Клеменция выигрывает первый гандикап
Золотистые шарики навоза шлёпаются в пыли. Несколько детей останавливаются и смотрят.
Августин Киллетон, молодой человек, ещё не женатый, останавливается и ждёт, пока его маленький чёрный мерин испражняется в прогулочном дворе ипподрома Бассетт. Затем он наклоняется и заглядывает в трещины, образовавшиеся в четырёх сплющенных шарах. Насколько он может заглянуть в его яркую глубину, навоз хрустящий и волокнистый. Он видит в густых жёлтых прядях признак того, что лошадь в гораздо лучшей форме, чем даже он, владелец-тренер, подозревал. Августин передаёт уздечку своему другу Норману Брэди, который продолжает спокойно вести лошадь по прогулочной дорожке. Августин ловко пробирается сквозь толпу у букмекерских контор. Он достаёт из кармана две десятифунтовые купюры – это все деньги, которые у него есть. Он просит у одного из букмекеров по пять фунтов в каждую сторону. Клементия по цене 25.
к 1. Он кладёт билет и оставшуюся записку в карман и поворачивается к загону для сёдел. Один из последних букмекеров, мимо которого он проходит, ставит на Клементию коэффициент 33 к 1 на победу. Августин спрашивает коэффициент до пяти фунтов. С пятью фунтами в руке он проталкивается сквозь толпу, глядя на доску каждой букмекерской конторы. Элегантно одетые члены комиссии, многие из которых из конюшен Мельбурна, продолжают делать ставки на лошадей с низкими коэффициентами. Августин не слышит ни одной ставки против своей лошади. Он находит другую доску, показывающую только 33 к 1 на победу, и протягивает свою последнюю записку. Он ждёт, когда букмекер повернёт ручку рядом с...
Имя Клеменция. Когда мужчина снижает шансы на победу лошади до 16 к 1,
Августин гордо уходит, делая вид, что не замечает любопытных взглядов. Он забирает лошадь и говорит Норману Брэди, что поставил на неё всего несколько шиллингов, потому что шансы были очень заманчивыми, но он всё ещё не верит, что у него будет шанс впервые выступить в скачках против блестящих лошадей, некоторые из которых хорошо обеспечены мельбурнскими деньгами. На конном манеже он смотрит между кучей владельцев, тренеров и жокеев Гарольда Мой. Раздаётся голос: «Вот мы, Гас».
Августин оборачивается и видит коротышку с китайскими чертами лица, стоящего явно в одиночестве. Августин и его жокей стоят рядом, молча глядя на ноги Клементии. Августин говорит: ты же всё знаешь, Гарольд, и его слабые ноги – мне приходится постоянно стараться с ним, вдруг он окончательно сломается – я его почти наверняка проверял, так что лучше сразу выезжай на нём, если у него есть хоть какой-то шанс – но если он не пойдёт хорошо на первых двух фарлонгах, сразу же выезжай – где-нибудь на севере обязательно найдётся какая-нибудь небольшая гонка, где мы сможем его приберечь на день. Гарольд говорит: я присмотрю за ним, Гас – я его не собью. Когда Августин подсаживает его в седло, Гарольд шепчет: я заставил жену поставить на него три фунта по тридцать три – на это некоторые из них, знаешь ли, ставили. Августин говорит: я знаю – я и сам немного заработал.
Его рука касается желтой безволосой руки Гарольда, и он, не задумываясь, сжимает пальцы коротышки и похлопывает его по гладкому запястью. Гарольд щурится и смотрит на прямую, где уже галопом проносятся другие лошади. Августин один идёт сквозь шепчущие, скрытные кучки владельцев и тренеров, выходя со двора. Он находит место на переполненном склоне с видом на прямую и смотрит на ряд деревьев на дальней стороне безводного ипподрома. Весь этот большой, голый эллиптический трек колышется от жары. Группа лошадей толпится у барьерных ремней, и стартер дергает за шнур. Несколько лошадей разворачиваются или робеют и безнадежно пропускают старт. Августин напрягает мышцы вокруг рта и осматривает поле в поисках Клементии. Он смотрит сначала на отставших, затем на основную группу. Ближе к середине поля его взгляд привлекают цвета Клементии: изумрудно-зелёный, серебристо-серые обручи, оранжевая шапочка. Лошадь движется по крайней мере так же свободно, как и любая другая. На крутом повороте к дому все сбиваются в кучу. Знамена Клементии теряются в раке. Лидер начинает уставать. Из группы выделяются претенденты. Две лошади вырываются вперёд.
Их всадники неловко и отчаянно размахивают кнутами. Раздаётся смущённый рёв.
В толпе раздаётся крик, когда лидеры поравнялись с трибунами. Августин сжимает губы. Клеменция, нелепо широко раскинувшаяся на твёрдой, почти без травы трассе, чувствует под своими хрупкими ногами мягкий, хорошо пропитанный водой дёрн. Гарольд Мой падает ниц в седле. Ноги его отчаянно дергаются за спиной. Толпа продолжает кричать на двух лидеров.
Августин Киллетон не раскрывает рта. Клеменция проходит мимо него, почти у самого внешнего ограждения, и между головами зрителей видна лишь оранжевая кепка. Лидеры проходят мимо. Клеменция скрывается под судейской будкой. Зрители спорят между собой. Никто не уверен, какая лошадь победила. Некоторые даже не заметили Клеменцию. Над судейской будкой поднимают номер. Имя «Клеменция» судорожно плывет по толпе. Окружающие Августина произносят его неправильно. Августин спокойно возвращается на конный двор и облокачивается на ограждение денника победителя. Стюарду приходится заглянуть в скаковой журнал, чтобы узнать имя Августина. Он кричит: «Тренер владельца А.К. Киллетона, не так ли?» Августин кивает. Некоторые другие владельцы и тренеры пристально смотрят на Киллетона. Он не отрывает взгляда от ворот, через которые клерк ипподрома проводит Клементию. Гарольд Мой в зелено-серебряном не улыбается. Один-два человека в толпе коротко хлопают. Августин берёт уздечку, а Гарольд сползает с седла. Он шепчет: «Прости, Гас, прости – я бы знал, какой он хороший – Господи, если бы мы только знали, что у нас всё будет хорошо». Гарольд идёт к весам. Августин замечает опухоль на самой слабой ноге лошади. Клеменция немного прихрамывает, возвращаясь в денник. Подбегает Норман Брэди. Он говорит: «Гас, Гас, это трагедия – я дал ему тридцать шиллингов в каждую сторону»…
Пока мы живы, у нас больше не будет такого шанса. Августин указывает на ногу лошади и говорит: «Возможно, мы даже не сможем вытянуть из неё ещё одну скачку».
Норман отводит здоровенную лошадь обратно в стойло. Августин находит первого из трёх своих букмекеров. Кассир берёт у него квитанцию и отсчитывает 166 фунтов 5 шиллингов. Августин засовывает купюры в карман брюк и держит их в руке. Он берёт деньги у двух других мужчин и идёт к оцинкованному железному туалету, подальше от шума толпы. Он заходит в кабинку и прислоняется к двери. Он медленно пересчитывает деньги и шепчет вслух: 506 фунтов 5 шиллингов. Он делит их на две пачки и кладёт по одной в каждый боковой карман. Он тяжело опускается на сиденье унитаза и начинает креститься, но вместо этого наклоняется вперёд и машет сжатыми кулаками вперёд и назад в воздухе перед собой, шипя:
Сквозь зубы, как Гарольд Мой, выезжая на лошади. Он качает руками и дергает коленями, пока внезапно не всхлипывает один раз, и дрожь пробирает его тело. Затем он встаёт, принимает привычное выражение лица, трогает карманы с деньгами и выходит на улицу. Вечером того же дня, когда Августин и Норман спускают лошадь по пандусу за грузовиком Брэди, они находят его хромым и спотыкающимся. Позже Августин навещает неопрятный дом из вагонки на окраине Бассета, где Джин Глоссоп живёт с родителями. Скаковая лошадь хрипит и скребёт солому в вольере под перечными деревьями в конце вытоптанного грязного двора рядом с домом. Джо Глоссоп и его жена лишь кивают Августину, когда он заходит на кухню, где они сидят вокруг своего радиоприёмника. Джин Глоссоп выводит Августина посидеть на сломанном тростниковом диване на передней веранде. Он рассказывает ей историю о первом гандикапе. Он убеждает её, что теперь у них более чем достаточно денег, чтобы пожениться, даже после того, как он оплатил счета за питание Клементии и ещё несколько долгов Норману Брэди и букмекеру. Они решают устроить свадьбу, как только Джин завершит обучение католической вере и примет крещение.
