Подхожу к нему сзади, зажимаю левой рукой его нос и рот. Вонзаю нож в шею. Остриё входит в правый бок и выходит из левого. Я бью ножом вперёд. Вырываю всё – пищевод, трахею, сонные артерии, яремные вены – наружу. Он булькает под моей рукой. Чёрные фонтаны разбрызгиваются по расчёске. За считанные секунды его мозг умирает от нехватки кислорода.

Мужчина обвисает. Я тащу его на мостик и кладу в угол. Вытираю руки и клинок о его куртку, убираю нож обратно в ножны.

Радиоотсек манит. Я закрываю фонарь и осматриваю помещение. На корабле установлены три современных радиостанции, охватывающих весь спектр передачи.

Моя радиостанция для выживания работает как в сотовом, так и в спутниковом режиме.

Покрыт слоем пластика, водонепроницаем до 90 метров, имеет функцию дистанционной зарядки.

В остальном ничем не отличается от мобильного телефона. Фотографирую электронику. Сенсор настолько чувствителен, что можно снимать в темноте без вспышки.

В навигационном отсеке я фотографирую GPS-оборудование и транспондеры AIS. Корабли и самолёты передают сигналы, указывающие их местоположение. Эти сигналы содержат название судна, его местоположение, курс и скорость.

Всего по два. Я неторопливо фотографирую каждое устройство и настройки на циферблатах. В углу стола с транспондером стоит ноутбук. Цифровой бортовой журнал « Голиафа ». Ноутбук слишком большой, чтобы поместиться в мою водонепроницаемую сумку. В нём есть ридер microSD с картой на один терабайт. Я вытаскиваю карту и бросаю её в сумку. Не знаю, есть ли в ноутбуке внутренний жёсткий диск. Я достаю нож. Вставляю лезвие между верхней и нижней половинами блока и раздвигаю их. Снимаю клавиатуру, обнажаю материнскую плату. Жёсткого диска нет.

Разобранный ноутбук лежит на столе, словно выпотрошенный таракан. Открываю журнал, фотографирую записи за последнюю неделю. Кладу вместо радиостанции в водонепроницаемом пакете Mark 23 и запечатываю его.

Пора идти. Я возвращаюсь на мостик. Спускаюсь по трапу на левом крыле, пробираюсь на корму, спускаюсь по тросу и выхожу.

«Панайотис?»

На правое крыло ступает огромная чёрная фигура. Он поднялся по правому трапу, как и я. Видит меня через стекло иллюминатора мостика, думает, что я вахтенный.

Я не вижу его лица. Только крупный силуэт на фоне огней Порт-Симоса. Он пробирается на мост…

— тянется за пистолетом.

Я ныряю через дверь на левое крыло. Раздаётся треск выстрела, и от палубы разлетаются искры. Я запрыгиваю на трап, хватаюсь руками и ногами за поручни и скатываюсь вниз.

«Нико!» — кричит мужчина позади меня. «Христос! Левый борт!»

Нет смысла устраивать перестрелку. У него в салуне как минимум полдюжины людей с автоматическим оружием. Я натягиваю маску на глаза и нос. Он стреляет снова, но я всё ещё чёрный призрак в своём гидрокостюме. Пуля скользит по металлу.

Я подхожу к поручню, хватаю маску обеими руками и прыгаю в гавань ногами вперёд. Я с грохотом ударяюсь о воду. Несмотря на обтекаемость, мне всё равно приходится бороться, чтобы маска не соскочила с лица.

Поворачиваюсь, плыву под водой к корме. Выныриваю на поверхность, наполняю лёгкие.

"Там!"

Отвесная металлическая стена борта « Голиафа » возвышается надо мной. Высоко, словно светлячки, сверкают вспышки выстрелов. Два оружия с чрезвычайно высокой скорострельностью. MP5. Судя по тому, как эти парни из них стреляют, MP5 ужасно неточны. Они выбрасывают свинец с чудовищной скоростью. Попадание есть попадание, будь то прицельное или простое везение. Движущаяся мишень, я швыряю воду.

«Василий! Тащи гранаты!»

Ругаясь, Нико и Христос меняют магазины. К ограждению бежит ещё одна фигура — Василиос.

Пираты всаживают в меня ещё два магазина. Я наполняю лёгкие и ныряю. Бьюсь изо всех сил, пытаясь погрузиться. Раздаётся глухой удар. Мощный удар закладывает уши и сдавливает грудь. Словно надуваешь полиэтиленовый пакет, завязываешь его узлом и разрываешь обеими руками. Давление почти выбивает из меня дыхание.

С трудом затаив дыхание, ныряю под корпус. Слава богу, «Голиаф» пуст, и осадка у него небольшая.

Снова взрывы. Меня забрасывают глубинными гранатами. Сотрясения ощущаются дальше, но всё равно трясут. Так моряков пытали в девятнадцатом веке. Это называлось «протаскиванием киля». Я плыву изо всех сил, молясь, чтобы пираты не догадались, что я делаю.

Их лидер не дурак. У него люди по обоим бортам корабля, и они ждут меня по правому борту.

«Вот! Он здесь!»

Снова автоматная очередь. Я задыхаюсь, ныряю и плыву к носу. Выныриваю, выхватываю ещё огонь, наполняю лёгкие.

Рывок к носу был ложным. Я разворачиваюсь и плыву под водой к корме. Если я смогу добраться до акваланга, у меня будет шанс. Если они доберутся до кормы раньше меня, заметят ли они крюк и верёвку? Им остаётся только забросить крюк в гавань. Баллон пойдёт на дно, и я его никогда не найду.

Я стараюсь не думать. Изо всех сил мчусь к корме. Следую за бортом корабля. Когда он начинает изгибаться, я понимаю, что почти на месте. Впереди…

Большая тень руля. Внутри руля — большой винт «Голиафа ».

Там, рядом с рулём, болтаются мой акваланг, регулятор и акваланг. Я хватаю баллон за горлышко, зажимаю резиновый загубник зубами, поворачиваю вентиль. Сплевываю грязную воду, выдыхаю и вдыхаю благословенный воздух. С трудом натягиваю ремни баллона, хватаю грузовой пояс и ласты. Не натягивая их, ныряю так глубоко, как только могу. Дно может быть метров на тридцать.

Ещё один взрыв. Акваланг — это жизнь, но ребризер замкнутого цикла был бы лучше. Они будут искать мой след. Нет пузырей — нет проблем, а я оставляю много пузырей.

Я переворачиваюсь на спину и смотрю вверх. Луна ещё не взошла, и небо над водой чёрное. Там, на поверхности, я вижу пляшущие огни. На надстройке установлены прожекторы, и пираты используют их, чтобы выследить мой след из пузырьков.

Шансы растут в мою пользу. Если они не спустят вельбот и не проведут тщательный поиск, вряд ли они найдут мой след. Ещё менее вероятно, что они его сохранят, раз уж нашли.

Я сажусь на дно, надеваю грузовой пояс, снимаю мокасины и надеваю ласты. Дно гавани усеяно всяким хламом. Чувствую рядом с локтем зазубренный край разбитой бутылки. Вода не особо холодная, но я надел полностью чёрный гидрокостюм для маскировки, а также…

Защищаюсь от случайного мусора. Пристегиваю мокасины к поясу и смотрю на светящийся циферблат компаса, закреплённого на запястье. «Зодиак» ждёт меня на косе, отделяющей нас от порта отдыха. Он в нескольких сотнях ярдов к востоку.

Сначала я плыву к входу в гавань. Это чтобы сбить с толку преследователей, если они заметят мой след по пузырькам. Через двести ярдов я останавливаюсь и оглядываюсь. Огни моих преследователей далеко, рядом с « Голиафом» . Должно быть, они уже нашли мой канат и крюк. Они знают, что у меня акваланг. Как они отреагируют?

Я не собираюсь плыть в Турцию. Я меняю направление и гребу к косе, где спрятал «Зодиак».

Миссия выполнена.

OceanofPDF.com

2

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ – ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР, ПОРТ-ЦИМОС

В двух милях к западу от Порт-Симоса, на вершине высокой скалы, возвышается отель Golden Paradise, возвышающийся над Эгейским морем. Этот эксклюзивный курорт рассчитан на состоятельных и избалованных. Только такие отели и предлагает Аня Штайн, заместитель директора ЦРУ и внучка человека, который подарил Гарварду Центр Штайна. Я помогаю ей с мелочами, например, пробираться на пиратские корабли. Команды этих кораблей – жуткие головорезы, вооружённые автоматами, пистолетами-пулеметами и ручными гранатами. Это у меня получается лучше всего, и благодаря своему мастерству я достойна номера в отеле такого уровня.

Пляж протяженностью в двести ярдов безлюдный. Пункты проката лодок и снаряжения для дайвинга закрыты. Взошла луна, и её холодный свет отражается от лифта на краю скалы. Клетка из стекла и стали движется внутри железного портала, закреплённого на скале шестифутовыми железными шипами. Клетка висит на самом верху портала, где её двери открываются на ровную лужайку перед отелем. Это логично — последний, кто уходил с пляжа, вышел бы из лифта наверху. Когда я шёл на пляж ранним вечером, я поднялся по винтовой каменной лестнице. Мне не хотелось, чтобы кто-то в отеле задавался вопросом, почему лифт работает долго после того, как все ушли с пляжа.