- Да. Да. Да, понял я, понял. Сделаем. Когда? Два-три дня. Завтра. Сегодня? Черт. Ну, значит сегодня. Да. Все. Отбой.

Положив телефон экраном на стол, мой наставник пристально вгляделся в меня. Я же терпеливо ждал, что будет дальше. То, что у нас появилась какая-то работенка, было понятно. Вот только какая? И… и возьмет ли меня Котов на эту миссию. А то его молчание и пристальный взгляд, говорили о том, что именно этот вопрос в своей голове он и крутит, прикидывая все за и против.

- Ну, и? – Картинно вздохнув, спросил я у наставника, признавая, что мое любопытство оказалось сильнее его многозначительного молчания. Типа он герой, а я пока учусь у героя. Удобная тактика к слову. Ученик превзошел учителя – отличный учитель. Ученик не превзошел учитель – учитель на недостижимом уровне. Позиция беспроигрышная. И вот мой наставник этим откровенно пользовался.

- Что ну, и? – Перекривлял меня он. – Нужно немножко фронту помочь.

- Немножко? – Сузив глаза, с подозрением спросил я у Михаила.

- Немножко. – Утвердительно кивнул он мне в ответ, опуская ложку в свою солянку. Я последовал его примеру, прекрасно понимая, что поесть в следующий раз нормальной пищи, могу не скоро, а потому, лучше не упускать такой возможности сейчас. В любом случае, всю нужную информацию он мне предоставит.

Собственно так и оказалось. Пока ели Котов, неспешно посвящал меня в план близлежащих мероприятий. И с каждым сказанным им словом, что прозвучало под выставленным им же пологом тишины, мне становилось несколько не по себе.

От нас требовалось не много, не мало, а пробраться в тыл Серых и говоря простым языком, ликвидировать трех командиров Серых и до десятка представителей Ордена Матис. То, что речь шла о прямом приказе на ликвидацию, вызывало во мне двоякие чувства. С одной стороны – приказ на убийство и мое человеческое начало, которое было против подобных решений, а с другой стороны, мое понимание, что те кого мне необходимо устранить не просто враги – их смерть станет спасением десятков, а может сотен и тысяч людей.

- Вылетаем вечером, спецборотом. – Подвел итог нашей беседе Михаил.

Вот только я его уже тогда слушал в пол уха. Вместо нормального ответа – задумчиво кивнул, соглашаясь с утверждением наставника, и вновь с головой нырнул в размышления.

И да, меня тогда волновал все тот же вопрос, который преследовал с первого курса: «Тварь я дрожащая, аль право имею?». Вот только касался в этот раз вопрос, иной грани. Это было скорее ближе к вопросу большего и меньшего зла. Ну, знаете, еще в прошлом моем мире, был такой провокационный вопрос: «вы стоите в роддоме, над люлькой младенца Адольфа Гитлера. Вы знаете, что будет дальше, кем он станет, что принесет. Ваши действия? Убьете или сохраните ему жизнь?».

И что забавно, многие считают, что этот вопрос не имеет однозначного ответа. Я вот тоже долгое время не мог себе ответить на него. Да. Казалось не правильным и в живых оставлять, и убивать, тоже не правильно. Но самое главное, как ответить на этот вопрос, я понял лишь вспомнив, что из двух предложенных вариантов, всегда выбирай третий. Да и много часов проведенные на приемах у Марины Викторовны в конечном итоге так же дали о себе знать.

Вот я и решил тогда для себя, что в этом вопросе ответ может быть такой: убивать младенца грешно, кем бы он не должен был бы стать. То есть, я бы ничего не делал. Но стоило бы только этому человеку встать не на тот путь, как вопрос был бы снят с повестки дня. Так я видел.

Но еще более меня волновал другой вопрос. А кто имеет право определять, кому жить, а кому умирать? Кто имеет вообще принимать решения, от которых зависит чья-то жизнь? Интересный вопрос. Вот честно. И тогда я на него ответа так и не нашел.

Что же касалось смерти врагов, здесь для меня все было просто – ты или тебя. Третьего не дано. Нет, понятно, что всегда есть и третий путь. Но… Он как правило сложнее, длиннее, и… требует так называемого отклика от противоположной стороны. А искать его у тех, кто вырезает твой народ, не делая разницы между детьми, женщинами, стариками и воинами – с такими договариваться бесполезно. Они знаю и понимают лишь один язык, а любую доброту, наивно воспринимают как слабость, хотя именно в ней и заключается истинная сила.

- И запомните, дети, вот такое высказывание нашего Императора Александра Великого. – Вещал нам историк, в пятом классе. Помню Сонька, тогда еще локотком мне в ребра заехала, чтобы я внимательно слушал учителя и не отвлекался на написание записки, Кольке, одному из наших одноклассников. - Истинно сильный, может позволить себе быть добрым, слабый же остается злым, ибо он вечно алчущий и голодный. И заметьте дети, Император нам прямо показывает не самое привычное выражение «Сытый голодного не поймет». Он предлагает посмотреть на это выражение с иной, стороны. С той стороны, что сытый добрый – он не желает чужого, тогда как голодный, желает чужого. Из этого наш Александр Великий, делает презанимательный вывод. Только сытый может быть сильным. А истинно сильный, всегда будет добрым. В то время как голодный, будет вечно слабым.

- А как же те случаи, когда жаждущий стать чемпионом, побеждает чемпиона? – Подал голос Колька, решив спросить значение фразы учителя, на примере спорта.

- Ты конечно ушел в соревнования. – Улыбнулся историк. – Но вопрос здравый. Я мог бы тебе ответить, например таким образом: «зачем истинно сильному, кому-то, что-то доказывать?». Или же кто держится за титул? Сытый, или голодный? Или уступит ли сытый, голодному, дабы и тот насытился? Думаю, если вы и сами подумаете над этим вопросом, то сможете найти причины, почему Император Александр был очень прав в этом вопросе. Я все же преподаю вам историю, а не философию…

Я потряс головой, скидывая с себя липкие мысли. Подняв голову, я устремил свой взгляд к серым тучам, что затянули собой небеса.

«Через час будет дождь» - неожиданно даже для самого себя, отметил я.

Подняв левое запястье к глазам, я посмотрел на время. До вылета на новое задание у меня было еще около пяти часов, которые стоило бы провести в компании моей Рыжей бестии. И в тот момент я очень надеялся, что она сможет вырваться, хоть на часик домой.

БЕЗ ВЫЧИТКИ

«Ни один план кампании не переживает столкновения с противником»

Карл фон Клаузевиц (« О войне», 1832)

Мы уложились в три дня. Точнее будет сказать в трое суток. Тютелька в тютельку, как говориться. Вечером вылет. Десант без парашютов, только костюм крыло. Приземление, маскировка. Все цели уже давно были определены, а сам план ликвидаций готов. Более того, его мы с Котовым едва ли не на коленке продумывали еще в полете, гоняя через симуляцию нейросети. Искин послушно раз за разом, показывал на возможные ошибки.

Особо рассказывать нечего. Прилетели. Разошлись. Выполнили задание. Прибыли в точку эвакуации. Эвакуировались. О самих устранениях говорить, особого желания нет. Действовали тихо, маскируя свои действия под «естественные» процессы.

С людьми все просто - газ, управляемый силой мысли, прямо в ноздри. И все. Здесь главное концентрация. А вот с Серым пришлось повозиться, но и здесь я справился на отлично. Опять же – все благодаря грамотному планированию. Парочка переложенных вещей телекинезом, легкий толчок в плечо. И вот два Серых сцепились между собой. Ну, а там, уже дело техники, подправить удар стилетом, чтобы он пробил грудную клетку и одно из сердец. А там выживший серый, сам нанес добивающий удар, даже не в силах поверить, что он теперь новый командир. Как же у них там все…

Нового командира вздернули на ближайшем дереве, стоило только прибыть их военной полиции. А вот оживить таким действом старого не смогли, из-за чего начались разборки уже с подразделением, которое и устроило побоище. И вновь, стоило только подправить эмоциональное махание легким телекинезом, как один из бойцов, отвесил увесистую оплеуху полицейскому. Ну, и как итог, новое побоище.