– И какое же дело вынуждает вас заискивать перед этим шутом гороховым? – прищурившись, спросил Джейк.

– Какой ты любопытный, однако! Знаешь, что случается с теми, кто сует свой нос куда не надо? – Анна прижалась к нему грудью и сжала рукой мошонку. – Ладно, так и быть, расскажу по старой дружбе. Дэмиан положил глаз на одну его редкую фотографию. Лаве потребовал за нее целое маленькое состояние и новую рабыню Дэмиана в придачу. На время, разумеется.

– Он все еще мнит себя вершителем чужих судеб? – спросил Джейк, насмешливо вскинув бровь. – Продолжает играть роль всемогущего господина? Я думал, ему надоели эти средневековые игры.

– Он из нее и не выходил, это его перманентное состояние, – пожав плечами, ответила Анна. – Только одну меня ему так и не удалось подчинить своей воле. Если я захочу, то заставлю его быть моим послушным рабом.

– А за какой фотографией он охотится? – не унимался Джейк. – Уж не за той ли, которая известна среди коллекционеров эротических открыток под названием «Мадемуазель Нинетта»?

Анна отшатнулась и спросила, пронзая его своими сверкающими фиалковыми глазами:

– Откуда тебе это известно, проныра?

– Это ни для кого уже не секрет! – ответил Джейк. – Филипп раззвонил по всему свету, что Дэмиан одержим желанием заполучить эту вещицу.

Он обнял Келли за талию, подтвердив догадку Анны, что они успели-таки перепихнуться. Ревности к Келли она не испытывала, поскольку никогда не увлекалась Джейком всерьез. Но все же ощутила легкую досаду из-за того, что не стала его первой любовницей на этот раз. Появление на вечеринке у Лаве пронырливого американца ее не удивило: за Джейком закрепилась репутация ловкого торговца антиквариатом и даже скупщика краденого. Но что действительно интересовало сейчас Анну, так это то, где он умудрился трахнуть Келли. Скорее всего за какой-нибудь пальмой в оранжерее, подумала она. Джейк был большой оригинал и обожал экзотический секс. Его присутствие в замке в Луарской долине привнесло бы в общее веселье некоторую остроту. Внизу живота Анны возникло приятное томление: ей живо представилось, как она, Келли и Джейк занимаются любовью втроем.

Питер начал привыкать к левостороннему движению. Поначалу он чувствовал себя во Франции за рулем «ягуара» не в своей тарелке и был вынужден ориентироваться на Фадиля, ехавшего впереди него на «мерседесе» вместе с Прунеллой, Анной и Дэмианом. Париж не произвел на него особого впечатления, его пугали местные лихие водители, мчавшиеся по бульварам и улочкам на сумасшедшей скорости, и раздражали пешеходы, возомнившие себя людьми высшей касты и свысока посматривавшие на иностранцев. Не усмотрел он никакой романтики ни в уличных кафе, ни в «блошиных рынках», ни в многочисленных исторических памятниках. На его взгляд, от всего этого попахивало торгашеством и стойким ароматом сточных канав.

Потому-то он и вздохнул с облегчением, когда их автомобильная кавалькада вырвалась из суетливого и шумного Парижа на загородный простор и помчалась по шоссе, ведущему в городок Блуа, от которого было рукой подать до «Шато Скорвиль», фамильного замка Дэмиана. Возглавлял кортеж «мерседес», за рулем которого сидел Фадиль, замыкал – один из трех лимузинов, в котором разместились Лаве и его слуги. Этот сибарит никогда не путешествовал налегке. Примкнувший к ним чудаковатый янки по имени Джейк ехал на своем «форде».

Любовно поглаживая руль «ягуара», посидеть за которым он еще недавно даже не мечтал, Питер мысленно благодарил Анну, убедившую его отправиться вместе с ними во Францию. Свою мастерскую он доверил одному надежному коллеге, а мамочке наврал, что устал и нуждается в основательном отдыхе.

– Но ведь мы собирались съездить отдохнуть на озерах, – возразила она, по привычке подбоченившись и состроив укоризненную мину. – Я подумала, что на этот раз мы могли бы взять с собой и Джудит.

– На озерах мы отдыхаем ежегодно, мама, – с тяжелым вздохом сказал Питер. – Я сыт ими по горло. Мне хочется посмотреть мир. Меня пригласили в гости мои французские друзья.

– Что? – Мамаша вытаращила на него глаза. – Ты собираешься поехать во Францию? В это средоточие разврата?

– Да, представь себе! – с вызовом воскликнул он. – И ты меня не остановишь.

Вид у него был, вероятно, настолько решительный, что мамочка раскрыла рот и захлопала глазами.

Это был его маленький, но очень важный триумф. Он был искренне рад, что из раба своей мамаши превратился в раба Келли и Анны. Это стало его первым шагом к полной личной свободе. Сиденье «ягуара» вспотело под его задницей, а шелковые трусы сдавливали мошонку и член. Галифе скрывали надетые им дамские чулки и пояс, а сорочка – отороченную кружевами комбинацию. Его чувствительные, как у женщины, соски чутко реагировали на прикосновение ткани. А воображение рисовало ему красочные картины развлечений, ожидающих его в замке. Ему не терпелось снова отведать кнута или плетки.

В последние дни пенис Питера постоянно находился в полувозбужденном состоянии, и ему хотелось показать его Келли. В нем жили два человека: один из них грезил о свадьбе с Джудит, в то время как другой думал лишь о том, как угодить Анне. Питер то рисовал себе радужные картины счастливой семейной жизни в собственном уютном домике, то воображал себя в женском платье, лижущим туфли и киску Анны.

– Следи за дорогой, идиот! – прикрикнула на него Келли, когда он едва не съехал на обочину. – Любопытно, о чем это ты размечтался? – Она схватила его за взбугрившуюся ширинку и сдавила рукой член. – Кто бы только мог раньше подумать, Джудит, что он такой похотливый шалунишка! – воскликнула она, взглянув на подругу в зеркальце.

Джудит расстегнула ремень безопасности и подалась вперед.

– Питер, почему ты раньше не признался мне, что тебе нравится переодеваться в женскую одежду? Это так возбуждает!

– Но раньше я сам не знал об этой своей странной склонности, – пробормотал Питер, смутившись.

– Со всеми нами произошли удивительные метаморфозы после знакомства с Крессуэллами, – сказала Келли, поглаживая ладошкой его член. – Кстати, Джудит, как обстоят твои дела с Филиппом? Если тебе понадобится помощь, ты только дай мне знать, и я отшибу ему коленкой яички.

Питер навострил уши и тоже взглянул в зеркальце. Лицо Джудит вытянулось, она откинулась на спинку сиденья и снова пристегнулась ремнем, явно озабоченная чем-то, хотя Питер уже не ревновал ее к другим мужчинам.

– Пока все нормально. Один раз он попросил меня сделать ему минет, но больше не приставал. Если Дэмиан прикажет мне снова сделать ему приятное, то я, разумеется, не откажусь.

После этих слов Питер отчетливо понял, что он ничего о ней не знает. Более того, он почувствовал, что они стали совершенно чужими друг для друга. И от этого ему стало чуточку грустно. В этом задумчивом и печальном настроении он пребывал до конца поездки и слегка повеселел, лишь когда их караван достиг деревушки Мер, когда-то принадлежавшей знатным феодалам, проживавшим в «Шато Скорвиль».

Очутившись в громадном старинном замке, Джудит впервые остро ощутила одиночество и поняла, что она совершенно не защищена. Это гнетущее ощущение усилилось, когда Дэмиан отдал ее в полное распоряжение Лаве. Акт предательства состоялся в большом зале, напоминающем музей охотничьих трофеев. Стены были сплошь увешаны чучелами голов оленей, лосей, кабанов, волков и лисиц, а также ружьями, пиками, щитами и флагами. Джудит понравился манекен, одетый в рыцарские доспехи и восседавший на макете лошади, закованной в латы.

Филипп и Дэмиан сели в кресла у камина и завершили сделку. Дэмиан вручил французу чек, и тот спросил:

– Значит, теперь она моя? – Его глазки похотливо заблестели.

– Да, в течение недели, – ответил Дэмиан, после чего встал и покинул зал, даже не взглянув на оцепеневшую девушку.

Джудит привели в опочивальню француза и приковали цепью к столбику кровати. Однако Лаве так и не удостоил ее своим визитом до вечера, а лишь передал слуге, что ее можно освободить от оков на время ужина. Она переоделась в отведенной ей комнате, довольно милом помещении с окнами, выходящими в парк, и спустилась в столовую, ожидая сюрпризов.