— Что это значит? — уточнил я.
Мне нужны были подробности, чтобы разобраться.
— Обычно так выглядят команды отложенного действия, — пояснил менталист. — Вы их не замечаете, живёте спокойно. А в определённый момент они срабатывают.
— Да бред это всё, Сань, я же тебе рассказывал, — возмутился Легион.
На этот раз я не стал отвечать ему. Глядишь, если промолчу, то успокоится и перестанет гнуть свою линию.
Ведь в этом вопросе у меня не было повода доверять Легиону. Он делал всё для того, чтобы мы выжили. Но кто сказал, что он будет делать всё для того, чтобы я спас человечество? Возможно, когда наш контракт закончится, он вовсе сможет поглотить мою душу или я под влиянием магии добровольно её отдам, или ещё хуже — сам помогу демонам завоевать мир людей.
Эти мысли начали меня серьёзно нервировать… И хуже всего, что я сам уже не понимал, где я, а где Легион.
Мы давно стали одним целым… Но я не мог допустить, чтобы изменились ещё и мои принципы.
— Как узнать наверняка? — спросил я у менталиста.
— Как вы знаете, полноценно ментальные команды может снять только тот маг, который их наложил, — вздохнул он. — Припомните, с кем вы контактировали?
Я уже знал, чья это работа, но не стал отвечать.
— Ни разу в жизни не контактировал с менталистами, кроме сегодняшнего дня, — соврал я.
Про Володуева ему знать не обязательно. Всё произошло гораздо раньше…
— Боюсь, у меня нет возможности найти того, кто наложил на меня это влияние, — закончил я.
— Это очень плохо, ваше благородие, — покачал головой менталист. — Вы можете обратиться к менталистам высших рангов, они смогут частично убрать это влияние. Но поскольку не они накладывали заклятие, то нет гарантии, что они уберут его полностью.
— А что делают в случаях, если менталист-преступник погибает? — поинтересовался я.
— То же самое, но попутно оповещают родственников жертвы, чтобы они следили за человеком, — ответил маг. — Если его поведение становится странным, они снова ведут его к менталисту, снова что-то пытаются изменить. Так может происходить до бесконечности. Как я уже сказал, полностью убрать это влияние может только тот, кто его наложил. С остальными гарантий нет.
— Сань, из твоей головы никуда не денусь, ты уж прости, — усмехнулся Легион.
Я снова оставил демона без ответа.
— И менталисты высших рангов не смогут сказать, что именно заложено в заклинание? Какие это команды? — уточнил я у членов комиссии.
— Смогут частично, — кивнул менталист. — Если там явный приказ, какое-то из стандартных заклинаний, они его точно узнают. Но часто бывает так, что менталисты придумывают собственные заклинания, либо адаптируют под себя существующие. Наша система магии очень гибкая.
А потому мне нужно к высшему магу или самому архонту.
— Знаю, что двое архимагов-менталистов принимают в столице, а ближайший архонт — в Санкт-Петербурге, — добавил антимаг.
— Хорошо, к ним и схожу, — кивнул я.
Кстати, Санкт-Петербург назывался в честь императора Петра Первого. Он построил этот город и внёс немалый вклад в войну против демонов.
Во время его правления состоялась первая демоническая война, в которой маги-экзорцисты с большими потерями одержали верх, и демоны отступили.
Это был один из больших шагов человечества в сопротивлении против демонов. Но в отличие от того, как проходят войны с другими странами, демоны — это такой противник, которого до конца не искоренить, с которым никогда не выйдет заключить мир.
Мы вместе с Соней и её охраной вышли из здания комиссии. Она с улыбкой смотрела на свои бумаги, где было написано, что у неё не обнаружено никакого ментального влияния. Даже сфотографировала их и отправила отцу.
Потом она подняла на меня тревожный взгляд.
— Саш, я ведь сразу почувствовала, что что-то не так, — замялась она. — Не могу это объяснить. Но раньше ты был другим. Ты даже пах иначе.
С этим не поспоришь, но…
— А тебя не смущает то, что я воскрес? — тихо спросил я. — Из мёртвых. В прямом смысле этого слова.
— Смущает, — чуть улыбнулась она. — Всё смущает. Прошлый Александр не смог бы противостоять столь сильному менталисту, чтобы спасти меня. Так что в каком-то смысле новый ты даже больше мне нравишься.
Хотелось бы сказать, что приятно слышать, но нет.
— Надеюсь, ты разберёшься, и моя история не повторится с тобой, — слова Сони были искренними.
— Разберусь, не переживай, — кивнул я.
У меня появились некоторые догадки насчёт подобного вывода комиссии, а потому чтобы их проверить я записал на экспертизу ещё и трёх своих знакомых. Если моя теория окажется верна, то опасаться нечего.
Но из-за разборок с Володуевым место было лишь через неделю. Придётся подождать…
Всю дорогу до дома Соня продолжала вести активную переписку.
— Что говорит твой отец? — спросил я её, когда машина остановилась на светофоре.
— Он передаёт тебе свою благодарность за то, что смог нас спасти, — ответила она. — Но всё равно опасается, что заказчик и дальше продолжит попытки нападения.
Опасения были логичными, но с этой проблемой я уже вчера разобрался. И в приказном порядке велел Костомирову больше не приближаться к Годуновым. Ни самому, ни через посредников.
— Не продолжит. Передай своему отцу, что я это гарантирую, — ответил я девушке.
— Хорошо, — ответила Соня и отправила отцу соответствующее сообщение. — Он спрашивает, как ты можешь это гарантировать?
— Скажи, это уже мои проблемы.
— Ага, — она набрала сообщение. — Отец говорит, что в любом случае безмерно благодарен, и теперь он тебе должен.
Сомневаюсь, что Годунов окончательно поверил, что мне по силам завершить вопрос. На его месте я бы не пренебрёг дополнительной защитой.
Ведь, как говорится: на других надейся, но и сам не плошай.
— Ого, — удивилась Соня. — Последний раз отец говорил так врачу, который спас жизнь нашей матери.
Для Годунова, которого я мысленно прозвал прирождённым евреем, подобный жест и в самом деле выглядел странно. Он никогда не упускал свою выгоду, но, как оказалось, за свою семью он может быть очень благодарен.
Телефон Сони ещё раз пропищал. Она посмотрела на него и заметно расстроилась.
— Что такое? — поинтересовался я.
— Отец сказал, что больше мне в Москве делать нечего, я должна возвращаться домой, — тяжело вздохнула она. — И Добрынин наконец сообщил своё решение о нашей помолвке.
— Какое решение?
Помню, что Соня даже под ментальным воздействием не желала выходить замуж за Илью Добрынина.
Пришло следующее сообщение, и Соня широко улыбнулась.
— Он отменил помолвку, — радостно сообщила она. — Отменил, представляешь?
— Я очень рад, — улыбнулся я, ведь ещё одной проблемой стало меньше.
Значит, убийство Добрынина решило не только мои, но и множество проблем моего окружения. Соне не придётся выходить замуж. Добрынин не будет продолжать отбирать земли у своих соседей. Пока что избавление от него принесло только пользу.
До начала моего рабочего дня в ордене оставалось ещё несколько часов, поэтому я пообедал дома, а затем позвонил Роману Викторовичу Аничкову.
— Добрый день, Александр, — ответил граф. — Не поверите, только что сам собирался вам позвонить.
— Правда? И по какому же вопросу? — поинтересовался я.
— Кротовский наконец разговорился, — сообщил он.
И ста лет не прошло! Какой же упёртый этот тип всё-таки оказался.
— И что сказал?
— Что именно его семья заказала похищение Алисы, — пояснил граф. — Хотели таким образом получить с неё выкуп, но после того, как вытянули бы из неё секретные знания нашего рода.
— Ну какой смысл похищать экзорциста из рода некромантов? — недоумевал я.
— Их интересовали не секреты магии, а иные секреты рода, — уклончиво ответил он. — Но здесь я подробнее вам не расскажу.
— Хорошо, понимаю.
У любого дворянского рода есть свои секреты… которые больше никому знать не стоит. Даже у моей семьи были такие. А потому настаивать я не стал.
