Снежная вьюга замела в тундре пути-дороги. Потом мороз ударил. Лютый полярный мороз. И он сморозил снег, сделал его твёрдым, как кирпич. Но это сверху только твёрдая толстая корка; она называется «наст». А под ним снег помягче. Всё чаще выла в тундре пурга. А после пурги всё вокруг становилось безжизненным — мёртвым и холодным.

Как-то раз после особенно сильной пурги Алёшка вышел в тундру. Он совсем недалеко от полярной станции отошёл, а стало ему не по себе.

И в самом деле: лежит под северным хмурым небом ровная, как пол, белая равнина. Куда ни глянь — всё одинаковое. Снег и снег…

Только кое-где выбьется из-под снега веточка и дрожит, одинокая, под ветром. Грустно и холодно ей среди морозной зимней тундры.

…Но однажды папа сказал Алёшке:

— Становись, сын, на лыжи, пойдём в тундру…

— А чего там делать? — спрашивает Алёшка. — Там же ничего нет зимой. Все звери убежали от мороза, а цветы и мох под снегом. Даже посмотреть нечего.

— А вот увидим, — ответил папа. — Давай не копайся. Становись на лыжи.

Они совсем недалеко ушли. Папа посмотрел, а Алёшка пыхтит сзади. И по всему видно — устал очень. Это потому, что мама его сильно закутала. Тогда папа говорит:

— Может, отдохнём, а?

— Вот ещё! — сказал Алёшка. — Я и не устал вовсе.

И они дальше пошли. Но скоро у Алёшки почему-то лыжа за лыжу стала зацеплять. А папа не останавливается и вроде бы даже не смотрит на сына.

— Нажимай! — кричит. — Не отставай!

Но Алёшка как ни нажимает, а всё равно отстаёт. И скоро ему уже совсем трудно стало идти…

Вроде и снег какой-то шершавый, и лыжи по нему уже не скользят, а цепляются.

Тогда Алёшка крикнул папе:

— Ты не устал?

— Да нет. Хорошо идти по морозцу!

И папа снова пошёл вперёд. А Алёшка пыхтел сзади, но старался изо всех сил, чтобы не отстать. Хотя, если по правде говорить, ему всё труднее и труднее становилось на лыжах идти.

А потом ноги у него стали вроде как ватные. Алёшка попытался ещё хоть немного пройти и совсем упал. Это было даже смешно и обидно: хочешь идти, а не можешь.

И тогда папа сказал:

— Знаешь, притомился я что-то… Давай-ка, брат, отдохнём…

И они сели отдыхать. Алёшка очень устал. Ему было жарко, и он молчал. А папа вдруг сказал:

— Послушай, сынок, голос тундры…

Это было непонятно и интересно. Алёшка начал очень внимательно слушать… Сначала всё было совсем тихо. Казалось, такой мороз вокруг, что все звери и птицы умерли или запрятались в свои норки. А потом вдруг совсем-совсем далеко кто-то будто засмеялся. Тогда папа сказал:

— Слышишь, это сова…

Потом опять долго всё было тихо. И вдруг неподалёку маленькая собака залаяла. Тоненьким таким голоском. И папа сказал шёпотом:

— Слушай, сынок. Это песец.

Кончил песец лаять, и снова ничего не стало слышно. Алёшке уже надоело. Он начал скучать и шевелиться. А папа всё уговаривал его:

— Подожди, сын, подожди… Сейчас самое интересное будет.

Тут ветерок подул, и Алёшка неожиданно услышал, будто кто-то маленький ходит по заснежённой тундре, звенит в колокольчик и тонким голосом что-то напевает.

Это было очень непонятно. Алёшка стал слушать. Даже шапку развязал, чтобы лучше слышно стало. А папа сказал совсем тихим голосом:

— Слушай, малыш… Это ветер поёт по насту…

Наверно, со стороны посмотреть было бы очень смешно. Сидели папа с Алёшкой и слушали, как молчит покрытая снегом тундра. Но для них тундра не молчала. Они и вправду слышали, как поёт снег под ветром. И это было для них как самая хорошая песня.

Потом они снова стали на лыжи и долго шли к дому. Только снег скрипел. И Алёшка сказал:

— А я думал, в тундре так холодно, что ничего тут зимой нет.

Папа ответил:

— Нет, сын, нет. Земля — она всегда живёт, каким глубоким снегом её ни завали. И тундра тоже живёт. В любой мороз.

Алёшка хорошо нагулялся в тундре. Он очень устал. Поэтому рано начал клевать носом, и мама положила его спать. Она даже сказала папе:

— Ну нельзя же, в самом деле, так утомлять ребёнка. Смотри, он еле на ногах держится.

— Ничего, — ответил папа. — Это только полезно. Пусть растёт мужчиной, а не кисейной барышней. Пусть закаляется.

Мама с папой ещё долго говорили, но Алёшка уже не слышал. Он сладко спал и во сне посапывал.

Ночью он проснулся. Спать уже совсем не хотелось. Алёшка лежал с открытыми глазами и слушал, как тикают часы. В соседней комнате папа разговаривал с дядей Мишей. Дверь открылась, и всё было хорошо слышно.

Папа говорил:

— Ты слышал, Михаил? На соседней полярной станции ребята золото в тундре нашли.

— Да ну? — удивился дядя Миша.

— Точно. Поехали, понимаешь, полярники в тундру и совершенно случайно нашли камни с вкраплениями золота. Сообщили, конечно, геологам. А те богатое месторождение обнаружили.

— Да… — задумчиво сказал дядя Миша. — Богата наша Арктика. Куда ни ступи — то уголь найдёшь, то золото, то нефть.

Алёшка не знал, что такое вкрапления золота. Не понял он и других слов из этого разговора. Но он отлично понял, что на соседней станции люди сделали важное, нужное для страны дело.

«Эх, ну почему не я это золото нашёл! — подумал Алёшка. — Сразу бы героем стал, и все бы меня хвалили».

Потом ещё Алёшка подумал, что тундра большая и золота в ней, наверно, много. Значит, если хорошенько поискать, то, наверно, ещё найти можно. Ведь дядя Миша сказал: куда ни ступи — что-нибудь найдёшь. Вот только плохо, что Алёшке не позволяют одному уезжать на нарте далеко от дома.

«Эх, разве это жизнь! — подумал Алёшка. — Мама прямо глаз не спускает. То нельзя, это нельзя… Другие вон золото находят, а тут ходи возле дома как привязанный!»

Алёшка совсем расстроился. Рядом с его кроваткой стояла на столе сахарница. Он протянул руку, взял большой кусок сахару и стал его потихоньку сосать. Сахар был сладкий и шершавый. Алёшка понемногу успокоился и заснул.

Ночной разговор не выходил у Алёшки из головы. Днём он будто невзначай спросил папу:

— Па, а в тундре много золота или оно только в одном месте лежит?

— Много, — ответил папа. — Наш Север — очень богатый край.

— А как его находят, это золото? — снова спросил Алёшка.

— По-разному, сынок. Иногда специальные экспедиции посылают на разведку, на поиски полезных ископаемых — золота, угля, нефти, разных металлов. А иногда люди случайно находят.

«Ну, я-то непременно найду случайно!» — сразу решил Алёшка.

А вслух он сказал:

— Интересно, сколько же это искать надо, чтобы так вот случайно найти?

— По-разному бывает, — ответил папа. — Я пока ещё ничего не находил.

До самого вечера Алёшка обдумывал план, как вернее найти под землёй золото, уголь или нефть. Он ходил очень задумчивый и всё обдумывал свой план, пока не заснул.

Наутро решение было принято. Алёшкин план был гениален и прост, как все гениальные вещи. Во всяком случае, так казалось самому Алёшке.

Вот в чём его план заключался. Он возьмёт продуктов — хлеба и сахара, — погрузит на нарту. Потом, когда все будут заняты, надо запрячь Олешека и потихоньку уехать. И ещё надо взять с собой старый папин компас и охотничий нож. Мама им теперь колет лучину для растопки, значит, папе он больше не нужен. И надо спички взять… Вот и всё.

По правде говоря, компасом Алёшка пользоваться не умел. Но он знал, что, когда полярники уезжают далеко в тундру или уходят на охоту, они с собой компас всегда берут.

Итак, теперь всё было обдумано. Оставалось только привести план в исполнение.