— Ничего определенного мы пока сказать не можем… Работаем…
— А вы знаете, все что Бог ни делает — все к лучшему!
— Это вы о чем? — удивился Дворецкий.
— Познакомилась я с парнем. — Она улыбнулась. — Это уже давно было, я только начала в школе работать. Встречались мы с ним. Хорошие были отношения. Пока она об этом не узнала. Пристала — познакомь да познакомь. Я-то по наивности и познакомила. — Завадская перевела взгляд с Дворецкого на Петренко. — А дальше вы, наверное, уже поняли, что произошло. А что самое главное-то — она его в себя влюбила, а потом, когда он ей надоел — знаете, как игрушка, — она его быстренько отшила. Он опять ко мне, но тут уж я ему сразу от ворот поворот… Такая вот Светкина натура — собака на сене…
Вернувшись, Дворецкий позвонил в отдел регистрации личного автотранспорта и через несколько минут располагал информацией, что за Филатовой Светланой Тимофеевной числился темно-коричневый «Опель-кадет» восемьдесят девятого года выпуска, который чуть более двух недель назад был снят с учета.
Первый минус есть. Точнее, это уже второй. По адресу Филатовой, который указала Завадская, никто дверь в квартиру не открыл. Соседи сказали, что такая здесь проживает, но последнее время ее что-то не было видно. Уехала? Все может быть… Она же такая чудная… С большими странностями… Уже лет тридцать, а ни мужа, ни детей…
Дворецкий порылся в телефонном справочнике, снова снял трубку и набрал номер телефона домоуправления, к которому относился дом Филатовой. И очень быстро выяснил, что из своей квартиры она десять дней назад выписалась и, по всей видимости, квартиру продала, потому что уже приходил какой-то мужчина, узнавал, какие нужны документы, чтобы прописать в эту квартиру своего сына.
И третий минус не замедлил появиться.
Похоже, Филатова успела обрубить все концы. Ни машины, ни квартиры…
Черт, а где же плюсы?
Темная машина, стоявшая в день убийства Тополевой на другой стороне реки, — это, конечно, плюс. То, что Филатова занималась биатлоном, — еще один плюс. То, что она в день убийства Котовой заходила в дом, с крыши которого была застрелена председатель правления банка, — громадный плюс.
Дворецкий посмотрел на лежащую перед ним фотографию. Молодая симпатичная женщина. В одной руке футляр для музыкального инструмента, в другой — спортивная сумка. Спортивная музыкантка. Или музыкальная спортсменка.
Но в футляре вполне может быть снайперская винтовка!
А может и не быть!
Это все может оказаться просто совпадением! Фатальным, но совпадением. Разве мало в жизни совпадений?!
И темная машина на другой стороне реки, и то, что она мастер спорта, и то, что заходила в тот дом. Ведь оставались же еще квартиры, в которых никого вечером не оказалось дома! Может, она именно в одну из них и заходила?
Может, ее комплекс лидерства заставляет сейчас брать частные уроки музыки? Может, она захотела стать музыкантом? А в футляре на самом деле была скрипка?! Или что там, черт возьми, может быть в футляре такой формы и размера?! Только скрипка, не рояль же! Этакая Ванесса Мэй районного масштаба.
А если все-таки винтовка? Но зачем ей надо было убивать и Тополеву, и Котову? То что обе были убиты из одного оружия, — факт. Убийца — один человек.
Что может объединять этих двух женщин? Деньги? Социальное положение? И то, и другое вместе взятое?
А зачем надо было похищать из дома Котовой ребенка? Для выкупа? Но с кого его брать, если из родителей никого не осталось в живых?!
Бред какой-то…
Дворецкий хорошо уяснил главное розыскное правило и всегда им руководствовался — в первую очередь выяснить, кому это выгодно.
Кому выгодна смерть Тополевой? А Котовой? Есть ли в этом чья-то профессиональная заинтересованность? Передел власти и сфер влияния? Нежелание выполнять чьи-то условия? Личная месть? Кто похитил ребенка? С какой целью? А роль и место Филатовой в этом деле? Мастер спорта по биатлону, запутавшийся в своих комплексах, — просто наемный убийца и все? Или все-таки что-то большее?
А может, Филатова здесь вообще ни при чем? Может, она заходила в этот дом к кому-нибудь из знакомых, которых при вечернем обходе просто не оказалось на месте?
Но уж слишком сильное совпадение — мастер спорта по биатлону заходит в дом именно в то время, когда с его крыши убивают человека…
Хотя в жизни случаются совпадения и покруче. Впрочем, куда еще-то круче?!
Вопросы путались в голов. е Дворецкого. Он чувствовал, что начинает зацикливаться, и понял, что можно бесконечно долго задавать себе эти вопросы и бесконечно не получать на них ответы.
Но ответы были нужны. И дело не в том, что эти преступления могли обернуться очередными «глухарями» — к ним не привыкать, просто Дворецкий чувствовал, что ходит где-то рядом с разгадкой, что из этого лабиринта есть выход, и он совсем близко…
И тут же возникала противоположная мысль, словно невидимый оппонент вынимал из кармана руку с зажатой фигой, — какое тут, к черту, близко! Получалось как с горизонтом — идешь, идешь к нему, а он все отодвигается и отодвигается.
Вначале казалось: достаточно выяснить кто и с какой целью заходил в дом — и все станет ясно. Выяснили. Но стало ли хоть что-то ясно?! Стало ли легче?! Допустим, подозреваемый номер один — Филатова. Но где ее искать? Кто может на нее вывести? Если она и жива, то не исключено, что находится где угодно — и на другом конце России, и далеко за ее пределами…
Как же найти ее? Как?
Это все выдумки, что можно пропасть бесследно. Рано или поздно о любом человеке просачивается хоть какая-то информация. Хотелось, конечно, чтобы пораньше. Но можно подумать, кто-то интересуется твоим мнением…
Хотя, с другой стороны — невидимый оппонент снова показал ему фигу, — прошло уже достаточно времени, чтобы либо убить Филатову, либо ей — живой и невредимой — покинуть город. Ищи ветра в поле.
А может, и на самом деле ее уже нет в живых? Может, кто-то посулил ей большие деньги за убийства Тополевой и Котовой, предложил перед этим все продать, чтобы спокойно уехать из города, а потом и ее отправили вслед за двумя жертвами? Никому не нужны лишние носители такого рода информации. И если исполнители убийств не представляют особой ценности, их быстренько отправляют на тот свет. Так спокойнее.
А зачем нужно было похищать ребенка?
А может, неожиданно подумал Дворецкий, я пытаюсь соединить воедино два независимых события? Убийство Тополевой и Котовой — дело рук одного человека, а похищение ребенка — совсем другого?..
— Володь, — Юра повернулся к Петренко, сидящему за соседним столом. — Объясни мне, бестолковому, а то у меня мозги уже кипеть начинают, зачем нужно было у Котовой похищать ребенка, если выкуп брать не с кого? Или его похитили, не зная, что Котовой уже нет в живых? Ведь и такое же может быть!
Петренко откинулся на спинку стула, но не успел ничего ответить. Зазвонил телефон.
— Юр, я ее видел!
— Кого? — опешил Дворецкий.
— Ну ту женщину! На фотографии, что ты мне вчера показывал! Господи, ну Свету из десятого «Б»!
— Филатову?
— Почему Филатову? — удивился я. — Ее фамилия разве не Бруевич? Ты это уже точно выяснил?
— Выяснил, выяснил… И где же ты ее видел-то?
— Рядом со своим домом. Утром я пошел за машиной мимо соседнего дома, где у нас детская поликлиника. И она вместе с мужчиной — мужем, я так понял, — и маленьким ребенком вышла из машины — новенький «Ниссан-премьера» — и направилась в эту поликлинику. Я номер машины, естественно, записал и по своим каналам выяснил хозяина машины. Записывай — Бруевич, Альберт Маркович, адрес…
— Спешу тебя огорчить. Я не только узнал, что фамилия у нее Филатова, а никакая ни Бруевич, но и то, что у нее ни мужа, ни ребенка нет.
— Так у тебя и адрес ее есть? Филатовой, я имею в виду?
— Конечно. И он совсем не тот, который ты мне продиктовал. Так что ошибочка вышла, товарищ журналист.
