Если бы не одно обстоятельство. Ты знаешь, что все наши сеансы происходят почти в полной темноте, и лишь пламя свечей освещает стол и середину тех комнат, где происходит само таинство. И дальние углы чаще всего остаются тёмными. Я не скрою, иногда там и вправду роятся привидения. Те призраки, которые не были вызваны из Тонкого мира, но оказались на сеансе случайно и по разным причинам. Наиболее частая причина – это обыкновенное любопытство. Духи ведь тоже бывают весьма пытливы. И многие из них тихо присутствуют на наших сеансах, а после так же тихо уходят в свои миры.

– Вот даже как?

– А ты сам разве не чувствовал это, когда весной следовал за нами от дома к дому? Не чувствовал особые сквозняки, порой и ветер, и запахи сырой земли?

– Может и чувствовал, – Гладышев пожал в недоумении плечами. – Меня, знаешь ли, более всего интересовала та самая ваша Эктоплазма.

– Далась она тебе! – Барбара фыркнула.

– А как же. Как вспомню ее выход изо рта твоего благоверного, так вздрогну…

– Опять ты за своё.

– Обещай же, что когда-нибудь ты мне всё расскажешь об этой гадости.

– Мне нечего тебе рассказывать, кроме того, что ты видел. Это та самая субстанция, из которой медиум может формировать тело бесплотного духа.

– Варя, при всём уважении ко всей этой чертовщине и святым обрядам ваших храмовников, я никогда не поверю, что вся эта скверна, которую изрыгал твой поляк, не имеет материальной природы.

– Она существует в природе духов, но не людей.

– Ладно, оставим до поры сей спор. Я чувствую, что мне ещё придется докопаться до истины. Знаешь, что я когда-нибудь сделаю?

– Что же?

– Я надену на себя перчатки и не побрезгаю ухватить твоего муженька за эту белую, склизкую дрянь. И тогда я докажу вам, что сие есть подлый обман!

– Ты невыносим!

– А я не желаю, чтобы меня бесконечно дурачили.

Они какое-то время оба молчали, изредка бросая надменные взгляды в сторону друг друга. Первым не выдержал он:

– Ну, что было дальше?

– А дальше я увидела среди колыхания теней образ незабвенного Сотникова. Он смотрел на меня, опустив бледное лицо, и скрестив на груди руки. Даже издалека я разглядела его гадкую самодовольную улыбку. Я поднялась из кресла и хотела, отбросив все страхи, пойти ему навстречу, но он исчез. Он растаял на месте, скользнув в сторону бархатной портьеры. Я дождалась окончания сеанса и обо всем рассказала Казимиру.

– Выходит, что обряд не подействовал на него? – обескураженный Казимир был расстроен не меньше меня. – Кто же в состоянии изгнать это чудовище?

– Может, нам просто надо забросить все наши сеансы? Эти вечные игры с Тонким миром…

– Если бы всё было так просто? Ты полагаешь, что этот злой призрак перестанет тебя посещать, если мы предадим наше призвание?

– Кто знает… Может и так.

– Он никогда не отстанет от тебя. Даже, если ты укроешься от всего мира в монастыре, в монашеской келье. Он всё равно рано или поздно придёт за тобой.

– Так что же мне теперь делать? – я горько заплакала. – Мало того, что я могу умереть для этого мира, так вдобавок это чудовище похитит и мою душу. И я должна буду стать его женой в самой Преисподней.

Казимир принялся меня утешать.

– Мы вновь поедем в Россию. А там я покажу тебя одной женщине. Она очень сильная ведьма.

– Ведьма?

– Да, она питерская ведьма.

– Казимир, мне уже страшно.

– Если нам не поможет она, то уже вряд ли кто-то поможет.

– Прости Барбара, но если уж говорить об оккультном, то не лучше было бы тебе и твоему мужу обратиться за помощью в Православный храм? Может, вам просто необходимо было покаяться? И тот маркиз был отчасти прав?

– Если ты полагаешь, что я не посещаю Православную церковь, то ты ошибаешься, Миша. Я довольно часто бываю на утренних и вечерних молитвах. Да и сам Казимир часто молится. Правда, он католик. Не думай о том, что если мы оба занимаемся спиритизмом, то являемся неверующими людьми. Это совсем не так. Я полагаю, что провожу в молитвах больше часов, чем многие иные, обычные женщины.

– Ничего тогда не понимаю.

– Может, я объясню сейчас путано, но всё же я попробую… Понимаешь, с тех, кто искушен, спрос намного больше. Если ты служишь нескольким силам и вынужден работать со всеми сразу, то они не только помогают тебе. Помимо помощи, они сразу и к ответу призывают. Иными словами, если обычный человек, который не сует свой нос в какую-либо мистику, тайные обряды и оккультизм, может рассчитывать при известных обстоятельствах на помощь Господа Бога, то, люди подобные нам, даже молясь на коленях, вряд ли получат мгновенное облегчение.

– Да, почему же?

– А потому, что «Во многой мудрости – много печали». И если ты полез туда, куда тебя никто не звал, и познал то, что не положено знать обычному смертному, то и справляйся сам с издержками своего ремесла. С такой бедой, как этот Сотников.

– М-да, довольно резонно.

– Я не сразу стала разбираться во всех этих тонкостях. Меня им научил отец, брат и сам Казимир. А у них были и свои учителя.

– Господи, бедная Варенька, ты могла прожить совсем иную жизнь. Зачем же тебе такие сложности?

– Это судьба, Миша. Я – старый и опытный дух. И я не могла бы прожить эту жизнь с легкомыслием и пустым сердцем. Это была бы уже не я.

– Да, кто искушен, с тех спрос иной, – пробормотал Гладышев. – Мудро сказано… Но, что же было дальше? Я даже боюсь тебя спрашивать о продолжении этой странной и неприятной истории.

– А дальше мы с Казимиром прервали все наши сеансы в Польше и поехали в Россию, в Санкт-Петербург. Обычно мы останавливаемся в столице в гостинице «Пале-Рояль». Но этот наш визит не был обставлен какой-либо пышностью. Мы не стали никого извещать о нашем приезде. Да и, по-правде говоря, мы оба с мужем были в таком паршивом настроении, что нам не желалось ни с кем общаться. Веришь, я ходила, словно тень и мысленно прощалась уже с белым светом. Однажды на улице я увидела похоронную процессию, и подумала о том, что скоро и меня вот так же повезут на кладбище.

– Перестань, иди ко мне, – Он притянул её за нежные плечи. – Жаль, что меня не было рядом с тобою.

– Даже, если бы ты был рядом, дорогой мой Мишенька, ты вряд ли бы спас меня от этой беды.

– Я бы держал тебя в своих объятиях и никуда не отпускал от себя, ни на шаг.

– Всё так, – с грустью отозвалась она. – Только однажды утром в своих объятиях ты обнаружил бы мое мёртвое тело.

– О, господи, Барбара…

– Да, Миша, те силы, которые могли меня забрать, не имеют материальной формы. Но они, увы, проникают всюду. И бороться с ними сложно.

– И что же?

– Мы сняли с Казимиром квартиру на Гороховой. А потом он оставил меня одну и пошёл договариваться о встрече со знаменитой питерской ведьмой. Её аудиенции мы ждали три дня. Кстати, как только Казимир оставил меня, и ушёл договариваться о нашем визите, я решила принять ванну. Я намылила голову, как это делала много раз, и закрыла глаза. И в тот же момент я почувствовала какие-то касания. Чьи-то руки трогали мои волосы, шею и грудь. И руки эти казались мне ледяными. И мыло… Мыло в тот же момент запахло тем самым, мёртвым цветком. И шепот… этот гадкий сладострастный шепот.

– Что он говорил?

– Он говорил: «ты моя» и прикасался к моим соскам, отчего те каменели, словно от кусочков льда, а по телу бежали мурашки… Стыдно сказать, но в эти минуты я вновь почти физически желала своего палача.

– Мерзкая скотина этот твой Сотников!

– Я сдержалась и не стала кричать. Я смыла голову водой и открыла глаза. Рядом со мной никого не оказалось. Но мой незримый враг подал мне явный знак. После его ухода, я словно обреченная, надела на себя чистую рубаху и легла на кровать, ждать своей смерти.

– Господи, девочка моя, да что же это такое!