А так я завтра абсолютно точно увижу Лукаса. Из моих братьев он самый мрачный. Молчаливый. Но сейчас я вспоминала о том, как он бережно гладил меня по волосам. Как учил защищать себя. Как отдавал свою кофту, когда мы были на улице и мне становилось холодно.

Утопая в мыслях, я вообще начала думать про детдом. Затем, почему-то подтащила новый холст и начала рисовать Дана. Зачем? Почему? Ответа на этот вопрос я не знала, но рука уже не останавливалась.

Я же уже столько лет его не рисовала, а сейчас на холст выплескивала один из наших самых раздирающих моментов. Я тогда ночью потащила Дана на крышу. Все говорили о том, что будет падать метеорит и я хотела посмотреть на него. Альфа не был рад тому, что я посреди ночи вытащила его из постели и не отставала, пока он не пошел со мной. Но все же та ночь была своеобразна прекрасна. На крыше было хорошо и спокойно. Свежо. Тихо. Некоторое время мы сидели молча. Я смотрела на звезды. Дан лежал на спине рядом со мной, закинув руки под голову, кажется засыпал. Потом я начала рассказывать альфе про все на свете. У меня часто рот не закрывался. После этого вновь возникла тишина, которая между нами никогда не давила. Скорее даже она считалась нормальной. Но я все же разорвала ее. Затронула одну тяжелую тему и той ночью Дан сказал мне то, что больше никогда не повторял. Тайну, касающуюся его семьи, из-за которой все, что теперь писалось про него в новостях, лично для меня было неоднозначным. Приводящим к мысли, что семья Бронте кое-что скрывала.

Сейчас на картине я изображала Дана. В мельчайших подробностях помнила тот момент. В какую кофту он был одет. Как сидел. Как рукой опирался о крышу позади себя. Черты его лица, глаза, черные волосы растрепанные ветром. То, что у него костяшки были стесаны, так как он перед этим подрался со старшеклассниками. Вернее, избил их. Я хотела обработать ему ладонь, но альфа позволил мне нацепить на него лишь один лейкопластырь. И то лишь по той причине, что я его достала.

Фоном я нарисовала виднеющиеся позади деревья и здания детдома. Атмосферу, которая могла быть только там. Бедности, но счастья. Беззаботного умиротворения. Еще я нарисовала свою руку, которой потянулась к Дану, пальцами зарываясь в его жесткие волосы. С тремя родинками около запястья и браслетами, которые тогда носила. Один из них я позже бросила Дану в лицо, когда у нас начался период конфликтов.

Закончив картину, я шумно выдохнула и посмотрела на нее. К сожалению, Дан и правда прекрасен. Но что мне делать с этой картиной? Выбросить? Сжечь?

Потирая лицо ладонью, я поднялась на ноги и пошла упаковывать картину, которую рисовала для конкурса «Гера». Ее требовалось сегодня отправить. То, что краска смажется, я не боялась, ведь пользовалась той, которая мгновенно засыхала и, бережно упаковав картину, я в темноте позднего вечера отнесла ее на почту.

Возвращаться домой не спешила. Прогулялась немного, покидала снежки в пустоту и, входя в особняк, думала о том, что уже сейчас лягу спать, ведь перед завтрашним днем мне следует набраться сил.

Но, когда я вошла в спальню, почувствовала, что у меня сознание трещит.

Посередине комнаты стояла та картина, которую я должна была отправить на конкурс «Геры».

И, если она тут…

- Что, черт раздери, я отправила на конкурс? – судорожно сорвалось с моих губ, после чего я быстро, взвинчено начала осматривать картины, пытаясь понять, какой не хватает.

И, когда я поняла, что не хватает именно картины с Даном, мне захотелось схватиться за голову, вырвать все волосы и закричать до чертового срыва голоса. Боже, какая же я идиотка.

Быстро упаковав правильную картину, я словно сумасшедшая побежала на почту. Услышав, что предыдущую картину уже отправили, мысленно выругалась так, что сознание затрещало, но так же отправив и принесенную работу, я тут же начала писать организаторам на почту. Объясняя то, что произошла ошибка и прося принять именно правильную картину.

Таких сообщений я написала множество. Делала это судорожно, а выходя из почты, чувствовала себя так, словно меня катком переехало. И я раз за разом ругала себя. Такой ответственный момент, а я настолько критично ошиблась.

Ногами разбрасывая снег и сильно жмурясь, я сделала несколько глубоких вдохов. Ничего. Я ведь сразу все исправила. В заявке уточнила про ошибку. Просто в дальнейшем мне следует быть внимательнее. И больше никогда и ни за что не совершать ошибок.

От автора: Дорогие, обожаемые девчонки, огромнейшее спасибо за ваши отзывы, теплые слова, подарки и поддержку. Вы неверотяные)) Я безгнранично вас обожаю))

На автобусе проехавшись до нужной остановки, я еще пару кварталов прошла пешком. Кое-где потопталась на только что выпавшем снеге, делая там рисунки, затем купила себе кофе и булочку. Сидя на скамейке послушала музыку на наушниках и позавтракала. После чего, с полной боевой готовностью пошла в университет.

Я понимала, что рядом с ним будут журналисты, но не ожидала, что их там соберется настолько много. И, стоило им меня узнать, как я тут же была окружена. Со всех сторон посыпались сотни вопросов. Громких. Соединяющихся в гул.

Улыбаясь, я ответила на некоторые из них. В частности о том, что я рада получить возможность учиться и то, что, проходя тест ни на что не рассчитывала, но безгранично благодарна комиссии за то, что они в итоге приняли такое решение.

Для меня было чем-то странным разговаривать с журналистами. Даже непонятным и уж точно непривычным, но я очень старалась быть доброжелательной. Заходя на территорию университета, куда посторонних не пускали, я вновь улыбнулась журналистам и, прощаясь, помахала им рукой.

В этот момент, краем глаза заметила Тернера и Шэрон. Альфа был похож на неподвижную скалу из стали, а омега, обнимая его за руку, откровенно прижималась к Тернеру. Они стояли слишком далеко, но их взгляды я более чем отчетливо почувствовала. Проигнорировала это и пошла в сторону главного здания.

Поскольку из-за перевода на усложненный факультет, меня освободили от большинства занятий для омег, оставляя обязательными лишь контрольные и экзамены, сегодня мне не требовалось в отделение для омег. Я сразу же пошла осматриваться в главном корпусе.

Сказать, что я привлекала внимание, значит, ничего не сказать. Но какого-либо негатива в свою сторону я не ощущала. Скорее, что-то сравнимое с интересом. Тут и правда все было совершенно иначе, нежели в отделении для омег.

Когда я пошла в библиотеку, там разговорилась с несколькими девчонками. Они были людьми и учились тут на средних курсах. Началось все с того, что они помогли мне найти нужные книги. Я и сама могла это сделать, но за помощь была благодарна. И, пока мы ходили между шкафами, разговорились про экзамены. В частности, они спрашивали о том, насколько сложные темы идут для альф.

Позже я побежала в кабинет Совета. На усложненных курсах часто были групповые проекты проводимые помимо основных лекций и я, взяв буклет, сразу же записалась на один из проектов, узнав, что первое собрание будет завтра в ближайшей кофейне. Суть подобной работы в том, что студенты общались за пределами университета. Создавали фракции. Я не собиралась вступать ни в какую из них, но все же было интересно все изучить.

Прежде чем я покинула кабинет, ко мне подошло еще несколько студентов, предлагая вступить в их проекты. Я показала им буклет. Сказала, что ознакомлюсь со списком и обязательно во что-то еще вступлю.

- Тебе стоит быть осторожнее. Они скоро на тебя охоту откроют, - это произнес невысокий, худощавый парень в очках с толстыми стеклами. Он как раз проходил по коридору, держа в руках огромную стопку книг. Заметив то, что я вопросительно приподняла бровь, он добавил: - Работа, которая делается на таких проектах является собственностью студентов и они позже пытаются продать ее каким-нибудь фирмам. Это позже и с трудоустройством помогает. Про тебя сейчас во всех новостях говорят и, даже если ты просто придешь на какой-нибудь проект, он привлечет внимание. Появится больше шансов продать то, что будет сделано. Может, даже цену повысить.