Гвендолин закрыла глаза, и ее сердце заныло при воспоминании о всепоглощающей страсти, которая охватила их с Макданом этой ночью.

– Тебе не хочется уходить, – заметила Мораг.

Гвендолин приоткрыла глаза и пристально посмотрела на нее. Хотя она не верила, что Мораг способна предвидеть будущее, необыкновенная проницательность старухи не вызывала сомнений.

– Я должна…

Мораг на мгновение задумалась.

– По крайней мере тебе кажется, что ты должна. Думаю, именно в этом дело.

– Роберт не успокоится, пока не получит меня, – объяснила Гвендолин. – А когда он вернется, жестокости его не будет границ. Если я останусь, то исполнится предсказание Элспет о том, что я принесу Макданам смерть и разрушения.

– Глупости, – отмахнулась Мораг. – Тебе так долго пришлось выслушивать дурацкие обвинения, что ты начинаешь верить им. Ты должна по-новому взглянуть на себя, Гвендолин, но не глазами, – задумчиво продолжила она. – Только тогда ты сможешь разобраться в себе.

– Я не могу остаться, Мораг, – с сожалением ответила Гвендолин.

Мораг несколько мгновений разглядывала ее, а затем кивнула:

– Очень хорошо. Но ты должна сделать одно дело, прежде чем уйдешь. Нельзя нарушать данную другу клятву.

– Если ты имеешь в виду обещание помочь Кларинде родить ребенка, то я не в состоянии выполнить его, – извиняющимся тоном сказала Гвендолин. – Я должна уйти, прежде чем утихнет буря, чтобы Роберт не смог…

– Гвендолин, иди скорее! – взмолилась Изабелла, вбегая в комнату. – У Кларинды начались схватки, а эта ужасная Элспет сидит рядом и говорит, что будет принимать у нее ребенка!

Гвендолин подхватила юбки и бросилась к двери.

– Уходи! – морщась от боли, кричала Кларинда Элспет. – Я не хочу тебя здесь видеть!

– Если я уйду, твой ребенок умрет, – бесстрастно сказала Элспет, привязывая кусок веревки к одной из стоек в ногах кровати. – Ты этого хочешь, глупая девчонка?

– Камерон, – еле слышно всхлипнула Кларинда, – пожалуйста, заставь ее уйти. Пожалуйста!

– Камерон гораздо лучше себя ведет и способен здраво рассуждать, – сказала Элспет, бросая предостерегающий взгляд в противоположный конец темной, жаркой комнаты. – Он знает, что я приняла в этом клане больше младенцев, чем кто-либо другой, и что он не должен вмешиваться в женские дела, в которых ничего не смыслит. Если, конечно, хочет, чтобы его ребенок выжил.

Камерон провел ладонью по волосам, разрываясь между страданиями жены и неоспоримым авторитетом Элспет.

– Не прикасайся ко мне! – вскрикнула Кларинда, отбиваясь от Элспет, пытавшейся схватить ее лодыжку. – Не смей прикасаться ко мне!

– Ради всего святого, Элспет, зачем нужно ее привязывать? – спросил Камерон.

– Все эти метания смертельно опасны для младенца, – кратко сообщила ему Элспет. – Нам очень повезло, если он еще жив. Представить себе не могу, как мать может быть такой непростительно эгоистичной. Подержи ее, пока я буду привязывать ее к кровати. – Она схватила лодыжку Кларинды и принялась туго обматывать ее веревкой.

– Убери от нее руки, Элспет, – приказала Гвендолин, с трудом сдерживая ярость. – Немедленно.

– Тебе здесь нечего делать, ведьма, – заявила Элспет, пытаясь привязать другую ногу Кларинды. – Ни ты, ни дьявол, которому ты служишь, не получите этого младенца. Убирайся!

– Гвендолин, – жалобно захныкала Кларинда, – не оставляй меня.

– Я никуда не уйду, Кларинда, – заверила ее Гвендолин, бросаясь к кровати. – Нам нужно родить ребенка – помнишь?

Она взяла влажную от пота руку Кларинды и ободряюще сжала ее.

– Ты не останешься, – огрызнулась Элспет. – Я не допущу этого.

– Ошибаешься, Элспет, – твердо ответила Гвендолин. – Это ты сейчас уйдешь отсюда.

Элспет продолжала привязывать вторую отекшую ногу Кларинды к кровати.

– Если я уйду, этот ребенок умрет, потому что Господь не отпустит грехи матери…

– Вон! – крикнула Гвендолин, не выпуская ладони Кларинды. – Немедленно убирайся из этой комнаты вместе со своими веревками и угрозами или я превращу твой поганый язык в скользкую змею!

Элспет поднесла руку ко рту и в ужасе посмотрела на нее, внезапно потеряв былую уверенность.

– Я расскажу об этом Макдану, – пригрозила она сквозь прижатые к губам пальцы.

– Ради Бога, – ответила Гвендолин. – А я расскажу ему, какое удовольствие ты получаешь, пугая беспомощных женщин, когда они мучаются во время родов!

Элспет бросила на нее полный неприкрытой ненависти взгляд, а затем, по-прежнему прикрывая ладонью рот, повернулась и выбежала из комнаты.

– Это было замечательно! – воскликнула Изабелла, вошедшая в комнату вместе с Гвендолин. – Хотя, должна признаться, я бы с удовольствием посмотрела, как ее язык превращается в змею. Как ты думаешь, эта змея могла бы высунуться наружу и укусить ее за нос?

– Изабелла, будь добра, сходи за Марджори и Летти, – попросила Гвендолин нарочито бодрым тоном, осторожно развязывая веревки и освобождая лодыжки Кларинды. – Скажи им, что нам потребуется их помощь, поскольку у них есть кое-какой опыт в этом деле… и попроси захватить с собой все, что, по их мнению, может нам понадобиться.

– А почему бы тебе не использовать свои чары, чтобы извлечь ребенка? – спросила Изабелла.

– Думаю, будет лучше, если крошка появится естественным путем, – объяснила Гвендолин. – Но мне никогда раньше не приходилось принимать роды. Потому и хочется, чтобы Марджори и Летти помогли.

– Я тоже буду с вами, – вызвалась Изабелла, быстро направляясь к двери.

Кларинда смотрела на подругу полными слез глазами.

– Спасибо, Гвендолин. Я так испугалась…

– Успокойся, Кларинда. – Гвендолин убрала прядь шелковистых волос со лба молодой женщины. – Все будет отлично. Боже, как здесь жарко… Камерон, будь добр, открой окно.

– На улице буря, – заметил Камерон. – А Элспет сказала, что в комнате должно быть очень тепло…

– Думаю, что Кларинде и ребенку вряд ли пойдет на пользу, если они будут дышать этим ужасным спертым воздухом, – сказала Гвендолин. – Он тебе неприятен, Кларинда?

Кларинда кивнула:

– От него я чувствую слабость.

– Вот видишь? Давай, Камерон, нам всем не помешает глоток свежего воздуха, – добавила она и бросила взгляд на ярко пылающий очаг. – Можно подумать, что мы здесь собираемся зажарить оленя!

Камерон послушно открыл окна, впустив в комнату влажную, пропитанную запахом трав струю. Ветер немного утих, и поэтому дождь не попадал внутрь, а лишь монотонно барабанил по каменным стенам замка.

– Вот так гораздо лучше, – заявила Гвендолин. – Как ты теперь себя чувствуешь, Кларинда?

– Лучше. Я хочу встать.

Гвендолин в смущении нахмурилась. Всего несколько секунд назад Кларинда извивалась от боли.

– Правда?

– Боль прошла и некоторое время не вернется, – довольно уверенно сказала Кларинда. – Я хотела бы немного пройтись до следующих схваток.

Она села.

– Нет, Кларинда, – возразил Камерон. – Элспет сказала, ты не должна двигаться. Ты должна лежать неподвижно и ждать, пока не появится младенец.

– Я не хочу лежать неподвижно. Хочу встать. Мне кажется, что я буду чувствовать себя лучше, если немного пройдусь, – ответила Кларинда и спустила ноги с кровати.

– Гвендолин, скажи, чтобы она легла, – сказал Камерон, ища союзника.

Гвендолин на мгновение задумалась.

– Ты ведь не собираешься бегать вприпрыжку по коридору, правда, Кларинда?

– Конечно, нет. Я просто хочу походить.

– Вот видишь, Камерон? Я не вижу, чем спокойная прогулка может повредить Кларинде и ребенку.

– Ей нужно отдыхать, – твердо заявил Камерон.

– Я не устала! – раздраженно запротестовала Кларинда.

– Еще устанешь, – заверил ее Камерон. – Ты должна отдохнуть, потому что тебя ждут долгие страдания…

– Спасибо, Камерон, что поделился с нами своими соображениями, – перебила его Гвендолин. – Но поскольку рожает ребенка все-таки Кларинда, то если ей лучше сидеть, ходить или стоять на голове, пусть так и делает.