Лицо его было скрыто кепкой, а поверх кепки тот накинул капюшон бесформенной толстовки.

Парень с неотвратимостью приближался, а я застыла.

И когда он оказался совсем близко, неожиданно мне в грудь впечатался тот самый портфель, а парень, ловко лавируя, уже добежал до эскалатора и, перепрыгивая через ступеньки и расталкивая народ, скрылся из виду, оставляя меня стоять статуей самой себе, прижимающей портфель к груди.

Толпа сзади не дала принять решение. Меня живой волной затянуло в вагон и прижало к стене. С портфелем, да. Сердце бешено колотилось, а в голове мгновенно пронеслись страшные кадры новостных сводок.

Я попыталась на ощупь определить его содержимое, но казалось, что портфель был пуст. Слишком легкий и тонкий.

Людям вокруг было плевать на меня с высокой колокольни; казалось, никто даже не обратил внимание на парня, всучившего мне оригинальный подарок.

Я глубоко ушла в свои страхи, соображая, как мне попасть в ближайшее отделение полиции, чтобы отдать портфель. Или позвонить им, пусть сами приедут и заберут.

Я, дрожащими руками, с трудом, но открыла замок, умирая от волнения, просунула руку внутрь и ничего не нащупала!

Кто-то просто всучил мне пустой портфель и сбежал!

И что это было? Как это понимать? Что только что произошло?

Это чья-то глупая шутка, да?

Мамочки…

Алексей

Я проснулся оттого, что меня придавил бульдозер на лапах. Туша весом в сорок пять килограмм с разбегу запрыгнула на постель, ткнулась носом мне в лицо, замерла, а потом начала выкапывать из-под одеяла.

– Кас, дай поспать! – потребовал я.

– Гав! – на всю комнату провозгласил он, подцепил зубами одеяло, спрыгнул и потянул на себя.

– Зараза, я замерз! – проворчал я, когда он стянул его окончательно.

– Гав! Гав! —ушастый нетерпеливо подпрыгивал на одеяле и тряс всем задом из стороны в сторону.

– Сидеть! – приказал я.

– Гав! – Кас послушно сел, но снова заснуть не дал, а начал очень музыкально поскуливать.

Я прикрыл глаза, а Каскадер сбегал в прихожую, припер свой ошейник и положил мне его на живот.

– Ладно. Жди!

Я поднялся и посмотрел на часы. Три часа дня. Проверил телефон, но пропущенных с работы не было.

Неужели Добби сегодня свободен?

Я вернулся домой в пять утра и сразу же отключился. Утром перед учебой Каса выгуливала Вареник, а сейчас пришел мой черед.

Я умылся, посмотрел на свой синяк на плече, покачал головой, вспоминая рыжеволосую куклу Хиросиму, оделся и велел:

– Кас, неси ошейник!

Доберман сгонял в спальню и принес ошейник. Дождался, пока я застегну его, и уселся у дверей.

– Молодец! – похвалил я.

Взял с вешалки толстовку, поводок и снова дал команду:

– Рядом!

Запер дверь и пошел на прогулку.

Кас попал ко мне три года назад мелким непослушным засранцем. Я убил целый год жизни и почти все нервные клетки, чтобы научить его выполнять команды. Помимо нервных клеток, я лишился трех подушек, двух одеял, нескольких пар обуви, порога в прихожей и обоев на стене. На прогулках тоже пришлось объяснять, что воровать метлы у дворников – плохая идея, что некоторые собаки не хотят сбегать с ним к помойке и что огромные ветки мы домой тащить не будем. Грызи на улице.

Однако оно того стоило. Правда, Кас своего упрямства не растерял и слушался только меня. Вареника он любил, но команды выполнял только те, которые хотел сам, и так, как требовала его хулиганская душа.

– Стоять! – Я прицепил поводок к ошейнику и, зевая, пошел в сторону парка невдалеке от моего нового жилища.

Каскадер, как приличный, шел шаг в шаг, преданно глядя на меня взглядом «отпусти на волю, начальник».

Возле парка я остановился, купил себе кофе навынос, чтобы проснуться, забрал стаканчик и пошел на нашу с ним поляну в парке.

Отпустил его с поводка, и ошалевший от счастья пес понесся метить все ближайшие кусты и деревья, пока я наслаждался бодрящим напитком.

Я внимательно наблюдал за округой, чтобы в случае чего дать ему нужную команду и не перепугать зевак, гуляющих по парку. Шел по траве, нещадно зевая, и медитировал, хотя мысли не сильно радовали.

Повернул голову влево и споткнулся. На лавке спиной ко мне сидела рыжая Хиросима. Ее ни с кем невозможно было спутать. Сегодня она была в желтой мастерке, которая оттеняла ее рыжую гриву. Но была она не одна, а в компании бомжа. Бомжа, Карл! И что-то эмоционально ему рассказывала, размахивая в воздухе рукой с зажатой в ней шаурмой.

Я покосился на Каса, который нашел где-то палку и увлеченно ее грыз, и тихо пошел в сторону сладкой парочки «Твикс». Просто из любопытства. Такой дуэт кого хочешь ошарашит.

Встал у дерева, прислушался и охренел второй раз.

– Вот! Представляете, он в окна залезал по деревьям и душил своих жертв. И так много лет! Оказалось, что еще в детстве его привлекали за жестокое обращение с животными.

– Серафимушка, это называется триада Макдональда, – мягко перебил ее бомж. – Первый признак – жестокое обращение с животными.

– Да? А какие еще два? – с аппетитом откусывая кусочек шаурмы, полюбопытствовала рыжая.

– Пиромания и энурез, моя дорогая.

– А энурез каким боком?

– Очень просто: психопату сложно жить в обществе, он испытывает стресс от нахождения с людьми. По сути своей, Серафимушка, психопатия простыми словами – невозможность находиться в обществе. Эти люди от природы не могут испытывать эмоции. Они их копируют, чтобы казаться как все, но испытать всю гамму не могут.

– Как интересно, – у рыжей даже голос звенел от любопытства.

Боже, ну и девчонка! Сейчас бы с бомжом психопатов и маньяков на лавке обсуждать, а не вот это вот всё!

Нет, интересы у нее, конечно, необычные. И аппетит хороший, да и нервы, по всей видимости, крепкие. Увлечения и компания тоже весьма экстравагантные.

И пока я слушал, не заметил, как Каскадер, поганец, медленно подошел к болтающей парочке.

– Кас! – рявкнул я так, что пес прижал уши к голове, а девчонка испуганно развернулась.

На прошлой неделе Кас вот так же играючи уже загнал одну кудрявую клубничку на дерево.

– Ой, какой он лапочка! – заметив Каскадера, засюсюкала Хиросима.

Меня она наградила хмурым взглядом.

– Ко мне! – дал я команду, но обычно послушный Каскадер внимательно следил за рыжей.

И не реагировал на меня. Сел напротив Серафимы и бомжа и застыл.

– Какой ты лапочка, красивый какой!

Она так ласково говорила, что даже я подвис. И, казалось, что светилась изнутри чем-то теплым, манящим.

– Гав! – отчитался Кас, явно красуясь.

– И зубы какие красивые, и лапы мощные, – продолжала Серафима гипнотизировать мою собаку.

Боже, я не ошибся, эта девчонка – настоящая Хиросима. Обычно Каса боялись, а этой хоть бы что! И Каскадер мой смотрел на нее влюбленным взглядом. Или на шаурму в ее руке.

– Не ходи к нему, маленький, хочешь, я тебя за ушком почешу? Ты же меня не укусишь, да?

А этот ушастый предатель заскулил, но остался сидеть на месте, косясь то на меня, то на еду. Ему явно хотелось, чтобы его почесали за ушком, желательно, чтобы в тот же момент в его пасти была вкусная шаурма, но проигнорировать вторую мою команду подряд Каскадер тоже не мог, поэтому переводил жалобный взгляд с меня на Хиросиму, но продолжал сидеть на месте.

– Ты голодный? – озарило ее.

Кас показательно сглотнул. Если бы умел говорить, точно бы сказал, что не ел три дня. А то и больше.

– Ему шаурму нельзя, – попытался я вернуть контроль над ситуацией.

– Просто Леха, вы что, собаку не кормите? – праведно возмутилась рыжая.

– Он питается в лучших ресторанах Парижу, – отмахнулся я.

– Интересно, это можно рассматривать как жестокое обращение с животными? – задумчиво протянула Хиросима. – Пироманией не страдаете? А энурезом?

Я поперхнулся воздухом.

– Я еще по ночам в окна к красивым девушкам залезаю, – согласился я.