— Вам надо сесть где-нибудь в сторонке и тихо посидеть. Можете даже поспать. Если понадобитесь, что вряд ли, я позову.
— И вы не будете мне говорить, что вы нашли или о чем вы думаете?
— Даже не надейтесь.
Лена вздохнула и, подойдя к дивану, устроилась на подушках.
— Мне, наверное, лучше ничего не трогать, — спросила она, с сомнением посмотрев на стопку журналов.
— Читайте спокойно, — отмахнулся Бойко. — Только, ради бога, не обращайте внимания на меня.
— Хорошо, я попробую, — и Лена подперла кулаками щеки.
Еще раз внимательно осмотрев гостиную, Юрий Иванович снял плащ и двинулся к письменному столу. Опустился на стул и начал перебирать вещи на столе и в ящиках. Через некоторое время он сказал «хм» и потянулся к телефону.
— Вы что-то нашли? — не выдержала пытки молчанием Лена и вскочила на ноги.
— Если бы тут было что-нибудь эдакое, то это обязательно заметил бы следователь. Я еще не знаю, что я нашел и нашел ли вообще. Посидите еще немного, только молча. Мне надо сделать один звонок.
Девушка опять опустилась на диван, готовая в любой момент вскочить снова.
Телефонный разговор, который она внимательно слушала, сильно удивил Лену. Юрий Иванович просил какого-то Николая выяснить, какие магазины и сколько времени торгуют перьевыми ручками «Либерти». При этом уточнил, что полная информация нужна ему срочно.
Затем Бойко пошел на кухню и там о чем-то минут десять шептался с Васиным и его дружком. Потом Васин кому-то звонил, но кому именно, Лена не расслышала. До нее лишь доносились отдельные фразы типа: «его банковские счета», «что за бизнес?», «наверное, оффшор», «ну, разве что крыша» и тому подобные. Потом, видимо, по просьбе Васина, звонил Виктор Егорович, который спрашивал о родственниках и близких друзьях покойного. Тут же раздался голос Бойко: «А телефон в Париже можно?»
В общем, рядом с Леной бурлила жизнь, решалась судьба сестры, а она так и не смогла понять, что к чему.
Наконец, в комнату вернулся Юрий Иванович.
— У вас что, лихорадка? — удивленно спросил он, глядя на ее пунцовое лицо и закушенную губу.
— Да нет, я не больна. Неужели вы не понимаете, что я просто умираю от любопытства? Это нечестно с вашей стороны. Вы ничего мне не хотите объяснять, но ведь я все равно слышу, как вы разговариваете.
Бойко внимательно посмотрел на нее, помолчал немного, но потом сдался:
— Ну ладно, уговорили. Идите сюда! — и придвинул к столу еще один стул.
Лена не заставила себя упрашивать и мгновенно плюхнулась на него.
В этот момент зазвонил мобильный Бойко. Судя по всему, неизвестный Лене Николай рассказывал о перьевых ручках «Либерти». И услышанное нравилось Юрию Ивановичу.
Закончив, наконец, разговор, он взял ежедневник, который перед этим вынул из ящика письменного стола, и подвинул его к девушке.
— Посмотрите, что это, по-вашему?
— Кажется, ежедневник. Только без дат, универсальный, на любой год. А что?
— Видите, ваш несостоявшийся родственник вел записи подряд, а не по дням. Заканчивал очередную запись, подчеркивал, затем начинал новую. Записи не датированы, но он вел их регулярно. Смотрите — дела, визиты, срочные звонки, расходы по счетам. И вот — главное. Последние несколько страниц заполнены перьевой ручкой. До этого, видите, была шариковая. Теперь смотрите дальше.
Юрий Иванович достал футляр от ручки. В нем лежала папиросная бумага и разогнутый фирменный зажим.
— Я проверил, действительно ли эта ручка новая. Ведь записи не датированы, поэтому я хотел убедиться, что все, написанное перьевой ручкой, написано недавно. Теперь можно считать это фактом. Но насколько недавно? Полгода назад, месяц, неделя? Так вот, сама ручка произведена два месяца назад. Видите клеймо? Но когда она оказалась у Славы? По моей просьбе выяснили, что этими ручками торгуют лишь три магазина в Москве — фирма новая, у нас почти не известная, но сами ручки — запредельно дорогие. И продажи начались всего лишь две недели назад. То есть все последние записи сделаны не позднее, чем две недели назад.
— А почему это так важно? — испуганно спросила Лена.
— Посмотрите на последнюю страничку. Что вы об этом думаете?
Там, куда указывал палец Юрия Ивановича, были выведены цифры: +500 000. Ниже стояло: — 400 000 (под-к).
— Вы видите в этом что-то необычное? — с сомнением спросила девушка.
— Вы смотрите дальше. Он подчеркнул эти цифры и внизу написал: +600 000! С восклицательным знаком.
— И что?
— Как вам сказать? Вероятно, наш жених собирался продать что-то за полмиллиона. При этом рассчитывая что-то купить за четыреста тысяч. В скобочках написано (под-к). Думаю, не ошибусь, если предположу, что это означает «подарок». Потом прошло какое-то время, вы видите — он отчеркнул подсчеты, и он это «что-то» продал. Только не за 500, а уже за 600 тысяч. Он получил больше денег, чем рассчитывал, поэтому поставил напротив этой цифры восклицательный знак. Не знаю уж, что он собирался купить — наверняка что-то к свадьбе. Может быть, квартиру, загородный дом, морской катер. Трудно сказать. Проще выяснить, что он мог продать.
— И как вы это выясните? Света могла знать, но она под арестом.
— Света могла и не знать, если ей готовили сюрприз. Скорее — близкий друг, приятель. Настоящий друг может быть в курсе таких дел.
Но вот вопрос — если сделка состоялась, то где деньги? А если все же не состоялась, то где то, что можно продать за такие деньги? Мы тут с Савелием уже выяснили — денежные дела покойного в нормальном состоянии. И за последние несколько месяцев он не брал со счетов таких крупных сумм и не вносил.
В этот момент у Бойко снова зазвонил телефон. Несколько раз сказав «ага», он что-то записал на листке бумаги.
— Ну вот, — радостно возвестил Юрий Иванович. — Мы можем двигаться дальше. Единственный близкий друг Славы, некто Константин Семенов, уже давно живет во Франции. Он находился там и во время убийства, так что у него алиби. Что ж, поговорим с Константином и зададим ему несколько вопросов.
Разговор с Парижем занял целых пятнадцать минут. Его итогом была следующая, довольно интригующая информация. Оказывается, именно Семенов заплатил другу Славе 600 тысяч. Во столько была в итоге оценена доставшаяся Славе от отца коллекция редких монет. Причем сначала Слава хотел продать ее за полмиллиона, однако Константин, хотя и считался заядлым коллекционером, все-таки в большей степени был хорошим другом и порядочным человеком, поэтому объяснил Славе с каталогами в руках, что коллекция стоит дороже.
Но самым интересным было другое. По просьбе Славы Константин выдал ему два чека — на 400 и 200 тысяч соответственно. Для чего это было нужно, спрашивать он не стал. Чеки были на предъявителя.
— Но кто же еще мог знать об этой сделке, кроме них самих? — задала резонный вопрос Лена.
— Константин уверяет, что никто. Своей жене он не рассказывал, а что касается Славы, то он сам говорил приятелю, что держит это в тайне, так как хочет сделать сюрприз невесте.
— Таким образом, — подвел черту Бойко, — сюрприз удался. Слава мертв, невеста за решеткой, сестра невесты занимается расследованием.
— Почему же милиция все это не выяснила?
— Да просто ЭТОГО они не искали. Они искали в первую очередь убийцу. К сожалению, в таких случаях идут по пути наименьшего сопротивления — трясут родственников, близких знакомых, друзей. Ищут в ближнем круге. А тут еще эти высокие каблуки, на которых некоторое время назад щеголяла ваша сестрица. Эти туфли на ней видели все знакомые! Впрочем, она не убийца.
— Вы уверены? — вскрикнула Лена и схватила Юрия Ивановича за рукав. — Вы правда так считаете?
— Леночка, я ведь не бухгалтер. Я ничего не считаю. Я знаю. Знаю, кто убийца.
* * *
— Конечно, убийца женщина. Мужчине такой способ расправиться с жертвой просто в голову не придет. Если же убийство совершено в состоянии аффекта — тем более женщина. Сорвала с ноги — и раз, прямо в висок. Странно, что убийца бросил туфлю на месте преступления. Но если это все же была женщина — она что, босиком ушла из квартиры? Или в одной туфле? Подбрасывать ни в чем не повинной Светлане надо было конечно же обе туфли. Но, видимо, организатор преступления усомнился, что эксперты правильно определят, чем именно убили Славу, и решил действовать вот так, прямолинейно. Конечно, вот вам — лежит орудие убийства с отпечатками пальцев Светы. Что еще нужно? Хватайте убийцу! Это существенная недоработка преступника, точнее — преступницы. Далее. Убийца, безусловно, должен был вызывать полное доверие жертвы. Ведь Слава, хоть и просил друга хранить сделку в тайне, сам же и нарушил условие. Но кому он рассказал? Кто мог пользоваться таким безусловным доверием? Невеста исключена — для нее это должно было стать сюрпризом.
