О, да, она ругалась, когда горячилась. Обычно она была очень осторожна в своих высказываниях, никогда не хотела казаться кем-то иным, кроме как хорошо воспитанной.

— Это не твоя вина. Это вина того придурка, который так с тобой поступает, — заверил я ее, отстраняясь, чтобы вытереть ей щеки. — Ты же знаешь это.

— Да, — согласилась она, делая один медленный, глубокий вдох.

— Ладно. Садись, — сказал я, подталкивая ее к столу и жестом приглашая Кэма. — Дай я все уберу. Завтра у тебя могут быть синяки. Но если тебя это беспокоит, есть хорошая косметика, которая может это скрыть, — сказал я ей, открывая аптечку первой помощи, чтобы найти дезинфицирующие салфетки и тройной антибиотик. — Кэм, ты сейчас занят? — спросил я.

— Не особенно.

— Не мог бы ты составить список всех нынешних и бывших сотрудников этой компании, но подготовь для меня два отдельных списка.

— Да, конечно. Это достаточно просто. Мы ведем очень подробные записи. Как ты думаешь, это мог быть кто-то из здешних?

— Я сейчас не рассматриваю никаких вариантов. Мне не нравится, как выбрано время для этой атаки, поэтому я хочу поискать здесь какие-нибудь тревожные сигналы.

— Если ты хочешь, я также могу отметить некоторых людей, которые только что были немного… проблемными, — предположил Кэм.

— Да, но расскажи мне подробнее, насколько они были проблемными, — попросил я, поморщившись, когда Миранда всхлипнула, пока я промывал более глубокие порезы.

— Справлюсь, — сказал Кэм, делая пометки. — Я могу передать тебе все это к концу дня, — сказал он.

— Ценю это. Ладно, это дерьмо с лекарствами, так что жжение должно прекратиться, — сказал я ей, добавляя тройной антибиотик на марлю и прикладывая ее к порезам. — У тебя назначены какие-нибудь важные встречи? — уточнил я.

— Нет. Но и домой я тоже не собираюсь.

— Почему нет? — спросил я, едва сдерживаясь, чтобы не вздохнуть от ее упрямства.

— Потому что, если это был кто-то из присутствующих или находящихся рядом, я не хочу, чтобы они думали, что испугали меня, и победили. Даже в малой степени.

Ладно, что ж, я должен был это уважать.

Было важно не дать своим врагам понять, что они одержали над тобой хотя бы маленькую победу.

— Хорошо. Но оставайся здесь, ладно? — потребовал я. — И под «здесь» я имею в виду, в этом офисе. Чтобы за тобой постоянно следила пара десятков глаз.

— Я могу это сделать, — согласилась она, испытывая облегчение от того, что у нее появилась хотя бы иллюзия безопасности.

— Я так же буду поблизости. Я проверю улицу. Поищу какие-нибудь камеры. Если я их найду, может быть, подкуплю владельцев зданий, чтобы они отсняли. Посмотрим, смогу ли я придумать подходящее лицо.

— Хорошо, — согласилась она, расслабляя плечи при мысли о том, что я буду недалеко. — А потом я поеду домой с тобой. Больше ты никуда не пойдешь одна.

— Согласна, — немедленно ответила она. — Эй, Брок? — позвала она, когда я направился к двери.

— Да?

— Спасибо, что пришёл, когда я позвонила.

Здесь я должен был сказать что-то вроде «Это моя работа » или «Это то, за что ты мне платишь ».

Но я не хотел делать различий.

— В любое время, когда ты позовешь меня, детка, я приду.

И с этими словами я вышел. Прежде чем я успел сказать что-нибудь еще, что могло бы еще больше испортить и без того непрочную связь между нами.

Я должен был попытаться сосредоточиться на работе.

Несмотря на мои растущие чувства к клиенту.

Глава 12

Миранда

Мне не было так больно.

Просто… страшно.

Я имею в виду, что худший кошмар любой женщины — когда ее хватают и тащат в переулок. В голове невольно проносятся все ужасные вещи, которые могут случиться с тобой, когда кто-то с дурными намерениями застал тебя одну.

Я никогда не испытывала такого глубочайшего ужаса, как в тот момент.

Конечно, очнуться в больнице, сбитой с толку, а затем попасть в психиатрическую клинику было по-своему ужасно, но, по крайней мере, я знала, что при таком раскладе я в безопасности.

Совсем другое дело, когда тебя хватают и прижимают к стене.

Клянусь, я так быстро прокрутила в голове пятьдесят различных сценариев, что у меня закружилась голова. Это настолько ошеломило меня, что я даже не подумала закричать. Не то чтобы крик обязательно означал, что кто-то придет мне на помощь. В переполненном метро на людей постоянно нападали, и никто ничего не предпринимал.

Люди, как оказалось, в этом отношении довольно эгоистичны и бессердечны.

Но как только это началось, все закончилось, и я выбежала из переулка, со струйками крови на лице.

Охрана на моей работе быстро задала вопросы и выбежала на улицу, чтобы посмотреть, не прячется ли кто поблизости.

Но я торопилась подняться наверх, в свой кабинет, чтобы снова почувствовать себя в безопасности.

И кому я позвонила?

Не в полицию.

Броку.

В самый ужасный момент я хотела обратиться к нему. Он был тем, кого я хотела видеть рядом с собой.

Конечно, я могла солгать и сказать себе, что это потому, что он был моим следователем, ему платили за то, чтобы он выяснил, кто это сделал со мной. Или что меня утешало то, что он прошел военную подготовку в прошлом.

Это были равные факторы.

Но настоящая причина была не в этом.

Я просто… хотела, чтобы он был рядом.

Я не понимала этого логически. Я имею в виду, объективно, я едва знала этого человека. Но я обнаружила, что просто… мне нравилось, как он обращается со мной. Нравилась его личная доброта и забота, которые никогда не выходили за рамки дозволенного. Он проявлял заботу и утешал, а затем шел дальше и продвигал дело вперед, не нудя.

Это просто… работало со мной.

Когда он ворвался в комнату и упал передо мной на колени, протягивая ко мне руки, одаривая меня нежным взглядом и сладким голосом, о боже. Если бы я верила, что можно влюбиться в человека, которого едва знаешь, я бы влюбилась в тот же миг.

А потом, когда он схватил меня и прижал к своей груди?

Боже правый.

Этот мужчина… он был мечтой, не так ли?

Парень, которого мы все втайне хотели, но не верили, что он существует на самом деле.

А потом он взял и привел меня в порядок.

Никогда раньше мужчина не обрабатывал мне рану. Идея была настолько необычной, что казалась на грани смеха.

Всего этого было слишком много.

Я была даже рада, что он решил пойти и осмотреться, провести небольшое расследование. Потому что все было достаточно сложно.

Мне нужно было немного побыть наедине со своими мыслями и чувствами.

К концу дня Брок вернулся и ждал меня, покачивая головой, как бы говоря, что у него ничего нет, хотя, вероятно, он увидел некоторую надежду на моем лице, когда я подошла к нему.

— Это было что-то вроде слепого пятна, — сказал он мне, когда мы вошли в лифт, чтобы спуститься вниз. — Я видел спину человека в черной пуховой куртке, но у него был поднят капюшон, так что я мало что разглядел. Возможно, около шести футов. Где-то между худым и средним ростом. Это… к сожалению, все.

— Ты разберешься с этим, — сказала я, какая-то часть меня уловила поражение и разочарование в его голосе, и мне не понравилось это слышать. — Просто это займет некоторое время.

— Управляющий, вероятно, в пролете, — сказал он мне, когда мы шли через вестибюль. — У него есть твоя карточка, но она вся в пыли и дерьме. Мне еще нужно выяснить, где находятся записи с камеры, чтобы получить к ним доступ, но в его кабинете их не было.

— Ладно. В этом есть смысл. Можно быть настоящим подонком, не совершая покушения на убийство.

— И чтобы тебя успокоить, я прошелся по твоей квартире, тщательно прочесывая, чтобы убедиться, что никто нигде не установил скрытую камеру.

— Я даже не подумала об этом, — сказала я, прикусив нижнюю губу при мысли о подобном вторжении.

— Теперь тебе и не придется, — заверил он меня, открывая дверцу моей машины.