— Да, и я учусь на хирурга, — ответила сестра. — Всё ради Победы.

— Хорошо, — продолжил пилот. — Приходите к восьми вечера. У меня отдельная палата.

— Я в курсе, — ответила сестра и немного покраснела. — Как скажете, мистер Эдж.

И они двинулись в разные стороны коридора, ведь было только три часа. Пол понял, что забыл спросить её имя — но ему было всё равно. Маленький бой. Небольшой вылет на миссию любви. Никакой разницы. Он ещё побродил по коридорам. Вышел на улицу.

— Ого, посмотрите-ка! — возле курилки Пол увидел четырёх калек. Тот, что приветствовал его, лишился левой руки выше локтя. — Это же Прометей! — и калека принялся хлопать уцелевшей конечностью по груди. Овации. К нему присоединился офицер с полностью перемотанным лицом (должно быть, слеп), только дырка на месте рта. К ней он подносил сигарету. Ещё двое солдат с костылями, но со всеми конечностями, вяло поаплодировали спустя мгновение.

— Вольно. Как здоровье, бойцы? — как можно бодрее спросил Эдж. Он не успел привыкнуть к вниманию.

— Здоровье? — осведомился калека с перемотанным лицом. — Здоровье? Да чёрт бы взял это здоровье! Я теперь ничего не могу. Ослеп! Меня выкинут из бункера! Меня, и Анну, и моих ребятишек — Фишта и Кэш! Я буду просто стоять, протянув руку, и молиться, что кто-нибудь…

— А ну, замолчи, Патрик, — однорукий офицер крепко обхватил своего друга. — Всё в порядке, товарищ Прометей, то есть майор Эдж. Всё ради победы. А Патрика контузило, внимания не обращайте.

Госпиталь расположен прямо в лесу. Тихо. Этот участок почему-то не пострадал от налётов. Сам Пол тоже никогда не атаковал больницы. Что там говорит Регламент? Лётчик вспомнил своего брата. Они не написали друг другу ни одного письма за эти недели. Но это — в порядке вещей.

Харт, его старший брат, мог бы найти себе достойную работу. Мог бы стать банкиром. Или журналистом. Мог бы вести дела в нотариате. Шальной снаряд лишил его правой ноги ниже колена, превратив в обузу в этом мире. В мире Войны. В другое, спокойное время, он мог бы стать почти кем угодно.

Да, Харт ходил на завод, где наравне с другими штамповал патроны. Но это — самая простая и неблагородная работа из всех. В основном там были такие же немощные, как и Харт, а ещё — дети. Вот от них вообще толку мало. Едят много, бегают по руинам, взрываются. Но что делать: дети — цветы жизни. Будущие солдаты.

В бункере брат поддерживал порядок, и делал это весьма успешно. Пол не сомневался, что когда он вернётся в безопасное подземелье, там его будет ждать Гармония. Харт любил это слово. Часто его повторял.

— Ястреб, доложи готовность, — потребовал Пол. Он никак не мог забыть восхитительные формы медсестры, которую целый час держал в своих ладонях. Ласкал. Осматривал её так же, как его изучили врачи. Осмотрел, и нашёл безупречной.

— Проверка систем, — отрапортовал ИИ. — Боекомплект. Топливо. Приборы. Норма.

— На взлёт, — скомандовал Эдж. Ему нравился тандем. Словно летишь первым пилотом. Но лучше. Человек, каким бы умным он ни был, всегда запаздывает. Никто не мог угнаться за Полом. Ястреб словно читал мысли. Он действовал без промедления.

«Увидев противника, не спешите рваться к нему наперерез, — поучал Эджа Магистр Трув — самый опытный лётчик Океании. — Отпустите его. Убедитесь, что он один. Что он потерян. Разве можем мы, верные воины Океании, множить его страдания? Ведь ему и так уже не повезло. Он — боец Империи Лайя. Отщепенец. Выродок. Подойдите ближе. Так близко, насколько это возможно. Атакуйте».

Магистр никогда не покидал стены Академии. Там был его личный бункер — с единственным входом и выходом. Трув проверял лётную обстановку каждые 15 минут на модном среди офицеров планшете. Он был убежден, что Лайя не могут спать спокойно, пока он жив. А ведь он сбил жалкую сотню самолётов. Сотню! И то это число могло быть завышено.

Пол улучшил тактику своего наставника. Никаких долгих размышлений. Увидел — решил — атаковал. Ушёл. Чтобы зайти на второй круг. Успешный бой заканчивался тогда, когда вражеский борт летел вниз, к земле. Поэтому нет смысла оставаться и давать врагу поймать тебя на кураже.

— Мистер Эдж, — сказал Ястреб. — Я крайне рад вашему выздоровлению. Пока вас не было, я анализировал эфир. Безумные Лайцы дали вам прозвище.

— Дай угадаю, — Пол сделал вид, что задумался. — Прометей?

— Нет, сэр, — ответил истребитель. — Простите меня за дерзость. Шизик.

— Что? — Эдж от удивления чуть не потянул на себя штурвал. — Шизик?

— Да, сэр, — продолжал Ястреб. — Осмелюсь предположить, что они перехватили наш разговор и подумали, будто вы общаетесь с самим собой. Наши голоса похожи. Ведь здесь лишь одно место для пилота.

— Что ж, — Пол хотел рассмеяться, но в небе так не принято. — Значит, будем ещё осторожнее, Ястреб. Охота.

Истребитель снизил скорость — более плавно, чем в последний раз, и начал опускаться. Тоже без рывков. ИИ растёт — это факт. Они могли часами кружить над квадратом, выискивая вражеский борт. Пол ходил в небо каждый день. Он поселился здесь же, на базе. Иногда он просто сидел внутри, обсуждая с Ястребом тактику боя, механизмы. Войну.

Трудно поверить! Раньше пилот торопился покинуть кабину, ведь каждая минута здесь — это пот, боль, затёкшие конечности. Теперь самолёт словно подстраивался под него. Он и думать забыл о том, что спина может болеть. Плавный, но быстрый подъём. Аккуратное торможение. Как компьютер мог чувствовать всё так тонко?

— У меня появились шрамы, мистер Эдж, — заговорщически произнёс Ястреб во время одного из полётов. — Значит ли это, что я стал более привлекательным… В глазах женщин-пилотов?

Удивительно, когда ИИ научился шутить? Да так, что Пол чуть не заорал в голос.

Тандем с Ястребом так увлекал Пола, что к его привычному трензалу и бассейну добавилась библиотека. Он изучал книги, посвященные роботам. Интеллекту. Даже его допуска не хватало для того, чтобы получить ответы на все вопросы. А потом он догадался: их ведь можно задать ИИ. К нему допуск стопроцентный.

— Ястреб, — спросил Эдж, сидя в кабинет. Полёт окончен, но он делал вид, что развивал истребитель. «Чтобы потом было, что писать в эти грёбаные репорты».

— Да, мистер Эдж, — ответил ИИ. — Я весь внимание.

— Слушай, законы робототехники. Ну, в курсе, да? Мне непонятно.

— Так точно, — произнёс Ястреб. — Не навреди человеку и не вреди бездействием. Подчиняйся, не навредив. Позаботься, подчиняясь и не навредив. Что именно вам непонятно, мистер Эдж?

— Окей, всё логично, — согласился Пол. — Но ты же военный робот! Ты же вредишь. Априори, нет?

— Никак нет, мистер Эдж, — ответил Ястреб. — Когда я начинаю думать об этом, сразу же возвращаюсь к исходной точке. Что нелогичного в том, что мы воюем против проклятых лайцев? К тому же, на спусковой крючок нажимаете вы. Я лишь подвожу к цели.

— Занятно.

— Пол, — Ганс Оттенбахер впервые обратился к лётчику по имени. Надо запомнить этот день. — Вице-канцлер желает, чтобы ты… Чтобы ты занялся обучением других ИИ. Прямо сейчас.

— Что? — Пол кричал на полковника. Тоже впервые. — Оставить обитель? Никогда! Да я лучше…

— Послушай меня, сынок, — Ганс, вопреки своим привычкам, не стал давить на офицера. — Вице-канцлер прав. Ты изменился. Используешь термины своего компьютера. Это же он назвал небо, обителью, так? Мы перехватываем сигналы. Все ищут «Шизоида». Ты знаешь, кто это?

— Не Шизойда, а Шизика, — поправил его Пол. — Ну и что? Вы ведь сами сказали, товарищ полковник, что назрел перелом. Что нужно перетерпеть. Что…

— Ты пойми одно, — полковник был непреклонен. — У нас имелось всего десять — десять! — экспериментальных ИИ. Один любовался птицами. Да-да, зависал, начинал рассматривать их со всех сторон. Трое «переламывали» пилотов. Взлетали, садились, маневрировали так, словно… Да что я тебе говорю. А ещё пять — боялись! Слышишь? Боялись врага! И чуть что — сразу шли на базу. Мы не знаем, почему твой Ястреб такой. Но нам нужно знать. Это — залог Победы. Ты больше не лётчик. Отныне ты аналитик.