К нему по воскресеньям приезжали париться все те же. Даже министры заглядывали по старинке, без звонка… Как и в прошлом, пел песни из репертуара «Битлз» известный композитор. Но атмосфера посиделок изменилась. К нему, еще недавно могучему не только телом, но и властью, теперь относились с некоей иронией, а в дальнейшем и вообще как к косоглазому шуту…

Один раз Кран не выдержал и послал всех на х…!

У него остался товарищ, еврей Капельман из Майами, с которым они частенько играли в казино, теперь по маленькой, и обсуждали за обедом лошадей.

Они оба любили небольшое кафе на Патриарших, где тихонько пили водочку и дотрачивали впустую жизнь.

Многие сильные мира сего после крушения Крановой империи хотели и самого Кранова замочить, вспоминая обиды, но почему-то оттягивали смертный час рекламного гения. Один Божайло ждал своего скорого часа.

Как-то Светка позвонила на мобильный, когда они с Капельманом ждали горячего на Патриарших. Попросилась на пляж с девочками. Она знала, что ему приятно, когда она ведет себя, как маленькая дочка. Он разрешил, только просил быть осторожной. Она обещала…

Когда они с Капельманом переходили к десерту, когда был подан подогретый коньяк, когда Кран облизывал толстую сигару, его телефон вновь зазвонил.

То, что он услышал, лишило его смысла жить.

Незнакомый голос почти безучастно провещал в трубку, что Светлана Кранова погибла в автокатастрофе на Рублевском шоссе.

— Вы ее отец? Господин Кранов?..

Он блевал прямо в пруд. А потом пытался в нем утониться. Хлебнул носом и ртом воды с ряской… Но его откачали…

— Как ты?.. — спрашивал Капельман. — Ты как?

Когда к нему вернулась память, он глухо и протяжно завыл. И столько смертной тоски содержалось в вое его, что обитатели Патриарших подумали, что сам Воланд в Москву вернулся…

После того как в городе узнали, что у Крана погибла дочь-красавица, все его пожалели, но лишь про себя и в разговорах тусовочных. Единственный, кто что-то сделал для него реально, был Божайло. Он передумал убивать Крана…

А потом Крана навестил Слон.

По какому-то странному стечению обстоятельств его Светка была подружкой дочери Слона Нинки. Они подвизались в одном рекламном агентстве и вместе ехали в одной машине на пляж.

А что с твоей?

Ни царапины, — ответил Слон. — И у Карины тоже ни царапины… Это третья подружка, — пояснил друг детства. — Я даже не знал, что моя в модельном агентстве… Живет с каким-то мудаком, обрилась налысо…

— И я не знал… — Кран заплакал. — Она височком ударилась…

Слон обнял друга и долго качал его в своих объятиях, пока тот не заснул…

Надька после известия о смерти дочери на долгих два года прямиком поехала в Кащенко.

Кран продолжал играть в казино с другом Капельманом. А когда еврей из Майами пытался урезонить товарища и делать ставки меньшие, Кран в ответ косил глазом отчаянно и шипел на эмигранта, что он класть хотел на бабло, что Капельману не дано понять, что жизни у Крана нет и что у него не будет никогда внуков, в отличие от Капельмана, у которого уже шесть, так на хера баблос этот нужен, а в казино оно все забывается!.. Капельману трудно было что-то сказать в ответ. Он был человеком большого сострадания и слабой воли…

И падал стакан…

Чиновник чертыхнулся и вошел в свою личную комнату. Он быстро закрыл за собою дверь, так и не услышав бой падающего стакана, направил мощный сноп света в дыру и тотчас отпрянул от нее. То, что он увидел, не могло существовать никоим образом!..

В разломе жидковским фонарем была освещена целая комната достаточных размеров. Комната находилась ниже уровня кабинета чиновника, и в нее вела деревянная лестница.

«Не может быть! — говорил сам себе чиновник. — Бред какой-то!»

Он совершенно точно знал, что на месте этой комнаты должна быть улица.

Он не был трусливым человеком…

Выругался и вступил на первую ступеньку лестницы. Осветил фонарем стены комнаты. Полки по всем стенам, забитые книгами…

«Библиотека Ивана Грозного?» — подумал он, с напряжением усмехнувшись.

Ступил на вторую ступень, которая заскрипела протяжно, будто отвыкшая от своего предназначения.

Нет, ну, бред!

Он решился и быстро спустился вниз, обводя каждый угол лучом света.

Большой стол посреди, обитый зеленым сукном, похоже, антикварный, с чернильницей и гусиными перьями. Как в музее…

Два стула по бокам стола, тоже антикварные, кривоногие, обитые полосатой тканью. Ему вспомнился Ильф и Петров. В таком, видимо, были запрятаны сокровища.

Он подошел к книжным полкам.

Черт возьми, реально книги старинные. Вдруг действительно библиотека Ивана Грозного? Вдруг комната так устроена, что не видна с улицы, по принципу оптического обмана?.. Кремль все-таки!..

Открыл фолиант…

Византийская вязь…

Его аж дрожью продрало!

Он был во всем логичен, взял себя в руки и подумал, что если библиотека старинная, отчего на книгах пыли нет? Отчего в комнате вообще стерильно, как будто только что произвели генеральную уборку?

И опять он подумал, что участвует в какой-то мистификации.

Он брал с полок книгу за книгой… Старинные гравюры, рукописные кирпичи с рисунками, Евангелие… Но ни одной пылинки!..

«Может быть, силовики так забавляются? — подумал, но тотчас отказался от версии. — Мозгов у них явно на такое не хватит!»

Он повернулся от полок с книгами к столу и отшатнулся.

За столом сидел человек и что-то быстро-быстро писал гусиным пером. Контуры его тела освещал свет, исходящий от зеленой лампы.

Он подумал, что фигура пишущего уж слишком похожа на ленинскую. «Апрельские тезисы»…

— Эй! — окликнул он. — Как вы сюда попали?

Человек продолжал трудиться над бумагой, как будто не слышал вопроса.

— Вы как сюда попали? — повысил голос чиновник.

И тут пишущий поднял к свету лицо — со сломанным, словно у боксера, носом. Голова покрыта коротким, как смоль черным волосом, а на щеках отросли рыжие бакенбарды. Он смотрел на чиновника внимательным и умным взглядом маленьких маслянистых глазок.

— Здравствуйте, — поприветствовал чиновника.

— Здравствуйте, — ответил он машинально. Он узнал это лицо.

— Галлюцинация! — произнес вслух.

— Какая же я галлюцинация? — удивился писака. — Я вот, живехонький, реальный!.. Чего вы сразу обзываетесь — галлюцинация!..

— Я вас видел там… — он осекся.

— Где же?.. Я много где бывал. Может быть, в Куршевеле? Я — мастер на лыжах!

— В космосе…

— И там бывал… А вы сразу — галлюцинация. Спросили бы — был ли ты в космосе? Я бы ответил — да!.. Предупреждаю сразу, я и в Сандуновских банях бывал!

— Этого не может быть! — он был впервые за многие годы обескуражен.

— Это почему? Вы же были в космосе, почему я там быть не могу? Или вы про баню?

— Вы мне снились потом…

— Не виноват! Ваши мозги — ваши сны… Я здесь ни при чем!

Он сказал несколько глупостей.

— Здесь строгий пропускной режим!

— Да? — удивился герой чиновничьего сна.

— У вас могут быть серьезные неприятности!

Здесь он вспомнил, что сей персонаж уже был арестован однажды, но, как доложил генерал, растворился в пространстве, прямо перед видеокамерами.

— А какого черта вы об Лобное место головой бились?

— Не я!!!

— А кто?

— Ну, я…

— Зачем же?

Гость Кремля замялся.

— Знаете ли… Вот бывает так, зудит кожа когда… Знаете? Хочется почесать…

— У вас что, лоб чесался?

— Именно! — обрадовался посетитель космоса. — Да так чесался, что мочи не было. А вот саданулся об мрамор, враз полегчало. Да вы садитесь, вот стульчик свободный! Или волнуетесь?

Он прошел и сел. Некоторое время смотрел в глаза незнакомца. Ему показалось, что глядит он сейчас в одну черную дыру.

— Так зачем вы здесь? — поинтересовался он. — Вы знаете, кто я?.. Я — помощник Президента России!