Почти через шестьдесят лет после того, как он впервые задумал эту бесконечную книгу, человек, который был упомянутым выше мальчиком, помнил место действия книги как простирающийся пейзаж бледно-зелёных лугов, перемежаемых участками тёмно-зелёного леса. Каждый луг был окаймлён цветущими живыми изгородями. В каждом лесу тропинки вели мимо берегов, заросших полевыми цветами с заманчивыми названиями. Кое-где в пейзаже встречались большие двухэтажные и более дома с многочисленными дымоходами. Каждый дом был окружён просторным регулярным садом, в дальнем конце которого находился парк с декоративным озером. В каждом большом доме временно проживало не только несколько последних поколений семьи, владевшей им несколько столетий, но и своего рода колеблющееся население молодых мужчин и женщин, приходившихся дальними родственниками владельцам дома или рекомендованных владельцам каким-нибудь другом или дальним родственником в городе, который можно было бы назвать Лондоном и который представлял собой не более чем предполагаемое дымчатое пятно вдали за самыми дальними бледно-зелёными лугами. Каждый член этой многочисленной группы был рекомендован, потому что недавно перенёс какую-то утрату или личный кризис. Рекомендованные таким образом лица проводили свободное время в течение всего своего длительного пребывания в большом доме. Никто, казалось, не был озабочен заработком и
У каждого был обширный гардероб, а также теннисные ракетки, клюшки для гольфа и, возможно, даже автомобиль.
Вспоминающий также вспомнил, что главной заботой молодых людей, живших или гостивших в упомянутых больших домах, было влюбиться друг в друга. Юноша, который много времени спустя стал вспоминающим, ничуть не удивился, впервые узнав об этом. Влюбиться было бы его собственной главной заботой, если бы он когда-нибудь оказался в одном из упомянутых больших домов в упомянутом пейзаже. Проблески далеких лесов, изысканная зелень лугов, ряды деревьев, скрывающие мелкие ручьи в самых низких частях долин – один этот умиротворяющий пейзаж не мог бы полностью удовлетворить его. Ему пришлось бы искать среди знакомых девушек ту, чей образ в его воображении, казалось бы, не прочь был бы объяснить ей свои чувства к такому пейзажу, пока он готовился к встрече с ней.
Вспоминающий человек никогда не мог припомнить ни одной детали появления в его сознании задолго до этого ни одного из молодых мужчин или женщин, влюбившихся друг в друга в этой, казалось бы, бесконечной книге. Все эти детали затерялись в глубинах его сознания, начиная с того момента, когда на десятом году жизни он начал украдкой читать первый эпизод длинного художественного произведения, публиковавшегося по частям в ежемесячном номере журнала, переданного его матери соседкой, которая могла позволить себе купить этот журнал. Журнал издавался в Англии, как помнил вспоминающий человек, хотя и забыл название и внешний вид обложки. Он так и не смог вспомнить, чтобы изучал детали хотя бы одной из двухцветных иллюстраций, появлявшихся каждый месяц на первой странице с вымышленным текстом. Он даже не мог вспомнить ни одного лица на иллюстрациях.
Однако, пока я сочинял это предложение, мужчина явно представлял себе некий образ молодой женщины с тёмными волосами и задумчивым выражением лица и молодого человека с обеспокоенным выражением лица. Всякий раз, когда он впоследствии пытался вспомнить образы влюблённых, которые являлись ему, когда он читал множество страниц художественной литературы, прочитанной им в детстве, он вспоминал только эти два образа.
Молодая англичанка путешествует на океанском лайнере из Лондона на Цейлон в один из первых лет после Второй мировой войны. Она едет на Цейлон, чтобы выйти замуж за чайного плантатора, владельца большого поместья.
Вскоре после отъезда из Лондона молодая женщина встречается с молодым человеком, который тоже направляется на Цейлон. Это журналист, направляющийся на встречу в ведущую местную газету. Или, возможно, писатель, собирающий информацию для своей следующей книги.
Двое молодых людей танцуют вместе, а затем беседуют на палубе. В последующие дни они часто встречаются и разговаривают. Даже девятилетний мальчик, читающий текст, в котором рассказывается об этом, – даже он вскоре понимает, что молодая женщина находит молодого человека более живым и интересным, чем её жених, который по сравнению с ним стал казаться флегматичным. Поняв это, мальчик-читатель меняет свою привязанность. Раньше он испытывал симпатию к мужчине на лайнере, встретившемуся с желанной молодой женщиной, которая уже была ему по душе.
Раньше мальчик-читатель не мог предвидеть для мужчины на лайнере ничего лучшего, чем то, что он вскоре вернется в Англию, чтобы пообщаться с другими молодыми людьми своего круга в вымышленном зеленом ландшафте, описанном ранее, где у него будет больше шансов, чем в знойной стране с темнокожими жителями, встретить молодую женщину с бледным лицом, которая еще не была замужем. Теперь же, когда события повествования стали складываться в пользу мужчины на лайнере, мальчик-читатель начал переносить свои сочувствия на чайного плантатора, сидящего в одиночестве на веранде своего бунгало среди гор и не подозревавшего, что его долгожданная жена готовится разорвать их помолвку. Мальчик-читатель готовился разделить тяжесть сердечных переживаний мужчины, узнавшего его судьбу, и надеяться, что тот вскоре продаст свою плантацию и вернется в Англию, чтобы пообщаться с другими молодыми людьми своего круга, как это раньше, возможно, и ожидалось от его соперника в любви.
Любой, кто читает этот отчёт, наверняка сможет предвидеть исход вымышленных событий, изложенных выше: так называемый «корабельный роман» развивается; молодая женщина, кажется, всё больше и больше осознаёт, что влюбилась в своего нового поклонника и должна расторгнуть помолвку; затем повествование принимает неожиданный поворот, после которого молодая женщина приходит к выводу, что обаяние и гламур мужчины на лайнере в каком-то смысле обманчивы и не идут ни в какое сравнение с искренностью и надёжностью мужчины, ожидающего её на плантации. На самом деле, вспоминающий мужчина совершенно ничего не помнил о финале, хотя и не сомневался, что молодая женщина осталась верна своему чайному плантатору – даже на десятом году своей жизни он усвоил многие из правил…
Так называемые любовные романы. Меня здесь не интересуют мимолетные мысли мальчика, когда он в спешке читал какой-то женский журнал, оставленный матерью. Меня интересует, как мужчина более шестидесяти лет хранил в памяти образ женского лица и даже определённое выражение этого лица, образы, впервые возникшие у него во время чтения художественного произведения, каждая деталь которого, несомненно, давно забыта всеми остальными читателями. (Образ мужского лица тоже оставался в памяти, но в основном как средство, используемое иногда тем, кто вспоминал, когда предполагал, что он может чувствовать себя более остро, будучи вымышленным чайным плантатором или вымышленным пассажиром на океанском лайнере, чем вспоминая образ-лицо.) Меня также интересует, как этот мужчина, по-видимому, большую часть своей жизни полагал, что образ-женщина, чьё лицо он помнил, безупречен и не заслуживает порицания; что любой кажущийся изъян в её характере – не более чем милый изъян. Если в вымышленном времени она была молодой женщиной на океанском лайнере, которая, казалось бы, подталкивала некоего поклонника, будучи помолвленной с другим мужчиной, то она не была ни капризной, ни нерешительной, ни тем более неверной, и как мужские персонажи, так и читатели-мужчины были вынуждены мириться с переменами в её чувствах и подчиняться её выбору. Меня же, наконец, интересует то, что ни юноша, ни мужчина никогда не стремились к общению в так называемом реальном мире с тем или иным подобием или двойником какой-либо из героинь-образов, которые являлись им во время чтения определённых художественных произведений. И юношу, и мужчину часто привлекало то или иное женское лицо, напоминающее лицо его вымышленной девушки или жены, но то, что последовало дальше, больше напоминало быстрое прочтение художественного произведения до конца, чем ухаживания или попытку соблазнения.
