— Не мог я ошибиться! Ты же знаешь мою память на лица!

— Ошибаться могут все!..

И все же Дворецкий решил проверить полученную информацию. Для начала он позвонил в детскую поликлинику и в регистратуре выяснил, что Павлик Бруевич, двух лет, подозрение на воспаление легких, сегодня утром направлялся для сдачи анализов крови, мочи и прохождения рентгенографии.

Минус это или плюс — Дворецкий уже и не брался судить.

После этого он набрал номер отделения милиции, обслуживающего район, где проживает Бруевич, и у участкового поинтересовался, что за личность этот Бруевич, Альберт Маркович.

— Известнейшая! — немного удивил Дворецкого быстрым, лаконичным и уверенным ответом участковый. — Гинеколог. А вы разве такого не знаете?

— У меня с этим делом пока все в порядке… А кроме того, что он личность известнейшая, что еще про него сказать можете? Я имею в виду — личность со всех сторон положительная, комсомолец, спортсмен, отличный семьянин или дебошир, тунеядец, первый бабник на деревне… — И добавил: — Хотя при его работе женщины — это предмет профессионального интереса.

— Не знаю, как там насчет комсомольца и спортсмена, но то, что не отличный семьянин — это точно. Хотя, по-моему, и не бабник. И не дебошир. А уж про тунеядца я и не говорю. — И участковый задумчиво добавил: — Так, живет себе мужик один потихоньку. Заколачивает трудовую копейку. Ни в чем себе не отказывает. Машину недавно себе новую купил…

— «Ниссан-премьера»? — зачем-то уточнил Дворецкий.

— Точно. Такая ласточка — одно загляденье.

— Вы сказали, живет один?

— А что в этом удивительного? Не такой он еще и старый. Лет тридцать, может, тридцать пять. Не больше. Еще успеет семьей обзавестись.

— А вы точно в этом уверены?

— Что успеет семьей обзавестись? — удивился участковый.

— Нет, что один живет!

— На все сто. Мы с ним в соседних домах живем. Это раз. А два — моя жена в роддоме медсестрой работает. Не в его, правда, отделении, но это ничего не меняет… Так что ситуацией я владею.

— А он, получается, тоже в роддоме работает?

— Ну конечно. Если я ничего не путаю — он заведующий отделением.

— Роддом первый или второй?

— Второй.

Дворецкий поблагодарил осведомленного участкового и аккуратно положил трубку на аппарат.

Вон оно все как вырисовывается! Или Николаев все напутал и принял за Филатову совсем другую женщину, или дело принимает очень интересный оборот, подумал Юра.

Семьи нет — а в детскую поликлинику привозил ребенка со своей фамилией.

Ни в чем себе не отказывает. Заколачивает трудовую копейку… Дворецкий ухмыльнулся — скорее выколачивает ее из гинекологических закоулков женских тел. Гинекологи, стоматологи… Кто там еще из врачей сейчас при деньгах?..

Стоп! А ведь ребенок-то может быть и племянником! Отсюда и одинаковые фамилии! А женщина — жена брата. И никакая она не Филатова. Вполне может быть и двоюродный брат. Если по отцовской линии.

Но может и не быть!..

«Может — не может», «Убивала — не убивала», «Она — не она». Ромашка какая-то… Действовать надо!

Дворецкий взял с соседнего стола городской телефонный справочник частных абонентов и к своей радости выяснил, что в городе проживает только две семьи под такой фамилией. Бруевич А. М. — по известному уже адресу, и Бруевич М. З. — в другом конце города. Судя по сочетанию имени и отчества, «А. М.» вполне мог быть сыном «М. З.».

Дворецкий набрал номер Бруевича А. М., но автоответчик ему сообщил, что в настоящее время хозяин отсутствует, но все что пожелаете ему можно передать после гудка.

Звонить в роддом? А смысл?

Хотя Юра очень хорошо уяснил себе истину, что по телефону можно сделать все, кроме детей, он не менее хорошо себе уяснил, что и спугнуть по телефону тоже можно всех.

Проверить, на работе ли он? А что это дает?

Надо каким-то образом еще до встречи с Бруевичем выяснить, кем ему приходятся этот ребенок и женщина. Если жена брата и ее сын, то и смысла нет с ним встречаться. Разве что просто для очистки совести. Чтобы потом гнусненький червячок не грыз — надо было сделать, а не сделал…

Как же выяснить, как же выяснить…

«Опа-нас! — протянул Дворецкий и пальцами правой руки отстучал на крышке стола бравурный марш. — Сейчас мы все и выясним!» И набрал номер телефона Бруевича М. З.

После третьего гудка ответил бодрый мужской голос.

— Марк Земельевич? — Отчество Дворецкий сказал наобум и не ошибся.

— Он самый.

— Вас беспокоит коллега Альберта Марковича. Шершеневич, Борис Борисович, — представился Юра и добавил: — Врач-рентгенолог. Нигде не могу найти Альберта Марковича. Ни дома, ни в отделении. А с утра он привозил мне вашего внука с подозрением на двухстороннюю пневмонию…

— Постойте-постойте, — перебил Дворецкого Бруевич. — Какого внука?

— Павлушу, — ответил Юра.

— А вы ничего не путаете?

— Ну что вы! Альберт Маркович приехал сегодня ко мне прямо с утра в поликлинику с Павлушей и очаровательной молодой особой. Если не ошибаюсь… Дай Бог памяти, Светлана ее зовут. Они, правда, очень торопились и не стали ждать, пока я снимочек проявлю. Но Альберт Маркович очень волновался и просил, как только все будет готово, позвонить ему на работу. Вот я и звонил, но нигде не мог его найти. А когда-то он давал мне ваш телефон, вот я и думаю, позвоню дедушке, а то волнуется…

На другом конце провода добродушно засмеялись.

— Спасибо, конечно, за заботу, но… А вы недавно работаете?

— Второй год после ординатуры. Что-то не так?

— Все так, и, вне всякого сомнения, из вас получится очень хороший специалист. Еще раз спасибо за заботу. Но вам нужно найти лично Альберта и передать ему результаты рентгена. Тот, кого вы приняли за моего внука, скорее всего сын одной из пациенток моего сына. У него обширная практика и, по мере возможности, он помогает не только матерям, но и их детям.

— Марк Земельевич, — Дворецкий постарался придать своему голосу максимальное смущение. — Прошу вас, вы уж про мой ляп Альберту Марковичу не говорите! Вот я дурья голова! И вас побеспокоил. Вы уж простите меня великодушно! Хотел как лучше…

— Ничего-ничего, не беспокойтесь. — И доверительно добавил: — Все останется между нами…

На фотографии, которую показал Дворецкий, медсестра рентген-кабинета детской поликлиники очень быстро припомнила, что утром с Альбертом Марковичем Бруевичем приходила именно эта молодая женщина с ребенком. В памяти медсестры она осталась не столько потому, что была очень симпатичной и пришла вместе с Бруевичем — не первый раз он привозит симпатичных женщин, — а потому, что впервые ребенка Альберт записал под своей фамилией. Слух, что у Бруевича есть сын, моментально, как вирус опасной болезни, распространился по всей поликлинике.

Дворецкий обратил внимание на врача-рентгенолога. Ею оказалась пожилая медлительная женщина с замашками грузинской княгини. С Борисом Борисовичем Шершеневичем ее могли объединять только черненькие, активно пробивающиеся усики.

У Павлика Бруевича оказалась правосторонняя пневмония.

Не уберегли Павлика…

Стоп! А не Павликом ли зовут сына Котовой? И ее домработница говорила, что он вроде как заболел…

Дворецкий подъехал к особняку Котовой и, только когда увидел большое скопление машин, до него дошло, что сегодня третий день после убийства Ларисы Павловны, и именно сегодня должны были состояться похороны. Он посмотрел на часы — начало четвертого, — значит, уже похоронили и приехали сюда, чтобы помянуть.

Через открытые калитку и входную дверь Дворецкий прошел в дом, быстро нашел домработницу Котовой и, для чистоты эксперимента, показал ей все четыре фотографии.

— Никого на них не узнаете?

Фотография Филатовой в стопке лежала последней, и когда девушка до нее дошла, внимательно вглядываясь в каждую и отрицательно качая головой, то сразу воскликнула: