— Это знак свыше, — уверенно заявил он. — Алые цветы вишни сияют в горнем свете! Это означает только одно: земля Ром-Белиата пробудится ото сна и вновь обретет былую славу. Возродится из небытия народ Совершенных, что заслуживает в вечной благости вкушать молоко и мед.

— Войдите в город, мессир, он принадлежит вам, — впечатленная его решительным настроем, с благоговением произнесла Агния.

Пройдя высокими вратами, покосившимися, покореженными и уцелевшими только милостью небес, Элирий ступил в бывшую Красную цитадель, сердце погибшего Ром-Белиата. Для осуществления задуманного требовалось отыскать главную часть разрушенного храмового комплекса — алтарь, на котором сам он когда-то принес первую жертву высшим небожителям Надмирья: собственную лотосную кровь. И на котором в последний день эпохи Красного Солнца закончил он свою земную жизнь, умер в первый раз и ушел в небытие.

Испокон веков все жертвенники в храмах Лианора были ориентированы на восток; в сторону востока жрецы храма Рассветного Солнца, а впоследствии храма Тысячи Солнц, возносили первые утренние молитвы, дабы над Священным островом поскорее взошло светило и явило свой лик, символизируя благословение небожителей. «Солнце не заходит над Лианором» — таков был гордый девиз могучего народа мореходов. Священный остров постоянно двигался, медленно дрейфовал в океане. Благодаря этому каждый день солнце поднималось точно над центральной храмовой башней, и в миг рассвета та тонула в алом и золотом сиянии, парила в ореоле огня меж небом и землей, рождая в сердцах Первородных восторженный религиозный трепет. Продолжая древнюю традицию солнцепоклонничества, храм Закатного Солнца в Ром-Белиате и храм Полуденного Солнца в Бенну построили по образу и подобию храмов Лианора.

По своей природе цвет крови его светлости мессира Элирия Лестера Лара набирал наибольшую силу на закате, и обряды в храме Закатного Солнца совершались главным образом в вечернее время. При этом Ром-Белиат, находящийся на восточной оконечности Материка, был колыбелью рассвета, первым городом, встречающим солнце, — восточнее вздымало свои волны только море да пролегали пустынные дикие земли с малолюдными поселениями и кочевьями низших народов. Учитывая эту противоречивость Запретного города, символом его стал двуликий феникс, смотрящий одновременно на восток и на запад. Здесь было место силы, где сочетались восток и запад, где прошлое и будущее сливались воедино, воскресали из пепла и вместе с тем переставали существовать в безвременье. Заветный двуединый город, любовно выпестованное детище Красного Феникса Лианора, где противоположности становились одним и все было возможно.

Его светлость мессир Элирий Лестер Лар прошел еще несколько десятков шагов, пока — по внутренним ощущениям — примерно не достиг нужного участка, и встал лицом на восток. Наконец среди груды обломков и рассыпавшихся в пыль фрагментов храмовых стен цепкий взгляд отыскал искомое — по-прежнему безукоризненно цельную каменную плиту алтаря. Красный Феникс немедленно вспомнил сокровенное помещение адитума, святая святых, в котором в роковой день на сломе эпох остался он в полном одиночестве, один на один со смертью… Но все это в прошлом: теперь, спустя четыре сотни лет, он вновь был юн и полон сил. Он чувствовал себя живым, как никогда.

Воистину, встанут новые бойцы на защиту наследия небожителей! Новые победы впереди.

Еще есть шанс все исправить, все возвратить. Сколько живой крови из своих вен пролил он на этом алтаре в жертву бессмертным обитателям Надмирья, тщетно взывая к их милости, до тех самых пор, пока пресветлый владыка миров собственной персоной не соблаговолил откликнуться, не даровал Красному Фениксу долгожданное благословение и не назначил законным наместником на земле… Столетия прошли, словно день, но каждый камень этого сокровенного храма помнит своего основателя.

— Я верну миру солнценосный Ром-Белиат, — более не оборачиваясь на оставшихся далеко позади приближенных, проговорил Элирий. — И другого Ром-Белиата не будет.

Храм Закатного Солнца был построен с одним большим секретом: он стоял на его крови. Древняя кровь Красного Феникса Лианора представляла собой всю кровь, всю жизнь, всех людей. Принести его в жертву было величайшим искуплением и величайшим даром вечным небожителям, который только мог предложить Элиар. Знал это волчонок достоверно или нет, но он не ошибся в выборе.

Душа Красного Феникса сгорела в первоогне и развеялась пеплом, а затем возродилась. Теперь же в пламени его крови возродится и новый благословенный мир.

Приблизившись вплотную к алтарю, Элирий остановился и сделал глубокий вдох. Аккуратным и четким движением взрезал вену на запястье, выпуская на волю священную лотосную кровь. Та немедленно воспарила, танцуя и клубясь, точно алый туман, свиваясь в диковинные узоры и изощренные плетения. Каллиграфия кровью — часть высшей жреческой магии, которой в свое время обучался он в храме Тысячи Солнц на Лианоре и которой овладел в совершенстве. При строительстве каждый без исключения камень ныне разрушенного храма Закатного Солнца был покрыт тончайшей резьбой: рельефным узором рун, по сути своей представляющим единое заклинание, связывающее все разрозненные части в одно целое.

Заклинание, которое он намеревался активировать.

Каждый камень здесь был живым. Каждый камень дышал и ждал только его слова, его призыва, чтобы пробудиться от долгого сна.

После ритуала призыва души прошло больше половины срока — кровь успела набрать достаточно силы. Конечно, чтобы не рисковать вновь обретенным слабым телом, лучше всего было бы дождаться полного завершения трансмутации, но, увы, бездействовать в сложившихся обстоятельствах казалось еще более рискованным. Собственной кровью Красный Феникс торжественно нарисовал ритуальный знак между бровями и, прося благословения высших сил, нараспев произнес нужную молитву. Тотчас же движение киновари вокруг него остановилось, мир будто застыл, пропал в безвременье и бесцветье… и только на старом алтаре проявились незримые прежде знаки, начертанные порывисто и мощно, заключавшие в себе непостижимое могущество первостихий.

Взывая к ним, Элирий был совершенно спокоен. Все будет так, как должно: в жертву себе самому посвященный, вновь поднимется к небесам его храм на крови. Да, весь этот храм был единым заклинанием — и единым целым с ним самим.

И действительно: как только кровавый туман рассеялся, изумленным спутникам его светлости мессира Элирия Лестера Лара явилось настоящее чудо. Знакомые стены и башни выросли перед ними в одно мгновение! Рассветный розовый мрамор парадной лестницы снова сиял, будто ничего и не случилось, будто и не было всех этих четырех сотен лет мрака. Длинный острый шпиль с солнечным знаменем, как и раньше, вонзался прямо в небо. Переливчатый свет щедро лился внутрь сквозь веерные витражные окна. День начинался снова.

Медленной походкой Элирий вернулся к центральному ходу и своею рукою раскрыл тяжелые двери. Шаги его текли, как полноводная река. Все стало по-прежнему. В главном храмовом зале, за престолом Великого Иерофанта все так же стояла ширма с красным солнцем в самом центре мироздания. Он хорошо помнил ее. Он чувствовал сильную усталость, но в то же время — радость и удовлетворение оттого, что смог вернуться. Красный храм величественно вставал за спиной — символом прежнего мира, символом его надежного тыла. Хотелось спать. Наверное, весь оставшийся день и всю ночь он благополучно проспит без сновидений, восстанавливая растраченную силу цвета. Наконец-то он будет отдыхать в собственных покоях, в покоях Великого Иерофанта, наместника небожителей на земле.

Все на Материке убеждены, что Ром-Белиат погиб, все сбросили Запретный город со счетов. Как будто река не может одновременно течь в обе стороны. Как будто прошлое и будущее не суть одно.

Но в то же время все на Материке знают, кто есть легендарный Красный Феникс Лианора. Все знают, что он вернулся и не потерпит никого на своем пути.