Да, он был уловлен в холодный каменный мешок, но будь он трижды проклят, если эти невозмутимые камни не позавидуют его упрямству!
Вдвоем с Учителем они тонули в застывшем водовороте осыпающегося камня, и не было никого, кто способен помочь. Шеата вряд ли сможет достаточно быстро отыскать их, крохотную песчинку в сомкнувшемся над ними огромном океане зачарованных Красных скал. Хоть между ними и тянулась нить крепкой связи наставничества, которая позволила бы приближенной найти своего господина, Яниэр и Игнаций не позволят ей даже приблизиться к месту его живого захоронения. Нельзя не признать: эти двое подготовили отличную западню и действительно сумели поймать его, великого жреца Черного Солнца. Всю свою жизнь Элиар привык полагаться только на себя и свою почти беспредельную силу, но сейчас ее оказалось недостаточно.
Для жреца Черного Солнца была организована превосходная ловушка, только в последний момент Учитель зачем-то ступил в нее вслед за ним. Этот необъяснимый поступок выходил из ряда вон даже для капризного и непредсказуемого Красного Феникса. Неожиданный поворот событий смущал Элиара, вызывал неверие и недоумение. Он совершенно не представлял, почему Учитель вдруг сделал это… меж тем как разумно было бы понимать мотивы того, кто имел на него столь сильное влияние. Все это было слишком не похоже на всегда надменного, строгого и хладнокровного наместника небожителей. Учитель был слишком хорошо знаком ему, так знаком, что болела душа, а потому столь самоотверженный и нелогичный шаг совершенно поразил Элиара. Может быть, произошла ошибка, заговорщики не пришли к согласию и наставник попросту не знал, что скалы обрушатся так скоро?
Конечно, в глубине души Элиару было радостно, очень радостно, что Учитель пришел сюда ради него, — словно солнце вновь просияло после грозы! Однако одновременно с этой беспредельной радостью душу словно бы разрывало надвое от стыда и боли… ведь Элиар отчетливо осознавал последствия благородного выбора наставника.
Почему Красный Феникс поступил так? Элиар искал и не находил ответа на этот важный, мучающий его вопрос. Увы, они с Учителем не успели поговорить… и, возможно, более уже никогда не поговорят… Элиара охватила крупная дрожь — то ли от холода, тянувшегося из камня, то ли от холода, тянувшегося из его собственного сердца.
Наказать его за преступления было бы справедливо с точки зрения законов старого Лианора. Так почему же Учитель выбрал иное, явил милосердие вместо гнева?
Горько-сладкие нотки полыни и жасмина соединились и стали одним. Невыносимая горечь и столь же невыносимая сладость этого момента слились воедино в причудливой, дурманяще терпкой смеси, запечатлевшись в памяти навсегда.
Его бедное, безнадежно рвущееся ввысь сердце и в самом деле взлетело над бездной — чтобы в следующий миг рухнуть в нее, не имея крыльев. Так он упал на дно пропасти, будучи самым счастливым и одновременно самым несчастным человеком на земле.
Неужели все кончено? Гнетущие мысли упрямо лезли в голову, справляться с ними становилось все труднее. Насколько хватит сил держать барьер? И насколько хватит для них двоих запасов живительного воздуха? Неужели эти скорбные черные камни будут последним, что Учитель видел перед смертью?
Если бы только Элиар мог спасти его, унести подальше от этой душной густой темноты!
Великие степи с их бесконечными танцующими от ветра травами вдруг встали перед глазами. Острый запах дождя, терпкий, землистый, словно бы донесся издалека, ворвался в изнывающие от нехватки воздуха легкие… проклятье… до чего же хочется вдохнуть полной грудью… и до чего же хочется пить… Элиару казалось: еще немного, и он отдаст за крохотный глоток воды что угодно. Он не пил уже тысячу лет и почти позабыл, какой вкусной может быть обычная пресная вода. Каким опьяняюще-сладким может быть воздух. Как не хватает сейчас самых простых, самых естественных вещей.
Элиар вспомнил, как редко в Великих степях случается дождь. Палящий зной беспощаден: он выжигает дотла, приучает долго сносить тяготы и неудобства. Если уж он, с ранних лет привычный к жестокой засухе, настолько изнемогает от жажды, то как же страдает сейчас Учитель… выросший в изящных дворцах Лианора его светлость мессир Элирий Лестер Лар не создан для подобных суровых условий. В особенности его новое слабое тело не приспособлено для серьезных испытаний, не имеет скрытых резервов для животной борьбы за жизнь.
Нужно как-то помочь… нужно придумать, как привести его в чувство, как утолить жажду пересохших губ… пока тяжелое обезвоживание не убило его.
От этой новой смертельной опасности беспокойство резко усилилось. И в самом деле, что убьет их раньше — нехватка воды или все-таки воздуха? Или еще прежде в непроницаемом каменном мешке полностью истощатся его духовные силы — и в падении замерший над ними, удерживаемый одной только его упрямой волей огромный горный массив Красных скал обрушится прямо на них и погребет под собой, разбивая тела как скорлупки, перемалывая в безобразное, бесформенное кровавое месиво?
Проклятье! От дурных предчувствий сердце захолонуло. Охвативший Элиара страх обострился и в мгновение ока вырос, перейдя в смятение и крайнюю степень замешательства. В полной мере осознав свою беспомощность, Черный жрец принялся чрезвычайно ярко представлять то, что ждет их уже очень скоро. Успеют ли они перед кончиной под завалами почувствовать ужасную боль, и насколько глубоко… и насколько долго будет она терзать их перед благословенным забытьем. Когда силы его иссякнут, барьер исчезнет, сложится в один миг или будет истаивать постепенно? Скорее всего, последнее. Значит, они умрут не тотчас: глыбы начнут проскальзывать в ширящиеся на глазах прорехи и одна за другой сыпаться в их жалкое убежище. Если повезет, то первая же размозжит голову насмерть… а если нет? Тогда сначала придется слушать, как с отвратительным громким треском ломается собственный позвоночник и крошатся ребра, жалобно хрустят, выпадая из суставов, кости рук и ног… ощущать, как лопаются от чудовищного удара связки, рвутся сухожилия и нервные волокна… как деформируются и вскрываются вены, выпуская на свободу теплую кровь… как их с Учителем изувеченные тела заносит песком, засыпает мелкими камнями, отнимая возможность двигаться, медленно и безжалостно погребая заживо, словно на ритуальной казни… Здесь, в этой безмолвной темноте, будет становиться все теснее и теснее, пока наконец от пространства и воздуха совсем ничего не останется.
Дар Видящего иногда позволял Элиару заглядывать в будущее. Но сейчас он отчаянно не хотел этого. Ни одна из вероятностей ближайшего развития событий не устраивала.
Однако неугомонные мысли не желали заканчиваться. Дыхание перехватило. Не сразу Элиар поймал себя на том, что не дышит уже какое-то время, подсознательно пытаясь понять, насколько его хватит, если воздух в каверне и вправду закончится раньше, чем запас его сил. Что ж, неутешительный итог эксперимента: ненадолго. Черный жрец с шумом вдохнул, досадуя, что после воздушного голодания вдох оказался слишком жаден и глубок, непомерно расточителен.
Нет, так нельзя… нельзя поддаваться паническим настроениям… без тщательного контроля он истратит ресурсы еще быстрее.
Кстати, а сколько у них этих ресурсов? Желая отвлечься, Элиар отполз чуть в сторону от Учителя и приподнялся, намереваясь оценить размеры каверны и хоть примерно прикинуть, сколько у них воздуха. Встать на ноги во весь рост не удалось: он уперся макушкой в камень и вдруг заметил, что скала над ним намокла от… воды? Не может быть! Преисполнившись отчаянной надежды, Элиар поднял руку и, проверяя догадку, осторожно попробовал ее на вкус — пресная!
С замиранием сердца приложив к скале чистый платок, Элиар долго ждал, чтобы хорошенько намочить его, после чего, не тратя воду на себя, аккуратно выжал ее в приоткрытый рот Учителя. Видят небожители, он без раздумий напоил бы наставника собственной кровью… если бы понадобилось, за Учителя он отдал бы ее всю, до последней капли, не усомнившись ни на миг. Но в этой ситуации его могущественная кровь, обладающая величайшей силой, была совершенно бесполезна, даже более того — вредна. Восходящее по его венам сияющее антрацитовое солнце губительно для Красного жреца: самая крохотная капля наполненной черным цветом крови станет для Учителя страшным, смертельным ядом. А потому приходилось довольствоваться этой скудно стекающей по скале влагой, которую кое-как удавалось собрать.
