– Постой! Постой! – Герт понял, отчего так удивился. – Но ты же дворянин! Служил в гвардии…

- Ох, парень! – усмехнулся в ответ Шенк. – Иногда мне кажется, что ты старый старик, а не молодой парень. Все-то ты знаешь, все-то понимаешь. А потом раз, и вдруг выясняется, что жизни ты совсем не знаешь. Дворянство… замок… то да се… Видел бы ты наш замок! – качнул головой Шенк. - Анна принесла мастеру Хуггеру герб и честь, а он усыпал ее золотом и самоцветами. И одел в шелка… - по губам Шенка скользнула грустная улыбка, но тут же и исчезла. - Как думаешь, честная это сделка?

– Наверное, да! – Герт не был в этом уверен, весь его опыт говорил об обратном, но он чувствовал, что сейчас ему лучше промолчать.

- Вот и я так думаю, - кивнул Шенк. – Сейчас. Но пять лет назад, когда моя красавица сестра, внучатая племянница лорда Агира – великого воеводы ополчения Северного Олфа, вышла замуж за простого мужика, выбившегося в люди одной лишь своей хитростью, я был в гневе. И гнев мой был разрушителен! Он поссорил меня с сестрой и отцом, выгнал из дома и отправил в изгнание. Вот какой это был гнев. А вчера я пришел к ней домой, увидел племянников, распил с господином Хуггером бутылку дорогого вина из Ланскроны, и попросил у них прощения. У обоих. Он, Карл, хороший человек. И ей с ним хорошо живется, даже при том, что он на двадцать лет ее старше. И он, представь, читает книги и размышляет о высоком, а мой дед не умел даже расписаться, хотя и приходился братом самому лорду-командующему. Такая вот поучительная история.

– Которая говорит больше о тебе, чем о них.

– Возможно, - согласился Шенк. – А теперь кое-что о тебе. Ты хороший человек, Карл, но холодный. Всех держишь на расстоянии, и никому не позволяешь приблизиться. Но ребятишек этих ты, вроде бы, подпустил ближе остальных. И они к тебе… Ну, не знаю! Если бы они не были женаты, я бы сказал, что Маргерит в тебя влюблена. И если бы Зандер не был парнем, я бы и про него так сказал. Видел бы ты, как они на тебя смотрели! Поэтому я и спрашиваю, что произошло той ночью?

Молчать и дальше было бы неправильно, особенно после того, что рассказал ему Шенк.

– Скажем так, - ответил Герт, осторожно подбирая слова, - возможно, я причинил Зандеру… Я проявил по отношению к нему неучтивость.

– То есть, попросту говоря, ты переспал с Маргерит?

– Нет! До этого не дошло!

Такой вариант истории звучал куда лучше, чем то, что едва не произошло на самом деле.

– Но попытку сделал?

– Я был пьян.

– Это не оправдание.

– Я знаю, - согласился Герт.

– Расстроен? – В голосе Шенка прозвучало сочувствие.

– Еще как!

– Но ведь ты, и в самом деле был пьян!

– Это не оправдание!

– Достаточно! – поднял руку Шенк. – Я все понял. Вопрос снят.

***

Солнце клонилось к закату, и до Орешни оставалось не более двух часов неспешного пути. Как раз к сумеркам и добрались бы. Однако человек предполагает, а Судьба располагает. И ее изобретательности, порой, остается только дивиться.

За поворотом дороги Герт увидел пылившую в отдалении роскошную карету и двух всадников на высоких черных конях, рысивших позади нее. Минуту, другую он наблюдал за уплывавшей вдаль мечтой, строя догадки о той, кому принадлежит эта карета, о ее титуле и красоте, богатстве и великолепии.

"Богини живут в золотых чертогах!" – вспомнил он слова древнего поэта, и в это мгновение карету резко качнуло на очередном ухабе, раздался громкий треск, и одно из колес, словно бы, подломилось и ушло под днище экипажа. Испуганные лошади дернули, карета завалилась набок и просела назад, а кучер вылетел с облучка и рухнул на обочину. Что уж говорить о паре ливрейных слуг, стоявших по обычаю позади экипажа! Их просто смело, разбросав по сторонам дороги.

Все произошло так быстро, что, никто, кажется, не успел отреагировать и уж тем более, что-нибудь предпринять, сделать, сказать. Конвойные растерялись, не зная, что им теперь делать, а оставшиеся без твердой руки лошади понесли, и карета заскрежетала осью, вспахивая дорогу, словно поле плугом, и все больше кренясь набок.

Честно говоря, Герт и сам оторопел. Имея мало опыта в подобного рода делах, он не сразу оценил опасность, грозившую только что придуманной им красавице, и уж, тем более, не сообразил, как ей помочь. А вот Шенк не сплоховал. Начав действовать еще до того, как Герт осознал, что и как происходит на дороге, Шенк послал коня в галоп, резко вырвался вперед и за считанные мгновения догнал опасно раскачивающуюся и вот-вот готовую слететь с дороги карету. Догнал, поравнялся с понесшей четверкой, выпрыгнул из седла и уже через мгновение сидел верхом на одной из каурых – все в масть - лошадей. Как он подчинил ее и остальных животных своей воле и заставил остановиться, Герт так и не понял, но сделано это было лихо, а главное – вовремя.

Карета остановилась. Герт подъехал к ней одновременно с конвойными и спрыгнул на землю. И в тот же момент, - словно его только и дожидались, - дверца экипажа распахнулась и из глубины кареты зазвучали ругательства, сочность и своеобразие которых мог оценить лишь человек, знающий толк в богохульстве. Герт знал.

– Ё-ые херувимы! – орал хриплый женский голос. – Выблядки! Членососы! Вы что, уе-ть меня решили?! Не дождетесь, ублюдки! Я еще всех вас переживу и насру на ваши могилы!

Пожалуй, кричала все-таки не молодая женщина, а старуха, но Герт, честно говоря, заслушался. Давно ему не приходилось слышать такой музыки. Очень давно!

Между тем, кавалеры бросились к карете и самым учтивым образом, на какой были способны, учитывая обстоятельства момента, извлекли из нее кого-то высокого и, как померещилось Герту, тощего, облаченного в целое облако шелков и цветных тканей, расшитых золотом и украшенных драгоценными камнями.

– Твою же мать! – сказала старуха, утверждаясь на ногах. – Да, не дыши ты мне в лицо, Терис! Я тебе, что шлюха плечевая?

И она обернулась к другому кавалеру.

– Руки прочь, Фома! Ты вон лучше Прузо щупай! – кивнула она на карету, из которой как раз выбирались две хорошенькие девушки. - А у меня кроме костей давно уже не за что подержаться! Кто остановил лошадей?!

– К вашим услугам, ваша милость! – шагнул к ней Шенк, манеры которого претерпели внезапную и весьма драматическую метаморфозу. - Шенк ден Агирах владетель Дьё и Шерга! – поклонился он, представляясь. – К вашим услугам!

– Хорош! – похвалила старуха, осмотрев Шенка с головы до ног. – Вот, девочки, под кого надо ложиться!

Девушки прыснули, но не покраснели. Видать, не впервой.

- Фома! – щелкнула старуха пальцами. – Представь меня кавалеру!

– Кавалер! – поклонился Шенку один из конвойных. – Я рыцарь Фома Галавуар, и я служу графине ле Шуалон, - поклон в сторону графини, - вассалом которой являюсь, как глава рода.

- Ваше сиятельство! - Обернулся он к графине.

– Молодцом, кавалер ден Агирах! Выручил! Благодарю! А вы кто? – теперь она смотрела на Герта, скромно вставшего чуть в стороне.

Что ж, у Герта было достаточно времени, чтобы придумать себе имя "на всякий случай".

– Карл ван Холвен, ваше сиятельство! – представился Герт, сделав три шага по направлению к графине, и вежливо поклонился. – К вашим услугам!

– Ван Холвен? - переспросила старуха.

Первое впечатление не обмануло. Графиня оказалась более чем стара, но все еще держала спину прямо. Тощая, буквально высохшая, - едва ли не до состояния мощей, - высокая, властная и умная. Ее лицо сморщилось и потемнело, волосы обесцветились, но прозрачные глаза казались ясными, а взгляд - заинтересованным.

– Ван Холвен! – повторила она. – Знакомое имя, черт возьми! Но никак не вспомню, где и когда я его слышала.

- Неважно! – махнула она рукой. – Продолжим представление! Это Терис! – Указала она на второго кавалера.

- Терис ле Ревени! – представился тот.