Солнце Как солнце зимнее прекрасно, Когда, бродя меж серых туч, На белые снега напрасно Оно кидает слабый луч!.. Так точно, дева молодая, Твой образ предо мной блестит; Но взор твой, счастье обещая, Мою ли душу оживит? «Время сердцу быть в покое…»
Время сердцу быть в покое От волненья своего С той минуты, как другое Уж не бьется для него; Но пускай оно трепещет — То безумной страсти след: Так всё бурно море плещет, Хоть над ним уж бури нет!.. Неужли ты не видала В час разлуки роковой, Как слеза моя блистала, Чтоб упасть перед тобой? Ты отвергнула с презреньем Жертву лучшую мою, Ты боялась сожаленьем Воскресить любовь свою. Но сердечного недуга Не могла ты утаить; Слишком знаем мы друг друга, Чтоб друг друга позабыть. Так расселись под громами, Видел я, в единый миг Пощаженные веками Два утеса бреговых; Но приметно сохранила Знаки каждая скала, Что природа съединила, А судьба их развела. «Как в ночь звезды падучей пламень…» Как в ночь звезды падучей пламень, Не нужен в мире я, Хоть сердце тяжело как камень, Но всё под ним змея. Меня спасало вдохновенье От мелочных сует; Но от своей души спасенья И в самом счастье нет. Молю о счастии, бывало, Дождался наконец, И тягостно мне счастье стало, Как для царя венец. И все мечты отвергнув, снова Остался я один — Как замка мрачного, пустого Ничтожный властелин. К *** Я не унижусь пред тобою; Ни твой привет, ни твой укор Не властны над моей душою. Знай: мы чужие с этих пор. Ты позабыла: я свободы Для заблужденья не отдам; И так пожертвовал я годы Твоей улыбке и глазам, И так я слишком долго видел В тебе надежду юных дней, И целый мир возненавидел, Чтобы тебя любить сильней. Как знать, быть может, те мгновенья, Что протекли у ног твоих, Я отнимал у вдохновенья! А чем ты заменила их? Быть может, мыслию небесной И силой духа убежден, Я дал бы миру дар чудесный, А мне за то бессмертье он? — Зачем так нежно обещала Ты заменить его венец? Зачем ты не была сначала, Какою стала наконец! Я горд! – прости – люби другого, Мечтай любовь найти в другом: Чего б то ни было земного Я не соделаюсь рабом. К чужим горам, под небо юга Я удалюся, может быть; Но слишком знаем мы друг друга, Чтобы друг друга позабыть. Отныне стану наслаждаться И в страсти стану клясться всем; Со всеми буду я смеяться, А плакать не хочу ни с кем; Начну обманывать безбожно, Чтоб не любить, как я любил, — Иль женщин уважать возможно, Когда мне ангел изменил? Я был готов на смерть и муку И целый мир на битву звать, Чтобы твою младую руку — Безумец! – лишний раз пожать! Не знав коварную измену, Тебе я душу отдавал; Такой души ты знала ль цену? Ты знала – я тебя не знал! «Синие горы Кавказа, приветствую вас! вы…» Синие горы Кавказа, приветствую вас! вы взлелеяли детство мое; вы носили меня на своих одичалых хребтах, облаками меня одевали, вы к небу меня приучили, и я с той поры всё мечтаю об вас да о небе. Престолы природы, с которых как дым улетают громовые тучи, кто раз лишь на ваших вершинах Творцу помолился, тот жизнь презирает, хотя в то мгновенье гордился он ею!.. _____ Часто во время зари я глядел на снега и далекие льдины утесов; они так сияли в лучах восходящего солнца, и в розовый блеск одеваясь, они, между тем как внизу всё темно, возвещали прохожему утро. И розовый цвет их подобился цвету стыда: как будто девицы, когда вдруг увидят мужчину купаясь, в таком уж смущенье, что белой одежды накинуть на грудь не успеют. Как я любил твои бури, Кавказ! те пустынные громкие бури, которым пещеры как стражи ночей отвечают!.. На гладком холме одинокое дерево, ветром, дождями нагнутое, иль виноградник, шумящий в ущелье, и путь неизвестный над пропастью, где, покрываяся пеной, бежит безымянная речка, и выстрел нежданный, и страх после выстрела: враг ли коварный иль просто охотник… всё, всё в этом крае прекрасно. Воздух там чист, как молитва ребенка; и люди, как вольные птицы, живут беззаботно; война их стихия; и в смуглых чертах их душа говорит. В дымной сакле, землей иль сухим тростником покровенной, таятся их жены и девы и чистят оружье, и шьют серебром – в тишине увядая душою – желающей, южной, с цепями судьбы незнакомой. Эпитафия Прости! увидимся ль мы снова? И смерть захочет ли свести Две жертвы жребия земного, Как знать! Итак, прости, прости!.. Ты дал мне жизнь, но счастья не дал; Ты сам на свете был гоним, Ты в людях только зло изведал… Но понимаем был одним. И тот один, когда рыдая Толпа склонялась над тобой, Стоял, очей не обтирая, Недвижный, хладный и немой. И все, не ведая причины, Винили дерзостно его, Как будто миг твоей кончины Был мигом счастья для него. Но что ему их восклицанья? Безумцы! не могли понять, Что легче плакать, чем страдать Без всяких признаков страданья. |
