Пока я пробирался сквозь хвою, мне царапали лицо еловые ветки. На меня лилась скопившаяся вода.

Каждые десять шагов я останавливался, держа левую руку за спиной, пока Джерри не втиснулся в неё. В темноте нам приходилось держаться вместе. Под ногами было хорошо: мягкие сосновые иголки приглушали шум.

Я прошёл ещё метров десять и остановился, положив приклад G3 на землю, наклонившись вперёд, опираясь обеими руками на ствол, отдыхая, глубоко дыша и ожидая, когда Джерри врежется в меня. Я был весь мокрый от пота под всеми слоями одежды, он капал по лицу, отчего царапины жгло.

На этот раз он подошел совсем близко, его прерывистое, сбивчивое дыхание обдавало мое лицо. «Это чуть больше тысячи восьмисот».

«Теперь мы поедем немного медленнее. Следите за перекрестком слева, хорошо?»

Я закрыл рот, пытаясь выработать хоть немного слюны, чтобы облегчить сухость в горле, и заставил себя сесть на G3.

Через несколько минут я был на перекрёстке с дорогой, ведущей к дому. Я снова остановился и подождал. Теперь настала его очередь учуять мой запах. Было жутковато тихо, ни малейшего дуновения ветра, способного шевелить деревья. «На этот раз отсчитай пятьсот, хорошо? После этого мы срежем направо и проберёмся сквозь деревья к ограде. Я хочу обойти этот контрольно-пропускной пункт».

'Понятно.'

Мы снова тронулись, держась середины пути. Я держал G3 в руках. Времени на тактические маневры не было, оружие у плеча. Я просто двигался, наклонив голову вправо, прислушиваясь к дороге. Глаза были заведены прямо в глазницы, я всматривался в темноту впереди, пытаясь уловить хоть какое-то движение, хоть какой-то свет, хоть какой-то след присутствия людей.

Я останавливался и прислушивался каждые пять-шесть метров, стараясь делать глубокие, контролированные вдохи. Пот ручьём лился по моему лицу. Наконец Джерри подошёл, его губы приблизились к моему уху. «Пятьсот».

На этот раз я двинулся очень медленно, держа оружие в правой руке, чтобы оно не ослабевало. Левой рукой я потянулся за Джерри, чтобы мы всё время были на связи.

Примерно за сто пятьдесят до контрольно-пропускного пункта я всё ещё ничего не видел и не слышал. Мы могли бы перестраховаться и срезать направо, в лес, но это бы ещё больше нас замедлило. Нам просто нужно было как можно дольше оставаться на тропе.

Ещё двадцать, и раздался лязг металла, спереди и слева. Я замер. Я видел только чёрное, потом ещё больше чёрного.

99

Я затаил дыхание и наклонился вперёд, закрыв глаза и склонив голову. Всё, что я слышал, — это дыхание Джерри слева от меня.

И вот снова металл о металл.

Я повернулся к Джерри и медленно потянул его в лес. К чёрту мины. Люди цели были под навесом по другую сторону пути, так что там, очевидно, было безопасно. Если бы они не зачистили эту сторону, мы бы скоро об этом узнали. Если этому суждено было случиться, это должно было случиться. Может, часть этого фатализма всё-таки передалась и мне.

Я крепко держала Джерри за рукав. Даже на расстоянии в несколько метров мы могли потерять друг друга, и мы не могли просто крикнуть друг другу, чтобы перегруппироваться. Сейчас нужно было сбавить темп.

В кромешной тьме так легко потерять ориентир, но я хорошо ориентировался по изредка доносившемуся лязгу и обрывкам разговора на другой стороне тропы, которые становились всё яснее по мере приближения. Если повезёт, мы скоро доберёмся до опушки леса, а там будет небольшой участок открытого пространства, а за ним — стена.

Я пробирался на ощупь, размахивая левой рукой перед собой, чтобы убедиться, что нет препятствий, а правая всё ещё держала оружие. Рука Джерри сжимала рукоятку, чтобы не потерять контакт.

Я остановился, когда ветка преградила мне путь, сделал несколько шагов назад или в сторону, попытался обойти препятствие и не шуметь. Теперь, когда я замедлил шаг, я стал острее ощущать царапины на лице. Солёный пот причинял им боль, как укусы ос. Мои ноги без носков в ботинках превратились в волдыри. Всё тело словно кипело под всеми слоями одежды.

Я сосредоточился, пытаясь не потерять направление. Слева от нас завёлся мотор. Полагаю, он где-то дальше по тропе, по ту сторону ежей. Я надеялся, что он не тронется. Если же тронется, да ещё и пойдёт к дому, придётся предположить, что он берёт цель. Придётся вылезти из деревьев и ввязаться в бой. Начнётся настоящая групповая драка, вокруг столько трупов, а патронов всего девятнадцать.

Мы дошли до края лесного участка. Я опустился на колени и прополз последние два метра самостоятельно. После чернильной тьмы звёзды казались такими же яркими, как солнце.

Стена, обращенная ко мне, тянулась вдоль правой стороны участка, если смотреть с тропы. Дверь во двор семьи находилась примерно в сорока метрах от неё. За стеной я мельком увидел терракотовую крышу. Трёх-четырёхметровая полоска жёсткой травы между стеной и опушкой леса была белой от инея. Сегодня ночью вдоль неё не было ни машин, ни тел.

У кого-то возле блокпоста начался приступ кашля. Возможно, это были выхлопные газы. Двигатель всё ещё работал, но машина стояла неподвижно.

Я отступил назад, чтобы схватить Джерри, и вместе мы пошли вдоль опушки леса от контрольно-пропускного пункта к семейному входу. Мы поравнялись, и я медленно продвинулся вперёд.

Я посмотрел налево. Никакого движения со стороны блокпоста. Машина всё ещё стоит.

Я двинулся по траве, оставляя след на инее. Между дверями не было щели, но, может быть, дюйм-полтора под ними. Я опустился на колени, а затем распластался на земле. Трава обледенела у моей щеки. Я не видел ни света, ни движения на уровне земли. Выше не было перспективы.

Я поднялся на ноги и легонько толкнул двери в месте их соединения, на случай, если они не заперты. Как будто.

Я вернулся к Джерри и опустился на колени рядом с ним. Так мы и стояли, всего в нескольких сантиметрах друг от друга, пока я доставал «Тюрайю» и включал её, прикрывая дисплей одной рукой.

100

Я прополз пару метров, поймал сигнал и нажал кнопку «Отправить» на новом номере. Раздался всего один гудок, прежде чем монотонный голос ответил.

Я говорил как обычно, но понизил голос. «Это Ник. Уточните: в какое время наводить прицел?»

Монотон ответил: «Одиннадцать минут, двадцать две секунды до цели».

Медленно и, как я надеялся, ясно я начал объяснять ему устройство дома, как будто он входил через гостевые двери: прямо по курсу — гостевой двор с одноэтажным зданием, слева — двухэтажные гостевые апартаменты, а там, где здания сходились, находился проход в семейный комплекс.

После каждой детали я спрашивал: «Как вас понял?» И каждый раз получал ответ: «Утвердительно».

«Последним местоположением цели был дальний правый угол длинного здания во дворе семьи. Как вас поняли?»

«Утвердительно. Мы вас вычислили. Повторяю, мы вас вычислили».

«Понял. Ждите приказа на управление огнём: у меня пока нет цели. Это не зона, свободная от оружия. Понимаете?»

Последовала пауза в секунду-другую. Затем: «Утвердительно».

«Понял. Подожди».

Я не выключал «Турайю». Я хотел иметь возможность вытащить его, поймать сигнал со спутника и начать переговоры, как только мы найдём цель. До тех пор я не хотел, чтобы какой-нибудь полковник или кто-то там, кто следил за экранами в оперативной комнате и принимал решения, пошёл и ударил по тому, что увидел по ту сторону стены, потому что он кричал, что всё испортил.

Нам нужно было быть подальше отсюда, когда нагрянут «Хеллфайры». Цель должна была умереть. Права на ошибку не было.

Операторы системы АВАКС будут следить за экранами, проверяя данные наблюдения «Предаторов», пока Босния пролетает под ними. Передний инфракрасный объектив будет показывать операторам зелёный негатив ландшафта. Тепловизоры на борту БПЛА будут наводиться на тепло: чем горячее источник, тем белее изображение. Тела будут легко распознаваться даже сквозь фонарь. Не менее важным будет и дальний радиолокационный датчик в носовой части, а также обратная связь, сообщающая о готовности «Хеллфайров» к вылету.