—
Полковник,
—
робко спросил Уолтер,
—
меня расстреляют за мародерство, если я возьму парочку?
Томан покачал головой.
—
Это случается, только когда мы сражаемся друг с другом,
—
заверил он его.
—
Но будь готов отдать их, если тебя попросят.
—
Будет сделано.
Уолтер встал и пошел пограбить. Неподалеку, на дороге, с противоположной стороны холма, раздалось несколько взрывов. Каэтан встал и выжидательно посмотрел в ту сторону, откуда доносился звук, но больше выстрелов не последовало.
—
Как дела у твоих людей?
— с
просил Томан, изучая внутреннюю часть шлема и находящуюся там электронику.
—
Мы потеряли пятерых,
—
торжественно произнес Каэтан, оглядываясь на тело инопланетянина.
—
Еще двое серьезно ранены.
Только двое из его Темпларов были уничтожены, но десять получили серьезные повреждения. Небольшая армия инженеров теперь копошилась над ними, пытаясь вернуть им боевую форму. Ближе к концу, после того как пришельцы обнаружили, как трудно пробить их броню, их рейлганы сами стали мишенью.
Но инопланетные ракеты, когда прорвались через оборону Темпларов, прожгли их защиту различными боеголовками.
Прочные перегородки между отсеками помогли
помогли снизить количество жертв
.
—
Ты очень хорошо поработал сегодня утром, сынок.
Как бы ни был удивлен Каэтан комплиментом, он не смог его принять.
—
Ни одно из разведывательных подразделений не выбралось.
—
Каэтан покачал головой.
—
Я бы назвал это провалом.
—
У них не было шансов,
—
возразил его отец.
—
Игольчатые винтовки пришельцев пронзали насквозь эти самосвалы. Я не могу поверить, что вы вообще пытались их использовать.
По молчанию Каэтана Томан внезапно понял, что его сын принял это близко к сердцу. Само собой, он обвинял правительство в использовании таких кустарных бронетранспортеров, а не своего сына…
—
Но ваши Темплары выстояли великолепно,
—
Томан попытался исправить свою ошибку, сменив тему.
—
Это Марк Двенадцатые, Тринадцатые?
—
Нет,
—
коротко ответил Каэтан.
—
Только одиннадцатые.
Томан тихо выругался про себя. Еще одна ошибка. Его сын снова обиделся. Это всегда случалось, когда он пытался заговорить с Каэтаном. Казалось, это судьба. Такими темпами Каэтан отречется от него к концу дня.
Одиннадцатые, как он знал, былы в некотором смысле даже лучше…
—
Отец, сказал Каэтан.
— Д
а?
—
Знаешь, почему я не пошел в Академию Конкордата?
Томан отложил шлем инопланетянина в сторону.
—
Я всегда предполагал, что тебе будут угрожать те же пытки, которыми твоя мать угрожала мне, если я когда-нибудь подтолкну тебя к этому.
Его сын улыбнулся и захихикал. Томан почувствовал, что это перемена к лучшему. Он редко вызывал у сына такую реакцию.
—
Просто проверяю,
—
сказал Каэтан.
—
Ты действительно думал, что я разочаровался в тебе из-за того, что ты не присоединился? Что привело тебя к такой возмутительной идеи?
—
Ничего, отец,
—
Каэтан остановил его.
—
Просто проверяю.
—
Хотелось бы на это надеяться,
—
сказал Томан и снова взял шлем, чтобы изучить его.
Затем мимо них проехала колонна самосвалов, направляясь к возвышенности на востоке. Они, конечно, не будут ее переходить. Они просто высадят свою пехоту и присоединятся к постоянно растущему числу других машин, брошенных на обочине дороги. Некоторым вещам люди учились быстро. Что касается других вещей, то на это уходило больше времени.
* * *
Зрелище было впечатляющим.
Когда последние кездайские пехотинцы пересекли мост, сверху посыпался град артиллерийских снарядов. Это был единственный безопасный переход через реку Витч на пятьдесят километров в обе стороны, и противники это знали. Все гаубицы и реактивные снаряды в арсенале Телвилля почти расплавили свои стволы, пытаясь добраться до сил, которые были там сосредоточены. Но ни один снаряд не долетел до земли, поскольку над долиной с треском и грохотом бурлила мощная гроза, перехватывая десятки снарядов за раз.
Сержант Эммет Лир из роты "Альфа" Первой механизированной бригады, наблюдал за вспышками молний из-за большого выступа скалы, возвышавшегося над долиной и густо заросшего деревьями и кустарником. Шоссе проходило в километре к северу, и, извиваясь, уходило в сторону. Его можно было разглядеть сквозь множество ветвей и листьев. Воздух вокруг него был наполнен электричеством, из-за чего он страдал от статических разрядов, всякий раз, когда прикасался к металлокерамическому стволу своей винтовки Гаусса. Запах и вкус озона в воздухе были почти удушающими. Его короткая борода постоянно чесалась, а волосы, казалось, хотели встать дыбом. Вдобавок ко всему, острый камень вонзился ему в грудную клетку, когда он лежал ничком, вглядываясь в подлесок.
Шоссе, ведущее в долину, поворачивало налево, через гребень холма, на два километра по умеренному склону, а затем резко поворачивало направо, чтобы пересечь четырехполосный мост. На противоположном берегу дорога поднималась по гораздо более крутому склону, затем поворачивала налево и исчезала за лесом и большими скальными выступами. У любого транспортного средства, движущегося по дороге, было мало укрытий.
Сама долина была каменистой, с огромными валунами и выступами скал, выглядывающими из-под множества деревьев, которые отчаянно цеплялись за почву, удерживающую их корни. Папоротники тропического леса, покрывавшие большую часть Деладина, здесь уступили место зарослям колючего кустарника и высокой травы. По долине несся стремительный поток белой воды, питаемый заснеженными горами на юге. Река Витч была самоубийственной для любого искателя приключений, который хотел сплавиться по ней.
