Я подношу руку ко рту, скрывая дрожащую улыбку. Он хочет меня.

— Я ловил каждое твое слово, надеясь, что ты дашь мне зеленый свет. Я не хочу давить на тебя. Не хочу, чтобы ты когда-либо чувствовала себя некомфортно, но…я больше не могу притворяться, что…

Я целую его. Потому что должна. Потому что могу. Потому что это правильно.

И он отвечает мне тем же — страстно, но нежно, и это словно тысячи часов желания выплескиваются между нами. Его руки переходят с моих бедер в волосы, цепляясь за меня.

— Ты уверена? — он отстраняется.

Я хихикаю, касаясь его губ своими.

— Уверена, Бо. Я так долго этого хотела.

— Хорошо…поговорим после?

— После, — соглашаюсь я, все еще смеясь, в предвкушении, с облегчением и с такой искрящейся радостью.

Наш поцелуй быстро становится горячее, с интенсивностью, которую я никогда раньше не чувствовала.

Я не спрашиваю, хочет ли он этого, потому что он уже сказал мне. Я не сомневаюсь, хороший это выбор или плохой, не беспокоюсь о том, что это может разрушить.

Потому что когда любишь кого-то так сильно, когда видел их боль и их сердце и признал их частью себя — у тебя просто не остаётся выбора, кроме как отдаться этому чувству. И я устала бояться. Я жажду быть любимой таким человеком, как Бо. Я жажду любить его так, как он заслуживает.

Наши души, кажется, были связаны давным-давно. Просто теперь мы наконец признаём это друг другу.

Бо поворачивается и ложится вдоль изголовья, удерживая меня сверху крепкими руками. Мы оба улыбаемся, когда наши губы снова встречаются, но улыбки исчезают, когда его рука сжимает мой затылок, притягивая меня так близко, будто между нами не должно оставаться ни капли воздуха.

Я чувствую то же — желание слиться воедино, стать одним целым.

Приподнимаюсь, собираясь снять свитер, но он делает это за меня, швыряя его через всю комнату. Я неумело тянусь к его толстовке, а он приподнимается, чтобы мне было удобнее. Мы оба тихо смеёмся, пока не освобождаемся от одежды и снова прижимаемся друг к другу. Бо переворачивает меня на спину, оказываясь между моих ног.

— Сейчас они очень чувствительные, — шепчу я, прикрывая грудь, пока он стягивает с меня шорты и трусики.

Бо поднимает мою ногу на своё плечо и начинает целовать внутреннюю сторону бедра.

— В хорошем смысле? — спрашивает он, покусывая колено и наблюдая за моими руками.

— В прекрасном смысле, — отвечаю я, играя с сосками. — В таком, в каком я каждую ночь представляла, как ты к ним прикасаешься.

Улыбка Бо становится жгучей, его взгляд прикован к моей груди, пока он облизывает губы. Он продолжает целовать внутреннюю сторону моего бедра, удерживая мою ногу на своём плече, медленно продвигаясь ниже. Его другая рука тянется к моей груди, ладонь сжимает напряженную плоть без особой нежности.

Он отстраняется, держа мою икру обеими руками, и качает головой скользя взглядом по каждому сантиметру моего тела.

— Боже, я не могу решить, с чего начать. Я так скучал по твоему телу. Жаль, что у меня только две руки.

Я приподнимаю бровь, а он кивает, сжав губы.

— Да, да, глупо звучит.

— У нас есть время, — отвечаю я, задыхаюсь. — Но трогай меня уже где-нибудь.

Бо кивает и опускается на пол у края кровати.

Тянется через матрас, сухожилия на его руках напрягаются, когда он хватает меня за бёдра и резко притягивает к себе.

Я вскрикиваю, прикусывая губу и улыбаюсь ему, благодарная за его грубость.

— Я решил, – шепчет он, вонзая зубы в противоположное бедро и раздвигая мои ноги руками.

— Да, – выдыхаю я. — Хороший выбор...

Он хрипло смеётся, его губы уже у самой цели. Затем он проводит языком от моего влажного входа до клитора с уверенностью знатока.

Я вскрикиваю, прикрывая рот предплечьем.

— Да...Вот так.

Он сосёт и быстро водит языком по одному и тому же месту, пока я не начинаю тяжело дышать, вцепляюсь в простыть и его волосы. Распадаюсь на части, превращаясь в беспомощное, дрожащее месиво.

Оторвавшись от моих губ, он вводит в меня два пальца и сгибает их, постукивая в до боли идеальном ритме. Я отвечаю на каждое его движение неконтролируемыми вздохами, писком и стонами.

— О боже мой, – стону я, стискивая зубы, когда напряжение нарастает.

— Чёрт возьми, да… – Голос Бо низкий и ровный, в полной противоположности тому, что я чувствую, паря над всем этим. — Ты хоть представляешь, какая ты сексуальная? Какая ты сладкая на вкус? Как много я думал о тебе в таком положении?

Я стону, прикусывая нижнюю губу и пытаясь приблизиться к этому сладкому забвению.

— Я думал о том, как буду слышать своё имя, слетающее с этих идеальных губ, каждую чёртову ночь с тех пор, как услышал тебя в коридоре. Пожалуйста, Уин. Пожалуйста. Произнеси моё имя.

— Бо, – говорю я, словно давая обещание. — Бо, – выдавливаю из глубины своей груди. — Трахни меня, – умоляю я. — Пожалуйста, – хнычу, извиваясь.

— Ещё нет, милая. Не раньше, чем ты кончишь на мои пальцы. Я чертовски этого хочу. Поверь мне. Но сначала мне нужно это от тебя. Нужно посмотреть на тебя. – Он кладёт руку на мой живот, и его глаза прикрываются. — Раньше я был одержим твоим телом, но теперь, думаю…Думаю, я пропал. Посмотри на себя. Чертовски идеальна.

— Я…Я уже близко, – говорю я, сжимая челюсти, пока мои ноги пытаются сомкнуться. Бо прижимает мое колено плечом, удерживая меня открытой для него, когда я начинаю дрожать.

— Все верно, милая. Кончи для меня. Пожалуйста.

Я кончаю так сильно, что слышу звон в ушах, мое тело напрягается, сжимается и содрогается в конвульсиях. Кричу, обхватив себя за запястье, заставляя молчать, насколько это возможно.

Как только моё тело успокаивается, а дыхание замедляется, Бо начинает нежно целовать мою пульсирующую плоть. Это почти невыносимо, но я поджимаю губы и заставляю себя расслабиться.

Бо всхлипывает, издавая хриплые звуки жадности, пока слизывает каждую каплю моего освобождения.

— Боже, ты чертовски хороша на вкус, – выдыхает он, прежде чем в последний раз нежно поцеловать мой клитор, посылая по моему телу волну сверхстимуляции.

— Покажи мне, – предлагаю я, вытягивая шею, чтобы увидеть его. — Поцелуй меня, – говорю с довольной улыбкой.

— С удовольствием, – говорит Бо, помогая себе приподняться на руках.

Я поворачиваюсь, ложась вдоль кровати, и освобождаю ему место рядом. Как только устраивается поудобнее, я устраиваюсь у него на груди и неторопливо целую его.

— Моя самая любимая вещь на свете, – шепчет он мне в губы, проводя большим пальцем по моей щеке, затем лениво вниз по шее к груди, касается ложбинки между грудями, окрашенной в розовый цвет. — Я боялся, что больше никогда не увижу на твоем лице такого румянца.

Я наклоняюсь, чтобы снова поцеловать его. Он хватает меня за щеку, когда я прикусываю его нижнюю губу, втягивая ее зубами и отпуская только тогда, когда отстраняюсь, прижимаясь своим лбом к его. Я стону от разочарования, злясь на то, что не могу быть ближе, чем сейчас.

— Хотела бы я… – говорю я, не зная, чем хочу закончить эту фразу. Я имею в виду, что хочу, чтобы он был внутри меня. Но не только так, как он неизбежно будет скоро. А чтобы он горел внутри меня. Как молния, ударившая в дерево и разожгшая огонь изнутри. Я хочу, чтобы он, его жизнь, его уроки, его душа и её впечатления были выжжены на моей коже.

«Съесть тебя» – вот самые близкие слова, которые я могу подобрать.

— Это не одобряется, милая. – говорит Бо, когда я закидываю ногу ему на колени, чтобы оседлать его.

— Ты позволишь мне? – спрашиваю я. Бо обхватывает мою поясницу, затем опускает руки к округлостям моей задницы, впиваясь пальцами в мою плоть. — Если бы я попросила по-хорошему?

— Ты же знаешь, я бы согласился, – смеется он.

Я наклоняюсь и снова целую его, мои соски самым невероятным образом касаются его груди.

— Повернись ко мне, – говорит Бо, прижимаясь зубами к моей челюсти. — Я хочу, чтобы ты опустилась на меня, а потом откинулась назад, хорошо?