении связи – и вплоть до оплаты труда нашей "русской внешней службы". К сожалению, коллега не могла дать нам оперативных советов, но все равно мы очень любили и ценили ее. Даже после окончания рабочего времени мы время от времени собирались маленькими группками вместе с ней и обсуждали текущие проблемы. Она была из тех, кого с удовольствием включали в такие обсуждения: компетентна в том и в этом.
Летом 1995 года наш подотдел переезжал из Берлина в Нюрнберг. Сузанна как чувствовала, что наше пребывание в Франконии окажется кратковременным. Потому она не поехала с нами, а попросила перевести ее в другое оперативное подразделение. Ей хотелось воспользоваться представившейся возможностью, чтобы избежать постоянного раздражения в общении с ее начальниками, ссор с американскими партнерами и игнорирования со стороны пуллахского руководства. Еще до переезда подразделения в Нюрнберг она отправилась в Мюнхен, чтобы пройти краткое подготовительное обучение, обязательное для тех, кто отправляется на работу за рубеж. Это был так называемый "коктейльный курс".
Сузанна Хартунг хорошо там себя показала. За ее плечами были к этому времени уже два года успешной работы. Как бы то ни было, но она принимала участие в операциях, оказавшихся едва ли не самыми большими разведывательными успехами БНД с момента создания ведомства. Через ее стол прошли самые секретные документы российской армии и КГБ. Она заведовала производством дел, связанных с самыми высокопоставленными источниками и самой ценной информацией.
За короткое время она наработала большой опыт и приобрела множество новых знаний. Но в то же время ее сомнения в компетентности аппарата собственного учреждения значительно укрепились. Потому Сузанне Хартунг показалось, что ей следует хотя бы со второй попытки принести Службе какую-то пользу. И где можно лучше всего проявить свои качества во внешней разведке, если не заграницей?
Потому она стремилась получить назначение как можно дальше от Германии. В Пуллахе ее желание удовлетворили, и тем самым в фундамент будущего дела Хартунг положили третий неправильный камень. Никто не подумал в то время о том, что отдел собственной безопасности Службы уже несколько месяцев подряд ведет оперативную разработку сотрудников берлинского филиала в связи с возможным предательством, которое могло касаться и этой коллеги.
Уже тогда были ясные улики, указывающие на утечки разведывательной информации. Позднее именно из-за этих утечек было столько шуму в ходе проверочной операции "Мяч". Но тогда никому из ответственных лиц это обстоятельство не помешало. Никто не высказал сомнений в правильности такого назначения. Нужно было просто заполнить вакансию. О необходимости заботы о сотруднице не вспомнил никто. Так беспечно обращались там с людьми.
Пока в Берлине все паковали чемоданы для переезда в Нюрнберг, Сузанна Хартунг попрощалась в Гамбурге с родителями и поехала в Южную Америку. Это было полем ее новой работы и новых заданий. Большим приключением для доброй и улыбчивой блондинки из ганзейского города.
Двадцать пять часов продолжалось путешествие до Бразилии. В аэропорту ее встретил сотрудник резидентуры БНД при немецком посольстве. На белом микроавтобусе он привез ее на улицу Аавенида дас Накоес. Когда они подъехали к дому номер 25, Сузанна почувствовала разочарование. Непривлекательное, даже отталкивающее здание с окнами на улицу находилось за трехметровой стеной из красного кирпича.
Микроавтобус развернулся, и она увидела стальные ворота, с такими же тяжелыми рамами, как и главные ворота в Пуллахе. Рядом маленькая будка охранника со столь же тяжелой железной дверью для пешеходов. Прямо перед ними секция здания в форме мостового перехода нависала над проездом. Это было что-то вроде продолжения второго этажа главного здания, соединяющего его с соседним домом.
На фасаде гордо висела круглая табличка с федеральным орлом и надписью по-португальски: "Embaixada da Republica Federal da Alemanha". Когда за ней закрылись большие сдвижные ворота, она печально улыбнулась. Ее взору предстал фасад трехэтажного главного здания посольства, насчитывающий по три окна в ряд. Там она увидела точно такие же жалюзи, что и в пуллахском Центре. Строение выглядело печально и даже на первый взгляд требовало ремонта. Приняли ее на новом месте тоже не самым сердечным образом, и новая разведчица из Германии сразу почувствовала себя тут не в своей тарелке.
Как и в большинстве немецких посольств, разведчики из Пуллаха и здесь были нелюбимыми, навязанными свыше нежеланными гостями. Их терпели, но не уважали. Обоюдное недоверие между сотрудниками Министерства иностранных дел и секретными агентами из Баварии и здесь было преобладающим. Сузанну Хартунг кратко ознакомили с местной спецификой и дали пару советов, касающихся поведения служащих посольства.
Несколько дней спустя она, новоиспеченная атташе по гражданским делам сидела в аэропорту Бразилиа и ожидала вылета в свою первую служебную командировку по Южной Америке. Отправить молодую женщину в одиночку в разведывательную командировку по половине континента – это был последний ошибочный компонент в этой цепи промахов.
Экстренный звонок из Центра
Как-то в конце ноября ближе к вечеру моя жена сказала, что пока меня не было, мне звонил какой-то незнакомец. Он обещал позвонить вечером попозже. Имени он не называл.
– Наверняка какой-то твой государственный шпик, – иронично заметила она. Голос был ей незнаком, но она запомнила, что он был дружелюбным и приятным.
Поздно вечером телефон зазвонил снова. Я тут же узнал звонившего. Это был не кто иной, как уполномоченный по вопросам безопасности и заместитель начальника отдела в БНД. Он поздоровался со мной очень серьезным тоном и сразу перешел к делу. Меня как молнией ударило. – Сузанна Хартунг исчезла в Южной Америке, – сказал он.
Мне показалось, что я ослышался. – Сузанна пропала? Наша берлинская Сузанна? Не может быть? Как? Где?
Но он сам не мог сказать, где и при каких обстоятельствах пропала она. Фактом было лишь то, что в посольстве ее не видели уже много дней и потому обратились за помощью к Службе. В центре заседал кризисный штаб. От меня они надеялись получить сведения, которые могли бы им помочь.
Я очень хорошо знал Сузанну, ведь мы прекрасно сотрудничали с ней во время нашей совместной работы в Далеме. Кроме того, я несколько месяцев подряд сотрудничал со следственным рефератом отдела безопасности. Там меня хорошо знали и обращались со многими вопросами. Уполномоченный по вопросам безопасности поставил мне два главных вопроса. Что знала данная сотрудница о завербованной нами в Берлине русской агентуре? И могли ли у нее, к примеру, сохраниться какие-то документы берлинского периода?
Следователи собирали первые факты. В квартире № 401, где проживала Сузанна Хартунг в городе Бразилиа, давно никто не появлялся. Пленка автоответчика на ее телефоне с номером 346 37 09 была заполнена, и ее явно давно никто не прослушивал. От нее самой не осталось и следа. Самым неприятным, впрочем, оказался тот факт, что сотрудники в Бразилии даже не знали, в какой стране "ее" южноамериканского региона она исчезла. Были лишь предположения и слухи. Что же произошло?
Несчастный случай, преступление, похищение? Может быть, она перебежала к русским? Дискуссии в Центре продолжались без остановки, и тогда же прозвучали первые обвинения в адрес ответственных руководителей. Как можно было додуматься до того, чтобы послать молодую и еще неопытную женщину совсем одну в разведывательную командировку по Южной Америке?
