«Я могу понять, почему грузовое судно избегает обнаружения с моря, но не с воздуха. Не похоже, что они смогут замаскировать корабль листвой».

Согласен. Скрыться с воздуха маловероятно, но возможно. Греческие острова вулканического происхождения. Эгейское и Средиземное моря тысячелетиями размывали эти берега. По всему побережью полно пещер.

Пещеры ».

«Достаточно большой, чтобы скрыть грузовое судно водоизмещением в шесть тысяч тонн?»

Штейн хмурится: «Возможно. Мы не можем этого исключать».

«В таком случае забудьте о спутниках и беспилотниках. Нам нужен вертолёт».

«Да. Мы ищем иголку в стоге сена, и стог сена нам ещё предстоит найти».

Мы молча смотрим друг на друга. Хардинг-Джеймс, кажется, снова вот-вот уснёт.

«Нефтяные танкеры осуществляют перевозки в открытом океане», — говорю я.

«Перевозка золота в открытом океане займёт двенадцать часов. Судя по периоду между первой аномалией транспондера и потерей сигнала, у «Медузы» их было всего шесть. Мы проверяем спутниковые снимки, но это не очень хорошая ставка. У нас есть разведывательное подразделение беспилотников на военно-морской базе в заливе Суда. Один дрон исследует Киклады, а другой — побережье Крита».

Беспилотники и спутники. Насколько я понимаю, Штейн пытается сделать всё возможное, лишь бы не переориентировать поиски ВМС Греции. Мне интересно, как она собирается сузить зону наших поисков. «А как насчёт радиоэлектронной разведки? Есть какие-нибудь подозрительные передачи?»

«У меня АНБ следит за всем. Тотальное наблюдение. За всеми передачами в этом районе. Телефоном, VoIP, текстовыми сообщениями, спутниковой связью.

Они проводят масштабную проверку всех сообщений, содержащих слова «Медуза» и «Голиаф» . Независимо или совместно, отдельно или в сочетании с такими словами, как «Киклады», «Крит», «Додеканес», «Родос», «Турция», «Турция», «Дарданеллы», «Босфор». Всё, что только может прийти в голову команде. Сначала ИИ проверит результаты, а затем наша команда использует функцию «Отметить один глаз».

Я не могу придраться ни к чему, что сделал Штейн. Современный аналог старой надёжной обувной кожи.

Штейн качает головой. «У нас тут сплошная разведка, наблюдение, рекогносцировка. Ничто не должно нас миновать. Но пока что « Медузе» это удалось».

Молодой официант выкатывает серебряный сервиз на белую скатерть.

Очевидно, он освободился от главного обеденного зала. Он расставляет перед нами фарфоровые тарелки, стараясь не задеть ноутбук Штейн. Он явно обслуживает её, как королевскую особу. Он эффектно поднимает крышку с центральной тарелки.

Появляется стопка из полудюжины клубных сэндвичей.

Штейн ухмыляется: «Я не собираюсь делать это натощак».

Заместитель директора компании выглядит так, будто получает удовольствие от происходящего.

РАССВЕТ на греческих островах прекрасен, но все зависит от того, где вы находитесь.

Отель Golden Paradise расположен на северо-западном побережье Родоса, а остров ориентирован с юго-запада на северо-восток. Это означает, что из отеля восходящее солнце заслоняется большей частью острова. Отсюда открывается великолепный вид на закат.

Восходящее солнце окрашивает небо в насыщенный лососевый цвет. Несколько клочков облаков рассеются к утру. Небо посветлело: от темно-синего на западе до пастельного оттенка на востоке.

Мы со Стейном оставляем Хардинг-Джеймса в холле отеля. Через пару часов он позвонит своему другу Кириосу. Вряд ли он дозвонится до бизнесмена первым звонком, возможно, ему придётся ждать перезвона. Я вывожу Стейна на улицу, и мы прогуливаемся по вершине скалы, следуя за ограждением.

«Что там произошло?» — спрашивает Штейн.

Полицейские машины и карета скорой помощи образуют неровный полукруг вокруг каменных ступеней. Люди в форме осматривают машинное отделение лифта и фотографируют. На пляже собираются новые полицейские, которые окружают лифт. Стекло разбито, а стальной каркас погнут. Похоже, внутри клетки взорвалась бомба.

«Полагаю, лифт сломался».

«Вы имеете к этому какое-либо отношение?»

"Конечно, нет."

Штейн хмурится.

Скала изгибается к лифту пологой дугой. Я поворачиваю один из монетных телескопов. Он свободно вращается, охватывая пляж и большую часть вершины скалы. Я кладу в механизм немного денег и навожу телескоп на своё творение.

На пляже к полиции присоединились санитары скорой помощи. Они несут носилки. Один из мужчин указывает на дорогу в Порт-Саймос через пляж. Другой подносит телефон к уху.

Санитары хотят, чтобы скорая встретила их на дороге. Я их не виню. Они не собираются нести тело пирата по каменным ступеням на носилках. Нужно вынести два тела, и им придётся сделать два захода. Из искорёженных обломков торчит окровавленная рука. Я поворачиваю телескоп, чтобы рассмотреть людей на вершине скалы.

Санитары скорой помощи на вершине скалы садятся в машину и уезжают обратно по дороге. Они следуют тем же маршрутом, по которому капитан пиратов и его приспешник пытались отрезать мне путь.

Высокий мужчина в повседневной одежде наблюдает за полицией. Он похож на постояльца отеля, с лёгким любопытством наблюдающего за происходящим. Ростом он шесть футов, волосы рыжеватые, в хорошей форме. На нём брюки, спортивная рубашка и туфли на платформе. Через плечо и на груди у него перекинута коричневая кожаная сумка.

Я узнаю его по осанке, телосложению и профилю.

«У нас гости».

Штейн берет телескоп и осматривает скалу.

«Полковник Орлов, — говорит она. — Я живу и дышу».

«Русское золото, русский оператор. Поздороваемся?»

Полковник Максим Орлов из 45-го гвардейского полка специального назначения. Его шёпотом называли «мечом в руке Володи». Я впервые встретил полковника в Дебальцево, на востоке Украины, в 2014 году. Он консультировал ополченцев Донбасса. Я наблюдал за украинской армией. Город обстреливался обеими сторонами.

Попав под перекрёстный огонь, мы с Орловым независимо друг от друга нашли убежище в одном разбомбленном подвале. Он говорил по-английски лучше, чем я по-русски, и мы заключили шаткое перемирие. Когда обстрел закончился, мы разошлись.

Мы со Штейном идём к Орлову. Русский полковник оборачивается при нашем приближении и улыбается. «Штайн. Брид. Твоя работа?»

«Я всю ночь провалялся в постели, — говорю я ему. — Спал как младенец».

«Вероятная история».

Штейн переходит к делу: «Что привело вас сюда, полковник?»

«То же, что и вас». Орлов открывает кожаную сумку и достаёт пластиковый конверт размером одиннадцать на четырнадцать дюймов. Внутри — коричневый бумажный вкладыш, содержащий пакет толщиной в дюйм. «Мне поручено доставить вам этот пакет. Моё участие — просто вопрос удобства. Поскольку мы встречались, вы не усомнитесь в его происхождении».

Штейн принимает посылку. «Что внутри?»

«Спутниковые данные», — говорит Орлов, закрывая сумку. «Связь с радиоэлектронной разведкой. Есть место, где мы можем поговорить несколько минут?»

Мы идём к беседке за отелем. Садимся вместе на скамейку: Штейн — между мной и Орловым.

«Отличие, если позволите, — говорит Орлов. — Это не наше золото».

«Он следует в Таганрог».

«Право собственности не переходит к Российской Федерации, пока мы не подпишем договор о получении золота по факту поставки». Орлов откидывается назад. Принимает непринужденную позу. «До тех пор…

собственность стран с дефицитом. Это они купили страховку».

Штейн вертит пакет в руках. «Зачем всё это?»

«Конечно, нас интересует эта перевозка. Мы отслеживали « Медузу» через Суэцкий канал в Средиземное море. Не с помощью одного спутника, а с помощью многих. Целой сети».

«Это больше, чем сделали мы», — говорит Штейн.

«Не расстраивайся, Штейн. Ты не проявил особого интереса к Медузе .

Вы опоздали на игру не по своей вине.

«Ты знаешь, где находится корабль».

«К сожалению, нет. Но мы можем сузить ваш поиск. Корабль-призрак можно отследить с помощью спутниковой и радиоэлектронной разведки. Мы используем сеть спутников для триангуляции его АИС — автоматической идентификационной системы.