Десятки агентов остались без связи, им было выражено — пусть и в косвенной форме — политическое недоверие. Поток информации стал заметно иссякать, но и то, что докладывалось, в Кремле воспринималось с недоверием: «дезинформация», «идете на поводу у буржуазных разведок», «подыгрываете провокаторам войны и троцкистам». В обезлюдевших резидентурах царила неопределенность и тревога, вызов в Москву воспринимался как приговор. Дезориентировала оперработников и самоуверенная позиция Сталина и Молотова: в ближайшие годы войны не будет, гарантия этого — советско-германский пакт о ненападении, «канализировавший» гитлеровскую агрессию на Запад.

И все-таки, несмотря на постоянную угрозу немотивированной расправы, ослабленная, поредевшая разведка продолжала направлять в Центр объективную информацию. Вот небольшая сводка разведсообщений, направленных в Москву из «легальных» резидентур только по обстановке в Восточной Пруссии:

«12 июня 1940 года. В Мемель, Тильзит, Кенигсберг и Данциг усиленно завозятся строительные материалы — цемент и железо — для сооружения укреплений на границе с СССР. За последнее время число пароходов, занятых на этих перевозках, значительно возросло. Укрепляется побережье — до Менделя. Помимо береговых укреплений и пунктов зенитной артиллерии здесь создано значительное количество посадочных площадок для авиации».

«9 августа 1940 года. Немецкие офицеры и солдаты в Мемеле изучают русский язык, практикуются в русской разговорной речи, особенно по технике допроса военнопленных».

«14 августа 1940 года. В Восточной Пруссии наблюдается повышенная военная активность, ведется строительство вспомогательных военных объектов, идет интенсивный контроль за пассажирами, направляющимися в глубь Германии по железной дороге».

«4 июня 1941 года. При Кенигсбергском университете созданы двухгодичные курсы переводчиков русского языка, на них обучаются 100 человек. При штабе командования округа созданы трехмесячные курсы, на которые набрано около 40 человек. В начале мая в Кенигсберг были вызваны на военные сборные пункты лица до 60 лет, владеющие русским языком».

Такие тревожные сигналы поступали из всех «легальных» резидентур. Не требовалось особого аналитического дара, чтобы усмотреть за сухими, нарочито скупыми строками сообщений предупреждение: страна в опасности пора готовиться к отпору, выводить войска на передовые рубежи и не убаюкивать себя наивными надеждами на твердое слово фюрера «всей германской нации» и пакты, которые третий рейх уже неоднократно рвал и попирал железной пятой танковых колонн.

В марте 1938 года в органы государственной безопасности на освободившиеся после кровавых «чисток» места было мобилизовано около 800 коммунистов с высшим образованием, имевших опыт руководящей работы. После обучения в Центральной школе НКВД их направили в аппарат и периферийные органы. Большая группа была отобрана для работы в 5-м (Иностранном) отделе НКВД СССР.

Им предстояло пройти через тяжелейшие испытания войной, достойно и компетентно представлять советскую внешнюю разведку в годину испытаний. В своих воспоминаниях П. М. Фитин писал:

«Руководство управления в первую очередь сосредоточило внимание на подборе руководителей резидентур за рубежом. В течение 1939–1940 годов за кордон направлялись старые, опытные разведчики: В. М. Зарубин, Е. Ю. Зарубина, Д. Г. Федичкин, Б. А. Рыбкин, 3. И. Рыбкина (Воскресенская), В. А. Тахчианов, М. А. Аллахвердов, А. М. Короткое, а также молодые способные чекисты: Г. Н. Калинин, А. К. Тренев, А. И. Леоненко, В. Г. Павлов, Е. И. Кравцов, Н. М. Горшков и многие другие. При подборе кандидатур на разведывательную работу за рубежом приходилось сталкиваться с большими трудностями из-за отсутствия у многих товарищей опыта ведения разведки за кордоном».

В 1941–1942 годах резидентуры, в том числе и «легальные», были немногочисленны (от 3 до 12 оперативных работников). Ощущался недостаток в кадрах с хорошим знанием иностранных языков. Так, в Японии сотрудники не владели японским языком, в США ни один оперативный работник не говорил по-испански, хотя на резидентуру возлагалась также работа по Латинской Америке. В Китае недоставало работников со знанием китайского языка. Не было и четкой организации работы по направлениям.

Буквально накануне войны в результате чрезвычайных мер и авралов удалось укомплектовать несколько десятков «легальных» и нелегальных резидентур за рубежом, направив в них более двухсот работников. Разведка, словно таинственная птица Феникс, буквально восстала из пепла, восстанавливались прерванные связи с агентурой, приобретались новые источники. Из резидентур вновь потек все более крепнувший ручеек политической, военной и научно-технической информации. И все-таки в результате репрессий 30-х годов разведке был нанесен колоссальный ущерб, и лишь к концу 1944 года ценой огромных усилий это положение удалось исправить.

В 1940–1941 годах было расширено число ведомств прикрытия. Кроме посольств и торгпредств стали использовать отделения ТАСС, Интурист, ВОКС. «Легальные» резидентуры в Англии, США, Китае, Иране, Турции, Швеции, Афганистане, Японии и Болгарии (в первых пяти странах действовало по нескольку «легальных» резидентур) получили дополнительные свежие кадры сотрудников. Руководство разведки понимало — надо спешить, время поджимало.

В этот период (положение несколько изменилось к концу 40-х годов) резидентуры имели слабую материально-техническую базу: средств на приобретение мебели не выделялось, приходилось «договариваться» об этом с послом и завхозом, не все резидентуры имели радиоприемники, не хватало пишущих машинок, и их обычно заимствовали в учреждениях прикрытия. Из обязательного инвентаря можно упомянуть еще фотоаппаратуру — «лейку», набор линз, фотоувеличитель. Автомашиной располагал, как правило, только резидент, и на ее содержание выделялись ограниченные средства. Как вспоминают ветераны, для проведения ответственных мероприятий часто приходилось «реквизировать» личные автомашины послов. По крайней мере, они не разваливались в самый ответственный момент операции по связи с агентом или отрыву от наружного наблюдения.

«Легальные» резидентуры размещались в помещениях секретно-шифровальных отделов посольств или консульств (либо в примыкавших к ним комнатах). В одном помещении обычно располагалась «вся команда» — и резидент, и оперативные работники. В нарушение требований конспирации там обсуждались итоги проведенных или цели предстоящих мероприятий. Нередко за одним столом, особенно в «почтовые дни», работало по два-три сотрудника. Остальные дожидались своей очереди. Может быть, именно поэтому немногословен, почти телеграфен стиль отчетов военной поры, стиль тогдашних резидентур.

Не секрет, что руководство Советского Союза часто экономило на внешней разведке, ограничивая ее жесткими финансовыми рамками. Но «самая недорогая разведка в мире» творила чудеса. Ее «секретным оружием» во все времена были люди — кадровые работники, самоотверженные, забывавшие о себе и семьях, отдававшие себя «ненормированной» службе и долгу бесповоротно. И эти известные и безымянные разведчики делали все возможное и невозможное, чтобы советское правительство не оставалось незрячим в самые ответственные периоды войны.

Перед разведкой с «легальных» позиций были поставлены следующие задачи: наладить работу по выявлению военно-политических и других планов фашистской Германии и ее союзников; выявить истинные планы и намерения наших союзников, особенно США и Англии, по вопросам ведения войны и отношения к СССР; вести разведку в нейтральных странах, чтобы не допустить их перехода на сторону стран «оси», парализовать в них деятельность гитлеровской агентуры и организовать разведку с их территорий против Германии и ее союзников; осуществлять научно-техническую разведку в развитых капиталистических странах в целях укрепления военного и экономического потенциала СССР.

Каждая легальная резидентура получала свое конкретное задание. Ветеран-разведчик А. С. Феклисов написал в своих мемуарах «За океаном и на острове», что Сталин, принимая перед отъездом в США В. М. Зарубина, определил для резидентуры следующие задачи: следить, чтобы Черчилль и американцы не заключили с Гитлером сепаратный мир и все вместе не пошли против Советского Союза; добывать сведения о военных планах Гитлера в войне против СССР, которыми располагали союзники; выяснить секретные цели и планы союзников в действительности открыть второй фронт в Европе.