Я зашёл на кухню и с удивлением обнаружил, что стол всё ещё накрыт к завтраку. Кармен каждый вечер перед сном расставляла еду и уносила её сразу после еды, а иногда и раньше. Если тосты из мультизерна начинали раздражать зубы Джимми, и ей не терпелось поскорее приступить к уборке пылесосом, то это было просто ужасно.

Я схватил горсть мини-шреддис, любимых чипсов Келли, и отправил их в рот. Я видел два своих коричневых пакета Jiffy на холодильнике, где хранилась вся почта. Я поднял трубку и услышал двухтональный звонок. Почему бы им не проверять это время от времени? Это бы очень облегчило жизнь.

Чавкая, я набрал 1571 и зажал трубку между плечом и ухом. BT сообщил, что пришло два сообщения. Я схватил первый конверт, зажал его верх зубами и начал рвать, осыпая себя кусочками шоколадных конфет. Было довольно приятно вернуться к своей жизни, какой бы ужасной она ни была, слушая, как я бормочу на автоответчике.

Я заглянул в коридор. С этого ракурса я увидел, что дверь в гараж была неплотно закрыта. То, что Джимми осмелился оставить дверь приоткрытой, было само по себе странно, но я также увидел, что там всё ещё стоит отполированный до блеска кузов его «Ровера».

Дерьмо.

Конверт и телефон медленно опустились на кухонную столешницу, и последние кусочки хлопьев выпали изо рта, когда у меня отвисла челюсть. Протянув руку, я взялся за ручку ящика со столовыми приборами и осторожно его открыл. Всё было на своих местах: картофелечистка, нож для хлеба, вилки и ложки. Я вытащил два овощных ножа, по одному в каждую руку, и вышел в коридор, осторожно ставя ноги на плитку Amtico, чтобы не скрипели «Катерпиллары».

Сжавшись от страха, я осмотрела коридор и повернула направо.

Никаких следов взлома. Единственным источником света была кухня и полузастеклённая входная дверь.

Дверь в гостиную находилась всего в трёх шагах справа от меня. Комната была пуста: всё лежало на своих местах, журналы были разложены, подушки всё ещё взбиты, а шторы не были задернуты с тех пор, как она легла спать. Я слышал только тиканье старинных часов в углу.

Я вернулся в коридор, закрыл гаражные ворота и запер их, прежде чем пройти мимо ванной. Там не было никаких признаков утренней жизни, никакого конденсата на зеркалах и окнах, никакого запаха мыла или дезодоранта. Поддон для душа был сухим, как и ванна. Сухие полотенца аккуратно сложены на радиаторной решетке.

Я снова вышел в коридор и повернул налево, к спальням. Следующая дверь справа была спальней Кармен и Джимми, а следующая – спальни Келли. Обе двери были приоткрыты.

Я легонько толкнул первую, отступая в сторону, не желая становиться мишенью.

В комнате было темно, лишь несколько лучей света пробивались сквозь безупречно подобранные шторы Кармен. Но мне не нужно было видеть их присутствие: я чувствовал их запах.

Металлический привкус крови. Приторная вонь дерьма.

В моей груди сильно колотилось.

Ох, чёрт, нет. Только не снова…

Я побежал к следующей двери, мои ноги не могли покрыть шесть или семь шагов так быстро, как требовала моя голова, и я хотел попасть в ее комнату до того, как начнется видео.

Не потрудившись проверить, прежде чем вломиться, я нажал на выключатель.

Комната была пуста.

Я проверил под кроватью, проверил шкаф. Ничего.

«Блядь, блядь, блядь!» – кричал я снова и снова, вбегая в комнату Кармен и Джимми. Мне нужно было убедиться, что её там нет. Я включил ночник и откинул одеяло. Они выглядели так, будто попали в аварию. Джимми обделался, а его и Кармен изрезали и кололи гораздо чаще, чем им потребовалось, чтобы умереть. Глаза Кармен были всё ещё открыты, тусклые и стеклянные, как у рыбы, слишком долго пролежавшей на столе. На её лице появилась странная полуулыбка, обнажающая беззубые дёсны, а кровь засохла в глубоких морщинах на лице, которые не смогла стереть даже Лорейн Келли.

Я заглянула под кровать: одни тапочки. Может, она пряталась? Я открыла шкафы, но всё было на месте, ничего не тронуто.

Мой собственный голос кричал у меня в голове: «Только не это… Это не должно повториться с нами».

Диснейленд.

Я побежал обратно в гараж, чувствуя, как меня терзает то же ужасное чувство, которое я испытывал в детстве, когда за мной гнался отчим.

Я возился с замком.

«Келли? Келли?» — я распахнула дверь. «Келли, это я! Это Ник!»

Я позволил ножам лязгнуть о бетонный пол, пока падал на живот и заглядывал под машину. Я даже открыл морозильник. Её там не было.

Чувствуя себя как шестилетний ребёнок, потерявшийся в супермаркете, я побежал обратно в её спальню, чувствуя, как внутри у меня всё ёкнуло. Никаких следов борьбы. Её одеяло было аккуратно откинуто. Лампа на прикроватной тумбочке стояла вертикально. Её чемодан и сумка были собраны и стояли у двери. Моя же чёрная кожаная сумка застряла в углу.

Я высыпала содержимое её сумки на пол, и оттуда выпал паспорт, билет, несколько монет, CD-плеер и конверт. Пропала только футболка Old Navy, в которой она всегда спала. Я снова заглянула под кровать: не знаю зачем, я и так видела, что там никого и ничего нет.

У меня живот сжимался, горло пересохло до боли. Я опустился на ковёр, обхватив голову руками. Это наверняка связано с работой. Чёрт, да это может быть даже тот самый «Да-человек» – может, я вчера вечером задал на один вопрос больше, чем следовало, и Сандэнса и Трейнерса прислали навести порядок.

Мне пришлось крикнуть себе, чтобы отстраниться. «Стой! Ради всего святого, стой!» Взмахи руками не помогли ни мне, ни ей.

Мне нужно было обезопасить это место. Никто не должен был узнать, что здесь произошло, — по крайней мере, пока.

Молоко им доставляли? Я не был уверен. Блин, я должен был знать такие вещи.

Я встал, чувствуя себя немного лучше, теперь, когда я что-то делал. Я не знал, что именно, но это не имело значения. Я открыл входную дверь. Молока на пороге не было. Я вернулся, проверил холодильник и нашёл литровую пластиковую бутылку из Safeway.

А как насчёт почты? Верхняя половина двери была застеклена матовым стеклом, так что никто не видел писем, сложенных на ковре, и я знал, что им не доставляют газету. Джимми не спеша пошёл покупать её, чтобы хоть немного отдохнуть и расслабиться.

Если не «Да-мэн», то кто?

Кого я обманывал? В голове крутились имена и причины.

Я остановилась, собралась с мыслями. Не будем думать о причинах, просто сосредоточимся на настоящем. Для начала я заберу её сумки и перестелю кровать, чтобы, если это место обнаружат, полиция хотя бы не сразу вычислила пропавшего. Я не хотела, чтобы они кричали, пытаясь найти похищенного ребёнка. Это могло бы подвергнуть её ещё большей опасности.

Запах из спальни Джимми и Кармен проникал в коридор, когда я возвращался к Келли. Сидя на светло-голубом ковре, оклеенном обоями в цветочек, я собрал вещи, которые высыпал из её сумки, и начал их упаковывать. Я открыл паспорт и не смог удержаться, чтобы не взглянуть на её фотографию. Она никогда не показывала мне её. Тогда она была на два года моложе, и её светлые волосы были немного длиннее. Я невольно улыбнулся: у неё на подбородке был прыщ, и она всё утро пыталась его замазать, пока я наконец не потащил её, брыкающуюся и кричащую, в фотобудку.

Я захлопнул его, сунул в задний карман и сунул билет в сумку, как раз когда из соседнего дома вышел сосед. Сквозь тюлевые занавески я отчётливо видел, как он пытается с силой протащить чёрный пластиковый пакет для мусора по дорожке. Он бросил его в мусорный бак на колёсах и скрылся обратно.

Когда я отодвинула фиолетовый конверт, чтобы забрать её сумочку, я увидела, что он адресован мне. Я прислонилась к стене и открыла его. Дорогой Ник! К тому времени, как ты это прочтёшь, я вернусь к Джошу. Если, конечно, не забуду положить это письмо к остальным твоим письмам перед отъездом! Прости, что мы поссорились в субботу. Просто я очень скучаю по тебе, когда ты уезжаешь.

Помнишь, ты спросил, что я думаю, а потом твой телефон зазвонил, и я не успел ответить? Ну, вот что я думаю. Вот в чём дело. Когда я вернусь домой, я обязательно возьму себя в руки, пойду за помощью, пойду в школу и всё улажу. Глаза ужасно щипало. Должно быть, я устал сильнее, чем думал.