Пока Игнес, стоя во весь свой рост рядом с императором и делая руками пассы, составлял вместе столики и расставлял стулья, с первого этажа поднялись на лифте четверо здоровенных, бородатых мужчин, одетых в матросские робы. Менахема среди них было легко узнать как по зычному голосу, так и по внушительному животу. Он, явно, был не дурак вкусно и плотно поесть. Сорквик снова присел на табурет, но и сидя он был немного выше статной и рослой красавицы Ракель. При виде морских работяг-фермеров, император одарил их широкой, дружелюбной улыбкой, а Жемчужинка, увидев деда, радостно заулыбалась, показала руками на их гостя и громко крикнула:
– Менахем, сегодня Сорквик наш гость! Поэтому не вздумай мести со своими сыновьями бородами пол и целовать ему руки. Хоть он и наш повелитель, а всё же не любит такого. – Повернувшись к императору, она бойко стрельнула по нему глазами и спросила – Правильно я говорю, красавчик?
Сорквик встал и сделал шаг к торговой секции магазина, а вместо него Ракель Пурим ответила Энси:
– Всё правильно, Жемчужинка, Сорквик Роантир не затем стал императором галактики, чтобы люди гнули перед ним спины. Не потерпит он и того, чтобы этого требовали его Звёздные императоры и планетарные короли. Дом Роантидов испокон века растил и воспитывал таких правителей, которые работали не покладая рук на благо всего Галана, а теперь они будут трудиться ради всех людей галактики.
Сорквик встал и обменялся крепкими рукопожатиями с Менахемом и его сыновьями, хотя те, поначалу, и опасались повредить его руки своими загрубелыми лапищами, но вскоре выяснили, что рука императора такая же крепкая и мозолистая, как у гребца на галерах. Пока император расспрашивал морского фермера о том, как идут у него дела, в его магазин примчалась Фатима во главе чуть ли не целой дюжины роботов, которые притащили с собой огромную накрахмаленную скатерть и столовое серебро, которого хватило бы и на вдвое больший стол. Один из сыновей Менахема тем временем опустил лотки с устрицами в подсобное помещение, а другой переставил часть стойки устричного бара и будочку, в которой Ракель держала свои принадлежности, таким образом, чтобы освободить место для большой компании.
Игнес немедленно переставил составленные столы поближе к центру образовавшегося банкетного зала и в магазинчик, огороженный каменным барьером метровой высоты, стали заносить дополнительные столы и стулья. Обитатели Писунов, как и покупатели, вели себя очень сдержанно и старались не приближаться к императору, беседовавшему со старым Менахемом и его сыновьями. Ракель, видя, что он был готов начать рассказывать своему гостю о том, какие устрицы подавались к столу древних фараонов, дернула его за рукав и указала на пустой стол. Менахем, спохватившись, тотчас выхватил из рук Жемчужинке коммуникатор и, подмигнув ей, пробасил в него:
– Иосиф, братец, ты уже знаешь, что к нам в Писуны заглянул император галактики. Он сейчас сидит-таки за пустым столом. Ты что же, считаешь, что я смогу накормить его величество одними только устрицами? У тебя чуть ли не под носом происходит такое, а ты ещё не достал из своей печи осетра, фаршированного щуками, да, не простого, а в мандариновом желе? Быстро тащи эту рыбину к нашему столу! – Переключив канал, Менахем громко крикнул другому своему другу – Бабур, старый тюлень, немедленно поднимайся наверх и ставь на огонь свой дедовский котёл! К нам в Писуны заглянул сам император галактики, а мне нечем его угостить, кроме устриц. У тебя есть шанс, старина, доказать всей галактике, что лучше тебя никто не умеет готовить радужных креветок, а уж я выставлю на стол по такому случаю особое вино. Ты успеешь их сварить, друг мой, пока наш император будет лакомиться розовой осетриной.
Сорквик, услышав о том, что его собираются угостить радужными креветками, попытался отказаться от них, сказав:
– Менахем, я уже ел это лакомое блюдо в Звёздном Антале. Его приготовил для меня мой очень хороший друг и ваш соотечественник Закария Бен-Лугарш. Может быть ты предложишь отведать мне чего-либо другого? Хотя я родился в Роанте, мой отец воспитывал меня в строгости и потому уже в возрасте двенадцати стандартных лет я совершил своё первое кругосветное путешествие на паруснике, но не в качестве пассажира, а юнгой на фрегате "Обелайр". Так что я с детства люблю морскую кухню во всех её видах, хотя, признаться честно, хельхорские радужные креветки это нечто особое.
Бородач широко заулыбался и сказал с иронией в голосе:
– Мой господин, твой друг и наш земляк Закария Бен-Лугарш отличный парень, он потомок фараонов и самый лучший полицейский Хельхора, но про его стряпню я так скажу, ею впору кормить оголодавших рукозубов. Вот когда ты отведаешь радужных креветок, приготовленных Бабуром Аль-Фаттахом, ты точно либо позовёшь его поваром к себе во дворец, чему никогда не бывать, либо пошлёшь своего повара к нам, в Писуны, чтобы Бабур научил его варить радужных креветок так, что когда ты их ешь, то думаешь, что ты уже в раю.
Пока Сорквик обсуждал с Менахемом радужных креветок, к магазину, уже полностью превращённому в зал ресторана, подлетел грузовой кар-антиграв, на платформе которого стояло громадное бронзовое блюдо с лежащим на нём пятиметровым осетром, уже нарезанным ломтями по три сантиметра толщиной. Жемчужинка Ракель и Рыжая Герда подхватили императора под руки и потащили его к столу, вокруг которого уже хлопотали роботы, а девушки-телохранительницы быстро разобрали остальных мужчин. Сорквик, подойдя к столу, сначала усадил Жемчужинку, потом Герду и только после того, как сели все остальные дамы, подсел к столу сам. Перед ним поставили серебряное блюдо с самым лакомым куском розовой осетрины, несколькими гарнирами к нему и сосудами с приправами, поставленными на его край. Кем-то уже были принесены к столу корзины с горячими лепёшками, зелень и какие-то аппетитно пахнущие закуски, но главное место на столе было отведено четырём большим, глиняным кувшинам с пальмовым вином.
Розовым осетром обнесли не только все столы, но и стали угощать, подавая его на лепёшках, всех остальных хельхорцев, окруживших магазин старого Менахема и всё выглядело так, словно продавцы и покупатели пришли сюда не для того, чтобы поглазеть на императора, а только ради этого угощенья. Между тем Игнес позаботился о том, чтобы каждое слово, сказанное Сорквиком во время этого импровизированного застолья, было услышано далеко за пределами магазина. Перед тем, как отведать розовой осетрины, император спросил своего министра двора:
– Игги, старина, у тебя есть что-нибудь золотое, весом граммов эдак на тридцать?
Игнес, засунув руку в карман, вытащил из него большую золотую монету и громко сказал:
– Вот, Сорки, только это, монета с твоей физиономией, достоинством в тысячу роантов. Подойдёт? – После чего бросил её императору и загадочно улыбнулся.
Сорквик поймал монету и сказал:
– Подойдёт, Игги, постараюсь её не испортить и не сделать свою физиономию глупой и спесивой, когда стану делать их этой монеты подарок для нашей прелестной хозяюшки, Жемчужинки Ракель.
Император галактики зажал в своём громадном кулачище монету и жемчужину, найденную им в устрице, после чего трижды дунул на кулак. Все за столом затаили дыхание, ожидая, что произойдёт после этого, и кода Сорквик разжал кулак, то они увидели на его ладони большой перстень с его портретом на печатке и жемчужиной, вставленной в каст над головой императора. Он с поклоном надел перстень на безымянный палец Жемчужинки Ракель и принялся невозмутимо лакомиться розовой осетриной, которая и право была очень недурна на вкус, а щуки, которыми она была фарширована, и вовсе сделались великолепными. Все восторженно ахнули и, кивая головами, также набросились на осетрину.
Не спеша поедая осетрину, император расспрашивал Жемчужинку о её житье-бытье, а та рассказала ему о том, что уже трижды побывала замужем, имеет двоих взрослых сыновей, которые служат в хельхорском космофлоте, и трёх дочерей, две из которых вышли замуж за варкенских-трао из клана Роверенов с острова Скалистый Трон. Все три её брака в общем-то были неудачными, а последний и вовсе сплошным посмешищем, так на этот раз ей достался в мужья лодырь и бездельник, мечтавший выиграть в лотерею патент арвидоискателя, но вместо этого свалившийся пьяным за борт прямо в щупальца здоровенного, голодного шипастого рукозуба. После того, как его вынули из реаниматора, Ракель почти три месяца нянчилась с ним, а он, придя в себя, тотчас сбежал от неё, даже не сказав спасибо. Поэтому она теперь считает себя вдовой морского фермера. Сорквик сказал ей, что он тоже вдовец, но ещё надеется найти ту единственную, которую он посадит рядом с собой на троне. В утешение же он сказал Ракель:
