"Хватит ли этого?" — вопрос крутился в голове.

До сих пор всё сводилось к одному — поддерживать пламя. В этой битве китов каждое движение важно. А здесь, в центре, словно креветка, приходилось шевелить усиками, выбирая каждое слово. Каждая реплика — как искра, раздувающая чужие сплетни и толки. Это нужно. Интерес должен держаться до самой ставки. Чем выше градус, тем лучше.

Слухи? Пусть ползут. Пусть множатся. Проблемы начнутся только тогда, когда перестану их подбрасывать.

Теперь — следующий этап. Всё внимание на исход.

— Побить Брента не сложно, но…, — мысль застряла, оставляя осадок. Всё запуталось.

Время перекрыть доступ лишним гостям. Когда задвижки встали на место и в голове уже крутились конкретные стратегии — пришёл неожиданный звонок.

"Рэйчел Мосли: Ты обедал?"

И как отказать? Сейчас на пике внимания всего Goldman. Стоит появиться в корпоративной столовой — и к столу слетятся десятки.

Поэтому выбрал тихий ресторан рядом, стейк на углях и общество Рэйчел.

— Слышала, это битва двух фракций, а ты оказался посередине? — её голос звучал почти заботливо. Принцесса компании переживала — или делала вид. Болтала без умолку, высыпая на стол слухи и тонкости из внутренних кулуаров.

Два управляющих директора сцепились в молчаливом клинче, а отделы, как тени, прилипли к каждому из китов. Это было известно. Даже в записной книжке уже стояли отметки: кто за кого.

Но потом она наклонилась, оглянувшись, и почти шёпотом бросила:

— Говорят, хотят назначить нового руководителя. И оба рвут друг друга за это кресло.

Вот это стало новостью. У элиты всегда своя валюта — информация. А если нужен союзник, лучше дать ей почувствовать, что это эксклюзив.

— Исполнительная должность… Это давно зреет?

В прошлой жизни всё пролетело мимо. Тогда времени хватало только на то, чтобы дышать и успевать задачи. Но итог конфликта хорошо знал. Через полгода, когда перевели в другой отдел, Брента уже не было в медицине. Пирс ушёл в M\&A. А кресло забрал Носорог.

Теперь всё ясно. Носорог тянул верёвки, и они выдержали. Но сейчас Пирс не отпускает хватку. И на кону — руководящая роль. Неудивительно, что два кита сходят с ума.

Отпустив напряжение, сосредоточился на стейке. Первый кусок говядины с того момента, как жизнь повернулась вспять. Сочный, с хрустящей корочкой, с дымком, который тянул из воспоминаний вкус охотничьего костра.

Было бы невежливо съесть стейк не смакуя.

Нож с мягким, еле слышным скрежетом прорезал мясо, упругое, сочное, чуть поддающееся под давлением. Красные соки лениво стекали на белоснежную тарелку, собираясь тонкой лужицей. Запах жареного мяса вперемешку с дымком гриля витал в воздухе, вызывая желание закрыть глаза и растянуть удовольствие до последнего кусочка.

Зубы сомкнулись на горячем, насыщенном вкусе мяса — соки брызнули, язык ощутил густую, солоновато-пряную волну, и мир словно на миг стал проще. Но взгляд Рэйчел резанул спокойствие, как коньки лёд.

— Почему ты такой спокойный, Шон?

"Почему я такой спокойный…"

В голосе её — тонкая трещинка тревоги.

— Встревоженность ничего не изменит.

Управляющий фондом должен быть камнем. Ни дрожи в руках, ни дрожи в голосе — кто доверит миллионы человеку, которого колотит от каждого кризиса?

— Черт, такое ощущение, что единственная, кому тут не все равно.

Вздох Рэйчел был тихим, но тяжелым — как ворох мокрого песка, брошенный на стол. Разочарование ощутимо повисло в воздухе, будто запах пролитого вина. Нехороший знак. Встречи должны проходить мягко, гладко, словно смазанные маслом.

— На самом деле, есть план.

Слова сработали, как ключ в замке: взгляд Рэйчел оживился, уши насторожились, в лице проступила живая искорка. Но глаза — опасная трясина. Стоит задержаться в них лишнюю секунду — и утонуть. Потому взгляд прикован к тарелке, к ножу, к последнему кусочку стейка.

Нужно помнить: Рэйчел — не просто женщина. Это клиент, способный принести миллиард. И рядом с миллиардами нельзя быть увлеченным. Только холодный расчет. Только роль мудрого наставника, играющего в загадки.

— В моем родном городе есть поговорка: когда бояре сражаются, чубы холопов трещат".

Слова звучали неторопливо, почти ритуально, словно раскладывались по столу, как древние карты.

— Какими бы резвыми ни были холопы, от поля боя им не уйти. И уж точно не они поведут бояр. Так что же делать холопам, когда вокруг сходятся гиганты?"

Пока Рэйчел колебалась, нож разрезал тишину — последний кусочек стейка исчез за секунду. Салфетка мягко коснулась губ, оставив еле ощутимый след крахмала на коже.

Ответ прозвучал после паузы, размеренной, как вдох перед прыжком:

— Если не можешь изменить картину — измени историю. Пусть все подумают, что бояре дерутся из-за холопов.

Рэйчел приподняла брови.

— Это… возможно?

Половина пути уже пройдена. Один из "титанов" давно делает попытки завербовать. Но раскрыть всё сейчас — значит оставить следующую встречу без смысла.

— Увидишь сама. Скоро.

Улыбка вышла мягкой, чуть загадочной — такой, какой улыбаются святые на древних иконах. Но на лице Рэйчел всё равно остался тонкий след недовольства, будто тень от облака на воде.

— Кажется, я тут одна волнуюсь.

— Неправда. У меня тоже есть опасения.

— Тем не менее, выглядишь ты чертовски расслабленным.

И это правда. Расслабление идет не от храбрости, а от знания. Будущее — как открытая книга, страницы которой давно заучены. Известно, какие компании выстрелят, какие сгорят, кто с кем сольется. Известно даже, какие лекарства пройдут иглу FDA, а какие застрянут в бюрократическом горле.

Этот уровень — легкий бриз. Но и бриз может унести, если не держать курс.

Вопрос только один:

Насколько стоит рискнуть, чтобы прорваться?

Для людей масштаб легкой выгоды всегда разный. Будущее знание — словно ключ от сундука, набитого золотом. Представь, что известны акции, недвижимость или криптовалюта, которые взлетят в цене. Если не воспользоваться таким знанием — это верх глупости. Но вот вопрос: сколько реально можно заработать, почти не напрягаясь? Если двое владеют одинаковыми знаниями, будет ли их доход одинаковым? Ответ очевиден — нет.

Чтобы не ходить кругами, скажем прямо: простые люди и мастодонты с Уолл-стрит играют на разных полях, когда речь заходит об использовании преимуществ. Почему так? Легче всего объяснить на примере.

Допустим, стало известно, что через десять лет район в Сибири превратится в золотую жилу. Сейчас там земля стоит буквально копейки, через три года — уже три с половиной миллиона за квадрат, через пять лет — одиннадцать, а через десять — целых пятьдесят миллионов. Что бы сделал обычный человек? Купил бы лучшие участки и продал на пике. Логично, верно? Даже двенадцатилетние теперь это понимают. Но вот следующий вопрос…

Можно ли поделиться этим знанием? Большинство сразу морщатся или отвечают: "Нет". Максимум расскажут родным или близким друзьям, и то нехотя. Логика простая — монополия на информацию даст больше прибыли. Проходит десять лет, земля Сибири дорожает до небес, общий рост оценивается в 500 триллионов, а счастливчик кладет в карман 300 миллиардов и чувствует себя королем. Он доволен, он герой, он готов к следующей удаче. Но… даже ребенок справился бы с этим. В мире знаний о будущем — это уровень минималки. Удовлетвориться этим, значит быть человеком без амбиций, почти святым в своей честности.

А теперь посмотрим на Уолл-стрит. Там никто не прячет подобную информацию. Наоборот, ее выкладывают на блюдечке: бесконечные Excel-отчеты, презентации, лозунги: "Вкладывайтесь в Сибирь! Это инвестиции, а не спекуляции!" Сначала люди недоверчивы — ну как участок за миллион вырастет до пятидесяти? Но проходят три года, цена подскакивает в три с половиной раза, еще два года — и уже одиннадцать. Кто тогда останется в стороне? Только дурак. Толпа рванет покупать, рынок перегреется, цена прыгнет с 500 триллионов до 600. Вот теперь начинается настоящая игра.