— Если ты положишь эту штуку, мы сможем поговорить.

— Не думаю, что мне есть, что обсуждать с человеком, вторгшимся в мою квартиру.

— Эта фишка с ледяной принцессой? Тебе это подходит, детка, — сказал он мне, подходя еще на шаг ближе.

Мои пальцы крепче сжали статуэтку, но разум не мог отделаться от мысли, что было бы грехом ударить по такому хорошенькому личику, как у него.

Я была хуже тех девочек, которые в фильмах ужасов заходят в подвалы в трусиках, чтобы посмотреть, откуда доносится странный шум.

— Боже, я в восторге от возможности произвести впечатление на случайного преступника. Убирайся.

Было ли это моим воображением, или мои требования, чтобы он ушел, становились все менее и менее настойчивыми?

Нет, это было смешно.

Конечно, я хотела, чтобы он ушел.

— Кэм сказал, что ты настоящая задира, — сказал он мне.

А потом все встало на свои места.

Конечно, все сводилось к Кэму.

Я отправила ему сообщение о 5150. Он немедленно попытался разобраться в этом, вероятно, узнал о попытке искусственного самоубийства, затем пошел к профессионалу, чтобы попытаться выяснить, что, черт возьми, происходит.

— Ох, — сказала я на выдохе, чувствуя, как тяжесть падает с моих плеч, мои мышцы снова расслабляются, когда я ставлю свою статуэтку. — Кэм.

— Да, он ворвался в наш офис и предложил оплатить нам гонорар, чтобы помочь тебе.

— Он не будет платить, — настаивала я.

— Я так и думал, — согласился он.

— Почему ты был в моей квартире, когда меня здесь не было? — спросила я.

— Я был здесь пару дней назад, чтобы поискать улики. Сегодня я здесь, чтобы поговорить с тобой. Тебя освободили позже, чем мы ожидали, поэтому Кэму пришлось пойти в офис и заменить тебя.

— Заменить меня? — спросила я.

— Да, у тебя расстройство желудка, так что ты не можешь находиться вдали от дома.

— О, чудесно, — сказала я, всхлипнув при мысли о том, что все в офисе так думают. Неужели они не могли придумать что-нибудь более достойное? Пневмония? Долбаный вирус, пожирающий плоть?

— Иногда лучшие прикрытия — это те, которые больше всего знакомы другим. У кого не болел желудок? — спросил он, пожимая плечами. — Итак, да, Кэм работает в офисе, притворяясь, что ты работаешь дома, так что никто не думает, что ты пропала.

— Ох, хорошо, — сказала я, тяжело выдыхая. Думая о том, что я смогла бы пережить смущение из-за желудочной инфекции, из-за которой я осталась дома. Соответствовало ли это идеально созданному образу публичной персоны, над становлением которого я так усердно работала? Нет. Но это было лучше, чем то, что все знали правду, это уж точно.

— Я, эм … — начала я, махнув в сторону коридора.

— Тебе нужно смыть с себя больничный запах? — спросил он так, словно полностью понимал это чувство. Что не имело смысла.

— Вообще-то, да, — согласилась я, кивая.

— Давай. Запри дверь, если тебе от этого станет легче, но здесь, со мной, ты в безопасности, — сказал он.

Я сразу же поверила ему.

Я была из тех, кто придавал лишь небольшое значение таким вещам, как внутреннее чутье. В моем мире многих людей, с которыми я была знакома, с пеленок готовили к тому, чтобы они выглядели как железные личности, за которых никто не мог заглянуть. Это была старая закалка, и мне потребовались годы, чтобы по-настоящему понять это, поскольку я пришла не из этого мира. И это был тяжелый урок для усвоения. Из-за этого я потеряла деньги и друзей.

Но это был ценный урок, который нужно усвоить.

Теперь я знала, что если кто-то бросал мне вызов, то я, как правило, могу ему доверять. Но если с кем-то я, на первый взгляд, чувствовала себя комфортно и в безопасности, то это был знак того, что нужно действовать осторожно, искать трещины в углах, где можно снять маску и увидеть, что на самом деле скрывается под ней.

Усталость?

Да.

Но это надежный защитный механизм.

— Сколько людей ты убил? — спросила я.

Это был еще один трюк, которому я научилась.

Если вы задавали шокирующий, несколько агрессивный и неожиданный вопрос, вы одновременно демонстрировали уверенность и доминирование, а также ставили другого человека затруднительное положение.

Когда люди смущаются, они, как правило, демонстрируют части своего истинного «я».

— Шестьдесят три, — немедленно ответил он. Без колебаний. Не запинаясь над своими словами. Он даже не прервал зрительный контакт. Хотя его грозные глаза потемнели при этом признании, и ухмылка исчезла с его лица.

— Тогда ладно, — сказала я, кивая. — Но если ты собираешься задержаться, не мог бы ты…

— Кофеварка включена. И еда заказана, — сообщил он мне.

— Кэм? — спросила я.

— Кэм, — сказал он, кивая. — Иди. Смой с себя эту гадость. Я подожду здесь, чтобы мы смогли поговорить, когда ты закончишь. Не торопись.

С этими словами я сделала именно то, что он предложил.

И я абсолютно не думала о том, что это его руки натирают меня мылом.

Неа.

Потому что это было бы дико неуместно, ведь он собирался работать на меня.

Это же злоупотребление властью.

Но, Боже, как же это было весело…

Глава 4

Брок

В ее квартире не было ни одной ее фотографии. Опыт подсказывал мне, что этого следовало ожидать.

Черт возьми, я переспал с большинством богатых женщин в стране. У каждой из них дома было, по меньшей мере, полдюжины их фотографий. Улыбающаяся на тропическом пляже, на теннисном корте с ракеткой в руке, на благотворительном мероприятии в струящемся платье.

Но в роскошной квартире Миранды Коултер не было фотографий, только произведения искусства. И много чего еще.

Сама квартира была одновременно ожидаемой и неожиданной.

Во-первых, у нее был пентхаус. И когда ты приближался к тому, чтобы стать миллиардером, ты, как правило, тратился на самый верхний уровень. Она также не делила этаж с другим пентхаусом. О, нет. Вместо этого у нее была квартира площадью, должно быть, более четырех тысяч квадратных футов. С собственным коридором, лифтом и балконом, который опоясывал почти все здание.

Что было удивительно, так это то, что она не оформила его в очень популярном минималистичном стиле, который, казалось, был повсюду в домах каждого состоятельного человека, в которых я бывал за последние несколько лет.

Это было… хорошо.

Но здесь никогда не было по-домашнему уютно, как в месте, которое каждый хотел бы назвать домом.

Просто место, где можно остановиться то тут, то там.

И, я полагаю, именно такими были многие дома и квартиры сверхбогатых людей , поскольку у них были дома по всему миру, и они постоянно переезжали с места на место.

Но Миранду не устраивал этот холодный стиль.

О, нет.

Все в ее квартире представляло собой смесь традиционного, модерна середины века, ультра-современности и викторианства, каким-то образом все вместе. И это сработало.

В интерьере преобладали обои в минималистичном стиле, ворсистые материалы, много драпировок, ковров и тканей. Древесина была более глубоких, насыщенных тонов, но стены в основном были нейтральных серых или бежевых оттенков.

Смешайте все это с индивидуальными штрихами. Подобно ее произведениям искусства и безделушкам, которые, вероятно, стоили дороже, чем моя машина, все это создавало уютное, комфортное место, в котором можно было чувствовать себя как дома.

Повсюду были намеки на нее.

Коллекция разнокалиберных кружек, на каждой из которых изображены утки. Также было, по меньшей мере, полдюжины различных кружек для кофе со льдом.

На кофейном столике у нее были разбросаны бумаги; ее ноутбук стоял на кровати. Явные признаки трудоголика.

Нигде поблизости не было никаких признаков присутствия мужчины или домашнего животного.

И, черт возьми, у нее дома вкусно пахло.

Какой-то насыщенный, пряный аромат, который соответствовал флакону духов на ее туалетном столике. Как будто она, возможно, распылила его на занавески или ковры по всему дому. Это было чертовски гипнотично.