Дверь комнаты распахнулась, вырывая меня из дум, и на пороге появилась Вика с тяжелой сумкой учебников.

– Ты не поверишь, какой зверь этот новый преподаватель по физиологии, – выпалила она, бросая сумку на свою кровать. – Задал столько, что… – она осеклась, заметив выражение моего лица. – Что случилось? Ты выглядишь так, будто тромбоциты на нуле.

– Хуже, – вздохнула я. – Ярослав Воронцов был здесь. Собственной персоной.

– И что было нужно этой ледышке? – Вика застыла на полпути к шкафу.

Я глубоко вздохнула и рассказала ей о предложении Ярослава. О квартире, содержании, медицинском обслуживании. И о его планах на ребенка.

– Так, погоди, – перебила меня Вика, присаживаясь рядом со мной на кровать. – Он предложил тебе квартиру и деньги, а ты еще думаешь? Майя, ты в своем уме? Конечно, соглашайся!

– Но ты не понимаешь, – возразила я. – Он не просто так это делает. Он хочет забрать ребенка.

– Много хочет – мало получит, – фыркнула Вика. – Послушай, сейчас важно, чтобы ты и малыш были в порядке. А в этой общаге, прости, но в таком темпе ты долго не протянешь. Особенно с твоей анемией. И так и сяк рискуешь потерять ребёнка.

– Я знаю, – устало соглашаюсь я. – Просто… я боюсь, что если приму их помощь, то уже не смогу вырваться. Они затянут меня, опутают обязательствами…

– Так не давай себя опутать, – просто ответила Вика. – Ты же не глупая девочка, Майя. Ты сможешь постоять за себя. Пользуйся тем, что они предлагают, но держи границы. Ребенок – твой. Точка.

После разговора с Викой я почувствовала себя немного увереннее. Она была права. Я не могла позволить гордости или страху помешать мне сделать то, что будет лучше для ребенка. А сейчас лучшим вариантом была эта квартира и медицинская помощь.

– И кстати, я не прочь иногда навещать тебя в этой шикарной хате. Будем устраивать девичники вдали от коменданта и соседей!

Её энтузиазм был заразительным. Возможно, всё действительно будет не так плохо, как я опасалась.

На следующий день, ровно в десять утра, в дверь постучали. Я открыла, ожидая увидеть грузчиков, которых обещал прислать Ярослав. Но вместо них на пороге стоял пожилой, солидного вида мужчина с портфелем.

– Леонид Аркадьевич Мельников, – представился он, протягивая сухопарую руку. – Юрист семьи Воронцовых. Могу я войти?

Растерянно пожала, пропуская внутрь.

Воронцов всё же делец до мозга костей! Без подписанного договора никаких грузчиков и переезда не будет.

– Ярослав Михайлович поручил мне подготовить все необходимые документы, – сказал юрист, доставая из портфеля папки. – Здесь договор о предоставлении вам квартиры на время беременности и первых месяцев после родов, соглашение о финансовом обеспечении и медицинском обслуживании, а также…

Бегло увидев суммы, которые предполагалось на меня потратить, сделалось дурно.

– Такая щедрая помощь предполагает какие-то обязательства с моей стороны? – уточняю, ожидая подвоха.

– В документах, разумеется, прописаны ваши обязательства, – сказал он с легким кивком. – В частности, в случае нарушения условий договора вы обязуетесь выплатить неустойку в размере всех понесенных Ярославом Михайловичем расходов на ваше содержание, медицинское обслуживание и проживание.

Мои брови взлетают вверх.

– Что означает "нарушение условий"?

– Например, если откажетесь от предложенного медицинского наблюдения. Или воспрепятствуете участию Ярослава Михайловича в принятии решений, касающихся ребенка.

Ах ты ж чёрт рогатый, Воронцов!

– Покажите, – забираю бумаги не дожидаясь, пока юрист сам их протянет.

Следующий час я провела, вникая в текст договора. Ну ничерта же не ясно. Хуже почерка врача на рецепте, честное слово. Что за птичий язык? Будто специально создан, чтобы люди платили юристам за перевод на человеческий. С каждой новой страницей мое лицо всё больше вытягивалось, а руки начинали дрожать от нарастающего гнева.

Сути документа я до конца не уловила, но чутьё провинциальной девчонки подсказывало мне, что там не пункты, а ловушки.

– Что это? – я подняла глаза на юриста, мой голос дрожал от возмущения. – Вы серьезно рассчитывали, что я подпишу это недоразумение?

Леонид Аркадьевич, к моему сожалению, сохранял олимпийское спокойствие. А мне до боли хотелось на кого-то выплеснуть свой гнев.

– Это стандартный договор, – сказал он. – Семья Воронцовых несёт значительные траты. Вполне естественно, что они хотят гарантий выполнения и ваших обязательств.

– Гарантий? – завелась я, как старые Жигули. – Здесь нет никаких гарантий! Только размытые формулировки, которые можно трактовать как угодно! Я могу оказаться должна миллионы просто потому, что Ярослав Михайлович решит, что я "недостаточно учла его мнение"!

Юрист смотрел на меня растерянно и моргал. Будто его убедили, что я дурочка, которая с трудом выучила азбуку, а потому подпишу не глядя.

– Меня не устраивает весь этот документ! – я вскочила на ноги, сжимая бумаги до боли в пальцах.

В этот момент в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, вошел Ярослав. Высокий, холодный, в безупречном костюме, с выражением легкого недовольства на лице.

– Я слышал голоса, – сказал он. – Какие-то проблемы, пчёлка Майя?

Что-то внутри меня сломалось. Я даже пропустила мимо ушей прозвище, преследовавшее меня всё детство.

Всё напряжение, весь страх и гнев последних дней вырвались наружу. Я схватила стопку документов и со всей силы швырнула их Ярославу в лицо.

– Проблемы? – мой голос сорвался на крик. – Да, есть проблемы, господин Холодильник! Это! Вы принимаете меня за идиотку? – я наблюдала, как листы разлетаются, как конфетти, опадая у ног бизнесмена.

Его глаза мгновенно потемнели от ярости.

Челюсти сжались, желваки заиграли на скулах. В его взгляде я прочитала все, что он думал в этот момент, как будто это было написано крупными буквами: "Как смеет эта нищая девчонка в поношенных тряпках, которой мы предлагаем помощь, так себя вести?"

Но я даже не успела уловить момент, когда его привлекательное лицо вновь превратилось в непроницаемую маску. Хотя в голубых глазах все еще полыхал холодный огонь.

– Леонид Аркадьевич, – спокойно сказал он, не отводя от меня взгляда. – Будьте добры, оставьте нас.

Юрист поспешно собрал свой портфель и, коротко кивнув, вышел из комнаты, едва ли не пятясь. Словно опасаясь меня, как мифической фурии. Я осталась один на один с Ярославом, все еще дрожа от ярости.

– Это была проверка, – сказал он после долгой паузы, наклоняясь, чтобы подобрать один из листов.

Его голос внезапно изменился – стал ниже, мягче, обволакивая меня, как сахарная глазурь. В нем появились вкрадчивые, убеждающие нотки, словно он был восточным заклинателем змей, пытающимся усыпить мою бдительность своей мелодией. Его взгляд заметно потеплел, в глазах появилась почти искренняя заинтересованность.

– Я хотел увидеть, насколько внимательно вы читаете документы. Насколько серьезно относитесь к судьбе ребенка, – продолжил он тем же гипнотическим тоном.

Я была настолько возмущена этой ложью, что невольно открыла рот. Неужели кто-то на эти сладкие речи клюёт?

– Что? – я не скрывала своего презрения. – Это не проверка, это… Да вы просто издеваетесь надо мной, проверяя, можно ли вытирать об меня ноги или нет!

– Если бы вы подписали, – голос Ярослава был ровным, без тени эмоций, – это показало бы, что вы недостаточно заботитесь о ребенке. Что вам важнее комфорт и деньги, чем его будущее.

Я смотрела на него в полном недоумении. Он серьезно пытается выдать свою подлость за какой-то благородный тест?

– Выметайтесь, – тихо сказала я, указывая на дверь. – Вы и ваши… проверки. Я не игрушка для ваших манипуляций.

– Майя, – он сделал шаг ко мне, его голос стал немного мягче. – Я понимаю ваш гнев. Но поймите и вы: ребенок Антона – это все, что у нас осталось от него. Я должен быть уверен, что вы действительно заботитесь о малыше, а не о наших деньгах.