Я огляделся по сторонам, когда ситуация начала накаляться. Экипажи были в шлюпках, готовые к отплытию. «Стой, приятель, всё уже сделано».

"Что?"

«Всё улажено, отбой. Спасибо, приятель, спасибо». Я нажал кнопку завершения вызова, закончил рисунок и передал его Нише.

Я сидел во вращающемся кресле, пока Грейхед подтверждал, что команды готовы в своих шлюпках. Как только они получат чертеж, он даст им старт. «Свяжитесь через тридцать три минуты». Он хотел убедиться, что они находятся в международных водах.

Джордж, конечно, был прав. Война обещала быть долгой, и «Гриболл» в будущем окажется ещё полезнее. Теперь, когда они обокрали «Аль-Каиду», Джордж крепко держал их обоих за яйца и мог направлять их в любом направлении, лишь бы ВИЧ не добрался до них первым.

«Контакт через двадцать девять минут», — раздался голос с экрана радара.

Мне было интересно, что происходит 9 мая. Кёрли, вероятно, будет вести машину, оставив Гриболла откупоривать бутылку хорошего шампанского. Следующая остановка, возможно, какой-нибудь греческий остров, где зарождается их собственная теория Большого взрыва.

Оперативный штаб продолжал следить за действиями двух своих бригад.

«Тот же курс. Связь через двадцать одну минуту».

Но тут моя улыбка исчезла. Ну и что, что они потеряли деньги? Они всё равно были бы живы: всё равно смогли бы добраться туда, куда направлялись.

Пока медик поднимал мою толстовку и рассматривал то, что осталось от моей грудной клетки, я представлял себе Лотфи и Хуббу-Хуббу в их резиновых костюмах в безопасном доме, которые от души смеялись, пока я изображал из себя шута. Они спасли мне жизнь и сдержали данное друг другу обещание. Теперь пришло время и мне сдержать своё.

Пока медик рылся в своей сумке, я начал нажимать кнопки большим пальцем правой руки. Каждый раз, когда я нажимал очередную цифру номера пейджера, раздавался тихий звуковой сигнал, словно я хотел, чтобы он всё ещё оставался в зоне действия.

Внезапно автоответчик затараторил что-то на французском. Я не понял ни слова, но понял, что это значит: «Дождитесь гудка, затем введите номер, который хотите отобразить на пейджере. После этого просто нажмите кнопку со звёздочкой».

Я дождался гудка и так и сделал: просто несколько раз нажал кнопку «восьмёрка», а затем «звёздочка». Я прижал телефон к уху и затаил дыхание.

Мы выполнили свою работу, и выполнили ее хорошо, так что к черту Джорджа и все, что он для меня имел.

Через несколько секунд мне ответил автоответчик, и на этот раз я понял каждое слово.

“Message bien reçu.”

Эпилог

СРЕДА, 5 ДЕКАБРЯ, 10:28.

Прибрежная дорога на север шла параллельно железнодорожным путям из Бостона. Я наблюдал из поезда, как он прорезал ледяные болота. День был пасмурным и серым, единственным ярким пятном был огромный звёздно-полосатый флаг вдали, развевающийся на флагштоке там, где земля встречалась с небом. Я гадал, насколько холодным будет приём в Стране Чудес, и будет ли он вообще.

Другие пассажиры серебристого пригородного поезда всё ещё смотрели на меня так, будто я только что сбежал из местного психушки, может быть, потому, что я был в том же грязном и небритом виде, что и в прошлый раз, может быть, потому, что на мне ещё виднелись синяки, а порезы на руках и голове ещё не зажили. Я был слишком измотан, чтобы волноваться.

На первых полосах их газет всё ещё были фотографии войск в Афганистане, где талибы теперь были в бегах. На обложке журнала Time значилось: «Внутри охоты на людей», а лицо бен Ладена смотрело на меня сквозь прицел снайперской винтовки художественного отдела.

Я ещё не видела Джорджа и всё ещё не знала, что со мной произойдёт. Я очень надеялась найти паспорт в рождественском чулке, но не слишком на это рассчитывала.

Поезд грохотал по Ревиру. Каждый раз, совершая эту поездку, я чувствовал себя словно на уроке американской истории: куда ни глянь, повсюду было что-то, напоминающее о том, как пару сотен лет назад здесь надрали задницы британцам. Я вспомнил, как сказал Кэрри: «Мы вернёмся, как только закончится срок аренды». Тогда это казалось довольно забавным, но сейчас я не мог выдавить из себя улыбку: я был слишком занят мыслями о том, сколько же сегодня надерут задниц британцам.

Военный корабль снялся с якоря через несколько часов после взрыва 9 мая, после того как команды лодок Грейхеда закончили попытки понять причину огненного шара, который они увидели вдалеке по мере приближения. Как только мы приблизились к западному побережью Италии, меня посадили в вертолет.

Штаб 16-й воздушной армии США, базирующийся в Авиано, находился примерно в полутора часах езды от Венеции, но я пропустил осмотр достопримечательностей. Три дня я провёл в ничем не примечательном офисном здании, слушая доклады двух мужчин и женщины под рев истребителей F-16 и постоянно отключающуюся кофеварку. Хорошо хоть кофе был горячее на обратном рейсе в Штаты благодаря ВВС США.

Мне сказали, что Джордж был в ярости из-за того, что «Гриболл» получил хорошие новости. Я потратил немного времени, объясняя, как работает устройство, но никак не мог объяснить, что вызвало детонацию. Может быть, ошиблись номером? Это всегда вызывало беспокойство.

Они кивнули и двинулись дальше, но я гадал, сколько времени пройдёт, прежде чем Джордж внимательно изучит записи телефонных разговоров Тэкери. Ну да ладно, придётся притвориться дурочкой: это было одно из моих лучших качеств.

Заточение в Авиано, по крайней мере, дало мне время дать отдохнуть моим двум сломанным ребрам, чему способствовал грузовик кодеина и сон в вертикальном положении на диване.

Гумаа и Гоати повезло меньше. Они, не теряя времени, сообщили следователям, кто у них был в США, и группа из шести человек, один из которых жил в районе Детройта, уже была тайно передана. И это ещё не всё: эти двое хаваллад выдавали информацию быстрее, чем Bloomberg.

Университет штата Аризона в Детройте планировал доехать до торгового центра «Молл оф Америка» в Миннесоте. В семь раз больше бейсбольного стадиона, с более чем сорока двумя миллионами посетителей ежегодно, это была идеальная цель для атаки с использованием «грязной бомбы». Их план был практически таким, как и опасался Джордж. Все шестеро собирались проникнуть в торговый центр в разное время, через разные входы, на разные этажи в разных секциях. Они планировали взорвать себя ровно в два часа дня 24 декабря. Там были бы десятки тысяч покупателей, дети в очереди за Санта-Клаусом и всё такое прочее рождественское.

Я думал, Лютфи и Хубба-Хубба были бы очень рады этому помешать. Жаль только, что их не было рядом, чтобы отпраздновать.

Их тела, вероятно, всё ещё лежат в морге в Ницце. Никто не придёт за ними; их, скорее всего, сожгут или похоронят французы в могилах для нищих. Я надеялся, что они оба получат свою частичку рая, о котором Лотфи так много времени говорил Богу, и что они смогут с широкой улыбкой смотреть на Девятое мая, когда оно обретёт своё.

Я представила себе, как мы втроём возимся со шляпами в безопасном доме, и Хаббу-Хаббу с этой штукой, словно сглаз, на шее, и невольно улыбнулась. И тут, словно из ниоткуда, я услышала его голос так отчётливо, словно он сидел рядом: «Он ненавидит это. Он говорит, что я не попаду в рай… Но, кажется, он ошибается. Надеюсь…»

Я не мог перестать думать об их сестре, Халисе. Что теперь будет делать она и их семьи? Им понадобятся деньги. Я не знал, как это делается: позаботится ли Джордж о том, чтобы о них позаботились? Ему, конечно, придётся – ему придётся изрядно потрудиться, чтобы набрать ещё больше Лотфисов и Хубба-Хубба, если они поймут, что об их семьях никто не позаботится, если всё пойдёт наперекосяк. Но я ни за что не мог ему доверять, даже если бы он сказал, что позаботится. Я бы сам что-нибудь сделал. «Меган» уже отбуксировали с площади Антиба, но, если повезёт, деньги, которые мы вывезли из Гумаа, всё ещё будут лежать под сиденьем. Денег будет немного, но это будет началом…