Кто его, знает, может, поэтому я и в майорах засиделся? Сказал я как-то ему сгоряча, прямо при сослуживцах, что удобными должны быть только трусы. Ну и лифчик — у тех, кто их носит. А не люди.

— Привет! — хором поздоровались мы, все в снегу и взмыленные.

Я украдкой присмотрелся. А ну как Лиля на меня дуется? Я ее все ж таки продинамил. Бортанул. Причем неприкрыто. Взял да свалил посреди собственного дня рождения во двор к друзьям детства — Пашке "Корню" и Саньке "Левому".

Да не, вроде не обиделась Лилечка. Стоит, глазками стреляет. В пальтишке клетчатом и шапочке. Сапожки аккуратненькие. Хоть и сразу видно — мамины. Ну да ничего. Все так ходили. Дефицит-с. И кудряшки красиво уложены — хоть сейчас на обложку "Бурды". Или "Работницы". Или что там советские дамы любят почитывать в перерывах между кипячением белья и выращивание алоэ — средства от всех недугов.

— Как дела? — дежурно поинтересовался я. — Как мама?

— Все пучком! — весело ответила "девчонка со двора". — Скукота только. Маму на работу с утра дернули. А к нам еще позавчера тетка из деревни приехала, на неделю. Мамы сегодня дома нет. Так тетя Клава вздумала меня учить хозяйство вести. Заставляет драники делать. Полмешка картошки извела! — Лиля покачала полным ведром очистков. — И квартира вся этой картошкой жареной провоняла. Слинять бы куда-нибудь, чтоб глаза мои эту картошку не видели!

— Да... — согласился я. — Невесело! Ну ладно, мы...

Тут я почувствовал тычок в бок, довольной ощутимый. Нехилый такой тычок.

— Чего вам? — обернулся я.

И через секунду понял, "чего".

Илюха "Бондарь" красноречиво семафорил мне глазами. То на Лильку посмотрит, то на меня. То шепнет что-то. Ни дать ни взять — актер театра пантомимы. Погорелого.

Я сначала не понял. А потом ка-ак понял!

Запал суворовец Бондарев на мою соседку. Сразу, как увидел. Для меня Лилька так навсегда и останется девчонкой со двора, живущей по соседству. А "Бондарю" она приглянулась. Вот и решил, так сказать, мой приятель захомутать даму тут же, не отходя от кассы. И мусорное ведро его не смущает. Разве может смутить такая мелочь заинтересованного кавалера?

Значит, у нас с "Бондарем" разные вкусы на девчонок оказались. Что ж, оно и к лучшему!

Я лихорадочно соображал, что же делать. Лилька явно понравилась "Бондарю". Познакомиться хочет, да не знает, как. Надо выручать приятеля. А то так и помрет не целованным. Ни с кем из "бальных" девчонок, которые к нам в училище на уроки танцев ходят, ему так ничего и не обломилось.

Правда, выглядит Илюха сегодня, прямо скажем, не как идеальный суворовец. Весь в снегу, морда с мороза красная, шапка набок. А из-под нее — взмокшие белобрысые волосы виднеются. И пуговица на шинели оторвана. Вернись он в таком виде в училище — схлопотал бы на ряд за здорово живешь!

Да и мы с Михой, по правде говоря, не лучше. Не подготовились к нежданному свиданию с симпатичной соседкой.

Ладно. Фиг с ним. Попробуем. Лиля, в конце концов, не офицер-воспитатель. И тоже не на Суворовский бал в училище собралась. А на мусорку. Глядишь, и обломится чего "Бондарю".

— Слушай, Лиль! — будто невзначай предложил я. — Если ты и впрямь слинять сегодня из дома хочешь, то у меня есть отличный вариант!

— Да ну? — изумилась соседка. — И какой же?

Я поглядел на шинель приятеля и мигом придумал повод:

— Тут дело такое... Товарищ мой... Бон...

— Илья! — гаркнул мне на ухо "Бондарь", наспех отряхивая снег с шинели, поправляя шапку на взмокшей голове и вытягиваясь в струнку.

— Угу... Илья... — согласился я, чуть ли не силой выпихивая оробевшего друга вперед и потирая оглохшее ухо. Вот же луженая глотка у приятеля! Не хуже, чем у прапора "Синички". — Илья себе случайно пуговицу оторвал на шинели.

Лиля удивленно подняла брови.

— И что?

— Будь ласка, Лиль, пришей! — попросил я. И вежливо добавил: — Пожалуйста! И в гости заходи!

— Я, помнится, уже как-то заходила к тебе в гости, — напомнила Лиля. И ехидно стрельнула глазками.

— Зуб даю, в этот раз все в ажуре будет! — бодро пообещал я. — Там бабушка блинов нам оставить обещала... А тете Клаве скажи... ну что тебя моя бабуля срочно попросила... ну... обои в прихожей поклеить! Или еще какую-нибудь фигню. Поправдоподобнее только. Бабушка, если что, потом подтвердит. А сами посидим, потрещим... Мы тут фоток на "Зенит-Е" наделали в училище. Покажем тебе! Не боись, не обидим! Ребята у нас приличные. Суворовцы, как никак...

Лилька снисходительно улыбнулась. А потом покачала головой — точь-в-точь строгая матушка, увидев чадо, пришедшее с прогулки во дворе.

— Вот мальчишки... И где же вы так изгваздались?

— И не говори! — подхватил я. — Гнались за преступниками! От самого училища...

Соседка рассмеялась.

— Догнали хоть?

— А вот сейчас Бон... то есть Илья тебе расскажет! — нашелся я и чуть ли не силой выпихнул приятеля прямо к Лиле. — И заодно ведро поможет вынести. Да, Илья?

И я, в свою очередь, тоже довольно ощутимо пихнул "Бондаря" в бок. Просыпайся, мол, дальше сам будешь действовать.

Приятель встрепенулся.

— А? Да, да, да! — закивал он торопливо головой, точь-в-точь китайский болванчик. Выдернул у Лильки из рук мусорное ведро и галантно повел рукой в сторону лестницы. Будто на Суворовском балу на вальс приглашал.

— Ладно! — согласилась Лиля. И похвалила меня: — И впрямь ты, Андрюшка, здорово придумал. Ефросиния Трофимовна точно нас не выдаст. Она у тебя женщина мировая! Весь двор в ней души не чает. Я потом на минутку домой забегу, тетю Клаву предупредить. И сразу к вам!

Соседка улыбнулась и зашагала вниз по лестнице. "Бондарь", размахивая ведром, бодро зашагал вслед за ней, на ходу поправляя шинель и держа в свободной руке пуговицу. Держу пари, он рад по уши, что она у него оторвалась...

— Ну вот! — резюмировал я, когда новоиспеченная парочка скрылась из виду. — Помогать гражданам — долг суворовца. Пусть "Бондарь" за нас троих и отдувается. А мы с тобой, Мих, пойдем чайку пока поставим. Да?

***

— Слушай, Андрюх! — в тысячный раз спрашивал меня "Бондарь". — А может, ее к нам не отпустили?

Я уже по третьему раз ставил кипятиться на плиту большой эмалированный чайник с отбитым носиком. А улыбчивой соседки с мусорным ведром все не было и не было.

— Не бзди, "Бондарь"! — отвечал я ему спокойно. Тоже, кстати, в тысячный раз. — Лилька — девка боевая. Она, помню, еще мелкой во дворе все время с пацанами тусовалась, а не с девчонками. И в "казаки-разбойники" играла, и в "вышибалу", и в "ножички". И по стройкам лазала. и от сторожа убегала. Так что ей тетю Клаву обработать — как два пальца...

— Во дает девчонка! — с восхищением прошептал Илюха.

Лилька объявилась на пороге нашей квартиры только спустя полчаса. "Бондарь" к тому времени уже весь извелся. Даже готов был лично идти к тете Клаве на поклон. Благо я его отговорил.

— Уф-ф! — выдохнула Лилька, стягивая беретик и шарф. "Бондарь" тут же ринулся вперед к даме — помогать ей снять пальто. — Ты прикинь, Андрей! Тетя Клава поначалу со мной в гости к твоей бабушке собралась! Готова поспорить — она и ее попыталась бы научить, как "правильно" обои клеить!

— Ха! Как бы не так! — весело откликнулся я, пока приятель суетился вокруг новой знакомой, которая ему явно очень нравилась. — На моей бабуле где сядешь, там и слезешь!

Почти до самого вечера я, Илюха и Миха проболтали с Лилькой проболтали, как давние приятели. Даже я общался с девушкой уже без прежнего смущения. Совсем не так, как тогда, на моей "днюхе", когда ее мне в невесты сватали. И моя давняя соседка неожиданно оказалась отличной девчонкой! Веселой, доброй, необидчивой и очень компанейской.