За эту радость я сохранила к Толику благодарность. Во всяком случае, очень долгое время никому не удавалось сделать меня счастливой до такой степени.

Вообще-то я была довольно странной влюбленной. У нас с Толиком были совершенно разные взгляды на то, как я должна была себя вести. Толик читал мои стихи, догадывался о моих чувствах, но все мои переживания были ему безразличны. Моя полудетская влюбленность была на фиг ему не нужна, раздражала его и, в какой-то мере, льстила его самолюбию. Я любила его, но он… Он никак не мог уложить меня в свою постель. До времени.

Ольга прикрыла глаза и откинулась в кресле. Ей до сих пор было не по себе от воспоминаний. То время было для нее непростым. Она быстро училась и быстро умнела. Настолько, чтобы начать замечать не только достоинства Толика (зачастую ей же самой придуманные), но и его недостатки. Ольга знала, что у Толика мерзкий, поминутно меняющийся характер, под который нельзя подстроиться, что у него дырявая память. Ольга знала даже, что он ее не любит. Толик забывал о ней, спал с неясными девушками, но она все прощала ему за те минуты, когда он одаривал ее нежным теплом. Ольга так безбожно любила его, как можно любить, наверное, только в 18 лет. Не за что-то, а вопреки. Все его гнусные черты характера были ей безразличны. Толик был ей нужен и все. Ольга знала, что это безнадежно. Она подозревала даже, что ничего путного у них с Толиком не выйдет. Но, к сожалению, выключатель от чувств еще не изобрели. Долгое время она не могла ни забыть, ни разлюбить его. Никуда не денешься от своей собственной участи, но Ольга не могла поверить, что быть ей с ним не судьба. Потом поняла, поверила, но смириться с этим так и не смогла.

Заканчивался июнь, а вместе с ним – и первый курс "кулька". Наши отношения с Толиком запутались окончательно и никуда не двигались. Ко всему прочему мы должны были расстаться на целый месяц. (Месяц потому, что в августе мы должны были вместе попасть на практику). И тут выяснилось, что в конце июня по всему городу будет праздноваться День Молодежи. Я порадовалась. В одном из уголков нашего города должны были собраться к вечеру все мало-мальски приличные рок группы и закатить на всю ночь сейшен. На этом сборище рок-н-роллыциков, металлистов и панков должна была выступать и любимая группа "Аквабитлы" (Майк, Толик и Дюк). Так что я срочно начала готовиться к данному великому мероприятию.

В то время я уже начала задумываться о том, что у меня может быть с Толиком. Иногда я думала, что может получиться что-нибудь действительно серьезное, а иногда – что все это может ничем не кончиться вообще. И последнее мне абсолютно не нравилось. Я решила плясать от худшего. Я люблю его? Ну да, люблю. Ничего уж тут не поделаешь. А он? Буду ли я для него хоть когда-нибудь что-то значить? Я знала, что нет. Я вообще во многом уже могла разобраться. Толик меня не вспомнит? Ну, что ж… Я буду радоваться тому, что у меня есть, а потом… Потом мне придется с этим смириться и найти из этого положения какой-то выход. Кто знает, смогу ли я хоть кого-нибудь полюбить так, как его?

Может быть, с течением времени все пройдет. Но я не хотела этого ждать и жить в одиночестве. Я сидела и думала, что все равно когда-нибудь в моей жизни будет первый мужчина. Так пусть хотя бы он будет любимым! Толик умеет быть чутким, нежным, милым, ласковым. Он сможет сделать так, чтобы я ни о чем не жалела. Нежным… Господи! Да я сходила с ума от его изысканной, чувственной нежности, проникновенного голоса, светских манер. От него могла потерять голову и более умная женщина, чего уж говорить о той наивной 18-летней дуре, какой я тогда была! Да, я решилась пойти до конца и до сих пор не могу заставить себя об этом пожалеть. Может быть потому, что долгое время не могла никого полюбить с такой искренностью и самоотреченностью? Может быть, у меня ушла на Толика слишком большая часть души? Я не знаю.

В тот июньский день я всерьез решила заполучить Толика. Причем больше всего в этом плане я надеялась на случай. И на всякий пожарный одела свое самое нарядное белье.

День Молодежи был действительно замечательным. Было весело. Толик слегка ухаживал за мной, и я начала надеяться, что вечер закончится так, как мне бы этого хотелось. Сейшен завершился далеко за полночь, а автобус, выделенный специально для музыкантов, довез нас только до полдороги. Остальной путь мы проделали пешком. Транспорт, естественно, никакой уже не ходил, и поэтому топать пришлось далеко и долго. У Толико-Дюковской общаги мы оказались уже около 3-х часов ночи. Майк двинул к какой-то своей подруге, а Толик в своей неподражаемой манере пригласил меня к себе. Я скосилась на Дюка, вопрошая Толика, куда он денет живущего с ним в одной комнате друга. Толик загадочно улыбнулся и повел меня наверх. Не менее загадочный Дюк исчез на полдороге. Мне это все, собственно говоря, было уже до синей лампочки. Меня буквально трясло от волнения и мысли, что я что-нибудь не смогу. Толик был само внимание.

В моей жизни было немало знакомых мужчин. С некоторыми из них у меня были близкие отношения. Но такие нежные мужики, как Толик, встречались мне очень редко, если не сказать более. Может быть, Толик казался мне таким потому, что я любила его. И, как оправдание собственной влюбленности, повторяла себе, что он музыкант. И не просто музыкант, а человек с гитарой. Такие люди, как он, умеют обращаться с женщиной бережно. Женщины для них – особый инструмент, от настройки которого зависит получаемое удовольствие.

Толик не стал торопить событий. Мы целовались, и он… кажется, он меня немного споил. Не было ни конфет, ни цветов, ни шампанского. Была какая-то мерзкая бормотуха и хрустящее печенье, купленное не по этому поводу. Я не могу сказать, что я потеряла голову – я все помню. Я просто давно ждала этого момента, и момент наступил. Я с любопытством рассматривала худощавое мужское тело, пуговица за пуговицей освобождая его от рубашки. Глаза Толика стали почти зелеными, а в голосе перекатывались бархатно рычащие нотки. Я, не удержавшись, пробежалась пальцами по его телу снизу вверх и тихонько царапнула грудь. Толик вздрогнул.

– Ну, все. Ты сама этого хотела!

Конечно хотела! Неужели в этом можно было еще сомневаться? Толик продолжал меня целовать, а его пальцы легко справились с моим нарядом. Когда вся верхняя одежда была на полу, а Толик глядел на меня в моем нарядном нижнем белье, в глазах его плясало такое, чего не выразишь даже самыми неприличными словами. Я первый раз в жизни видела такие огромные зрачки. В них отражалась я.

Разумеется, я прочитала кучу книг по интимной жизни разной степени откровенности. На собственном опыте я убедилась, что три четвертых из них – полнейшая лажа, а остальные – абсолютный гон. Были только 2-3 действительно полезные книги, с помощью которых я хотя бы имела представление о том, что вообще происходит. От постельной сцены с Толиком впечатлений было – море. Я, конечно, не улетела на седьмые небеса от полученного удовольствия (как это бывает в дешевых бульварных любовных романах), но только от одной мысли, что рядом со мной – любимый человек, и он – мой первый мужчина, я испытывала поистине потрясающие ощущения.

Утром мы проспали все на свете и расставаться не захотели. Мы о чем-то болтали, прикалывались, и, наконец, я решила, что неплохо было бы что-нибудь приготовить. На мое соображение по этому поводу Толик ответил, что будет готовить он сам, а я обязательно должна пойти с ним на кухню, чтобы посмотреть, какой он, на самом деле, повар-кулинар. Я пошла. В этот знаменательный день я научилась готовить потрясшее меня до глубины души блюдо – "Сдачу Бреды". Толик свалил всю оставшуюся в общаге жрачку (всего понемногу) в сковородку и залил яичницей. Как только запахло чем-то съедобным, на кухне тут же нарисовался Дюк с радостным воплем.