В общем, взбрендило мне в голову этого Лешу заполучить. Причем поначалу мне даже было все равно – в каком качестве. Вообще, к слову сказать, я была абсолютно не в его вкусе. И внимания он на меня обращал – ноль. Как на пустое место. Если б не мой длинный язык, и не его любопытство – пиши пропало. Ничего бы у меня не вышло. Ой, как я бедного парня грузила, чтобы удержать его около себя! Приносила ему диски, книги, вела замороченные разговоры… Но, кстати сказать, он уже был достаточно эрудирован, чтобы понять, и, отчасти, принять это. Уровень его интеллекта делал для меня общение с ним не только средством привлечь его внимание, но и искренне насладиться беседой. Семена падали на благодатную почву. Я отдавала ему кучу энергии, и ему это действительно нравилось. Именно тогда установился ритуал провожания меня до моей остановки.
Я, конечно, попытаюсь определить сущность наших отношений, но стоит ли мне доверять? Я слишком хорошо относилась к Лешке и видела в нем то, что мне хотелось. А хотелось мне видеть то, что Лешке я тоже нравлюсь. Все время нашего знакомства состояло из ссор (точнее – поочередного дутья друг на друга), примирений и прогулок до моей остановки. Если Леша был в настроении, то он меня даже целовал. В щеку. Одним словом – отношения у нас сложились оригинальные. Разобраться в них полностью я не могу до сих пор. В конце концов, на первом курсе он добровольно стал моим соседом по парте, и продержался в данном качестве все 5 лет.
Чем мне Лешка понравился? Спросите чего полегче. Я понятия не имею. Поначалу, наверное, своей неуловимой схожестью с Толиком. И характер, кстати, недалеко ушел: переменчивый, как ветер. То нормальный, а то на драной козе не подъедешь. Но зависла я тогда на этом Леше капитально. С ума сходила просто-напросто. Вообще больше ни о чем думать не могла. Потом немного успокоилась, но нежные чувства остались. Я пыталась дать Леше определение, но это было сложно. Он был разным. Романтичным и циничным, нежным и колючим, милым и резким.
После того как закончился первый курс, и мы с ним расстались на время каникул, летом, уже в августе, я почувствовала, что соскучилась по Леше дальше некуда и написала ему письмо – целую "простыню". А когда я получила от него ответ, то долго и упорно радовалась.
Наши отношения с Лешкой не просто не были ровными. Они постоянно перемешивались с другими событиями, менялись от нежности до равнодушия, но далеко уйти друг от друга мы не могли. Попеременно то в мою, то в его жизнь врывались какие-то случайности, неожиданные встречи и прошлое, которое вообще имеет обыкновение выползать не в самый подходящий момент. Именно поэтому не получалось какой-то общей канвы наших взаимоотношений. Именно поэтому Лешка был единственным человеком из всех моих друзей, с которым я постоянно ссорилась. Наверное, дело было еще и в том, что ни с кем другим я не находилась в подобной непосредственной близости так много времени. Я думаю, если бы мы встречались с ним только иногда – подобного бы не произошло. 5 лет, изо дня в день, за одной партой (а потом еще посиделки за пивом и дружеские провожания)! Да кто угодно с катушек съедет! Я сама – живой тому пример. Потому что иногда Лешка меня видел такой мерзкой, какой никогда не видели меня мои друзья. Невозможно долго ходить на цыпочках – быть всегда в порядке, всегда сдерживаться… Иногда мне казалось, что Лешка лучше других постиг мою внутреннюю сущность, и меня это пугало. Немудрено, что отношения между нами были сложные, и иногда доходили до того, что нам хотелось друг друга поубивать. Мы любили друг над другом поиздеваться и ранились иногда больнее, чем это нами задумывалось.
Первого сентября я шла с единственной мыслью – увидеть Лешку. Я соскучилась по нему – дальше некуда. Я вспоминала его обаятельную улыбку, любимый жест – при волнении, или желании собраться потирать пальцем переносицу, его нервное "Ольга, перестань!", когда он терял терпение, и его нежно-колючую недотрогость, которая вдохновляла меня писать стихи и обижала закрытостью.
Третий год нашего совместного обучения начался с того, что Леша меня очень крупно обидел, и я не разговаривала с ним около месяца. Не буду разбирать, кто из нас и в чем был виноват, но злилась я на него долго. Это было время, когда Леша начал вести себя настолько мерзопакостно, что я начала задавать себе вопрос – а на фига мне все это надо. Есть ли вообще наши отношения? Но только я захотела на это плюнуть, как наступил день рождения одной нашей общей подруги. Весь вечер Леша был исключительно мил, а потом пошел провожать меня до остановки. Показался автобус, и Леша бросил фразу о том, что хотел бы поцеловать меня отнюдь не как друг. Я настолько офонарела, что не успела ответить, и уехала без поцелуя. Какими словами я крыла себя после всего этого! Это же была моя идея фикс – выяснить, как Леша целуется, раз большего не дано. Это ведь я хотела сдвинуть наши отношения с дружеских – и на тебе! Не воспользовалась моментом.
Последним светлым воспоминанием третьего года обучения было распивание пива в сквере под анекдоты Майка. Мы пошли провожаться, и Леша был настолько мил и нежен, что я чуть не растаяла как ванильное мороженое летом на пляже. У меня такая реакция на него была… о-е! Все-таки Лешка мне очень нравился.
Однако тех дней, когда Лешка был злым, мерзким и недотрожным, было гораздо больше. Я привыкла к его характеру. И иногда он позволял себе в отношении меня слишком много. Его капризы и смены настроения так меня доставали, что хотелось кинуть в него чем-нибудь тяжелым. Правда я его, зачастую, бесила не меньше. Он иногда тоже доходил до такого состояния, что готов был меня убить.
Я могу признаться честно, что я его ревновала. Ревновала сильно и по любому поводу. Собственно, он мог говорить что хотел, но я знала, что он ревновал меня тоже. Может, не до зеленого цвета, но 50% всех наших ссор (если не больше) происходили из-за этого. Наверное, мы слишком долго находились рядом и сильно друг к другу привязались. Именно из-за Лешкиной ревности мы не слишком тепло окончили третий курс. А лето у меня было вообще сумасшедшим. Произошло столько всего интересного, что хватило бы на целый год. Но письмо Лешке отправить я не забыла. Мало того, приготовилась к трехлетию нашего знакомства.
"Пока был июль, и не так много времени прошло с момента нашего с Лешей расставания, я была относительно спокойна. К концу августа я начала по нему скучать, написала ему письмо и уснула в уверенности, что он опять не захочет воспринять его всерьез. Сейчас я могу думать только о том, что перед летним расставанием мы с Лешкой так и не простились. Я пожелала ему успешно сдать последний за эту сессию экзамен, поцеловала его в щеку, а он… он даже не удосужился сказать мне "до свидания". Кажется, Леша просто был не в настроении. Можно подумать, мне от этого легче. Когда-нибудь, (а этот день обязательно наступит, при моем-то гнусном характере), в ответ на его очередную резкость я просто отвернусь и уйду. Может быть, в этот раз он даже не попросит прощения. И мне придется приучаться жить без него. И делать вид, что меня это совершенно не трогает.
Но о будущем я подумаю потом. Когда-нибудь. На недельке. В настоящий момент моих нежных чувств к Лешке хватит, чтобы заполнить один небольшой океан. К сентябрю, я думаю, хватит даже на два. Чуть попозже я начну писать ему стихи и неотправленные письма. Впрочем, в отношениях с Лешкой я настолько откровенна, что вряд ли эти письма долго останутся непрочитанны. Подчас я думаю, что я даже излишне откровенна. Наверное потому, что мне всегда нравилось его поражать или бесить. Я знаю, Лешка хотел бы знать обо мне поменьше. Потому что я не нравлюсь ему такой, какой он меня знает. И что самое интересное – я сама виновата, что Лешка так обо мне думает. Нет, я не жалею об этом. Мне это интересно: врать друг другу, ждать встреч и иногда поддаваться порывам нежности. Я без спросу вошла в его жизнь и в его память. Вполне вероятно, что мне нечего там делать, но лично я так не думаю. Мне нравится этот человек. И как друг, и как мужчина".
